Евгений Зубарев - 2012 Хроники смутного времени

И без того не бедно выглядевший снаружи, внутри этот коттедж оказался роскошной загородной виллой — отделанные мрамором прихожая и гостиная, затейливые световые панели и какая-то немыслимая бытовая техника, из которой я опознал только пылесос.

То есть даже пылесос я опознал не сразу, ибо он был сделан в виде огромной черепахи, но когда он, деловито жужжа, сам подъехал ко мне на невидимых колесиках и начал путаться под ногами, самостоятельно очищая пол в автономном режиме, я раздраженно дал ему пинка, и Вячеслав укоризненно сказал:

— Не трогай животное. Ты, что ли, полы здесь мыть будешь?

Я вгляделся в рукотворную тварь и понял, что вижу одного из тех домашних роботов, которых показывают по телевизору в программах для скучающих жен бизнесменов.

Пылесос обиженно поморгал светодиодами и покатил от меня прочь в гостиную. Вячеслав направился туда же.

Я вошел сразу после них и совсем не удивился, увидев Васильева. Он лежал на роскошном кожаном диване, подставив лицо молоденькой девушке в форме с погонами лейтенанта медицинской службы. Девушка сидела возле дивана на коленях и сама отчаянно морщилась за пострадавшего, протирая ватным тампоном

исцарапанную физиономию Васильева, зато пациент бодро улыбался и трендел без остановки, шевеля разбитыми в кровь губами:

— …участковый докладывает: «Сегодня в доме пять произошло самоубийство. Мужик из окна выбросился». Начальник: «А какой мотив?» Участковый: «Какой на хрен, мотив? Не Кобзон, молча выбросился».

Палыч мельком взглянул на Валеру и сразу направился к огромному окну. Окно выходило на трассу, и в него было видно не только оба броневика, но даже, если поднять жалюзи, макушку холма, возле которого мы оставили в лесу наш «форд». Палыч поднял жалюзи и некоторое время разглядывал пустое вечернее шоссе.

— До утра ни одной машины не будет. Шугается на род по ночам ездить,— ответил на невысказанный вопрос Вячеслав, тоже подойдя к окну.

Васильев наконец отвлекся от своей медсестры и заметил нас.

— Явились, значит,— со странной смесью радости и беспокойства сказал он.

Вячеслав обернулся к нему и развел руками:

— Несчастный случай. У нас сегодня праздник отложенных встреч. Бывает и не такое.

Потом Вячеслав повернулся к нам и, коротко вздохнув, объяснил:

— У погранцов командир роты месяц назад из Ханкалы прибыл. Ивашов его фамилия.

— Ивашкин,— поправил с дивана Васильев, потирая ушибленную челюсть.

— Ага, Ивашкин. Капитан Ивашкин. А жену его зовут Алена.

— Алена Семеновна,— снова вмешался Васильев, и медсестра хрюкнула от еле сдерживаемого смеха.

— Короче, ревнивым этот капитан оказался до чрезвычайности. Он и на моих людей кидаться пробовал, но тут у него облом случился.

Через пару минут отрывистых комментариев Вячеслава и односложных реплик Васильева картина происшествия прояснилась до полного неприличия. Оказывается, кобель Васильев закадрил супругу капитана в первый же месяц своей последней чеченской командировки в Ханкалу, а потом два месяца отбивался от нападок разъяренного ротного. И надо было такому случиться — именно с капитаном Ивашкиным наш Валера столкнулся сегодня, проходя заставу. Рогатый капитан сразу понял, с какой целью пожаловал сюда Васильев. Разумеется, клеиться к его супруге — разве могут быть в этой жизни другие причины?

— Да хрен с ним, с этим кобелем.— Палыч бросил уничижительный взгляд на Васильева.— Ты мне лучше скажи, почему погранцы у тебя мародерствуют?

— Кто мародерствует? — напрягся «градовец», рефлекторно протянув правую руку к кобуре, а левую — к рации.

— Ну, как же…— запнулся Палыч, не решаясь поднять на него глаза.— Вон же ваши молодцы — грузят товар в грузовички…

Вячеслав нахмурился: |

— Ты вроде давно меня знаешь. Я мзду не беру.

Палыч развел руками:

— Я-то знаю! Но с шоссе видно, как товар перегружают.

— Здесь вчера был бой,— объяснил Вячеславе— Семь фур с кофе остались у нас на ночь, потому что перед Тверью работала банда Ахмеда Касымова, и дальнобойщики боялись дальше ехать без нормального сопровождения. Мы, разумеется, без команды сопровождать их тоже отказались, просто разрешили у нас переночевать, под прикрытием. А под утро Касымов сам сюда явился со своими людьми. И для начала у всех фур колеса прострелил. Он же думал, что здесь только срочни-ки стоят. !

— А вы что? — спросил я с огромным интересом.

— Что «мы»? Мы, конечно, вмешались. Вон в том лесочке Ахмед с друзьями сейчас лежит, воняет потихонечку… — «Градовец» кивнул в окно.— Кстати, военные грузовики у погранцов зафрахтованы фирмачами совершенно официально и проплачены по безналу. А вот нам или пограничникам фирма-перевозчик даже банки кофе не подкинула. Такие жмоты оказались, слов нет! А ты говоришь — «мародеры».

— Это не я говорю. Это он.— Палыч вдруг указал на меня толстым волосатым пальцем и вдобавок скорчил противную рожу.

Я благоразумно решил промолчать.

— Свою машину далеко оставили? — закрыл скользкую тему Вячеслав.

— Вон там, на пригорке, в лесочке,— показал Палыч.— Сейчас схожу пригоню.

— Один не ходи,— покачал головой Вячеслав.— За пределы КПП даже мои бойцы по одному не ходят. Дать тебе человека?

— У меня есть.— Игорь снова показал на меня пальцем.— Пошли, боец.

Конечно, я бы мог ему достойно ответить, но не в присутствии медсестры. Симпатичная девушка — с фигуркой, грудью и прочими аксессуарами.

Мы вышли из коттеджа и направились вверх по шоссе. Резко стемнело, и в сгустившемся сумраке я уже мало что видел. Когда Палыч вдруг резко остановился, я с ходу врезался головой ему в спину.

— Блин, Тошка, соблюдай дистанцию,— попросил он и дальше говорил уже кому-то невидимому, сидящему в открытом люке БТР:— Мы сейчас вернемся. На камуфляжном микроавтобусе. Такой длинный, с нарисованными медведями гризли на боках.

— Гризли? Да по мне хоть с бегемотами! «Сейчас» — это когда? Я через час сменяюсь,— послышался недовольный голос солдата.

— Мы быстро, в полчаса уложимся,— успокоил Игорь и быстро пошел вверх по темному асфальту.

— Будете подъезжать — мигните четыре раза! — крикнул нам вслед тот же недовольный голос, и я услышал скрип пулеметной турели.

Палыч шел, беспокойно поглядывая наверх, и мне тоже стало передаваться его беспокойство. Я с ужасом представил себе, как мы бродим по темному лесу в поисках исчезнувшего микроавтобуса, а нашу машину угоняют по лесным дорогам какие-нибудь недобитые соратники покойного, но все равно ужасного Ахмета.

На вершину холма мы почти взбежали, и там я первым отыскал место, где мы форсировали придорожную канаву. Я пригнулся, отодвигая мешавшие ветви, и вошел в лес, двигаясь больше по наитию, чем по ориентирам вроде колеи, едва различимой в неверном свете луны.