Евгений Зубарев - 2012 Хроники смутного времени

Впрочем, нас им победить не удалось.

Но и мы не смогли вышвырнуть их со складов.

Это равновесие сил начинало утомлять — и дело вовсе не в том, что за последние пять суток я спал в общей сложности часов десять. Я договорился с Чужим и мог бы вообще не спать, но этого не могли мои бойцы. Они, конечно, поднимали закопченные лица навстречу мне, они с преувеличенной бодростью улыбались, когда я проходил по позициям, а многие даже находили в себе силы встать и выбросить в салюте сжатый кулак, но я понимал, что возможности этих людей ограничены.

Не могут двести человек, даже самых фанатичных, самых преданных сторонников Движения, день и ночь без подзарядки крошить целую дивизию врагов — пусть неумных, пусть омерзительных, но таких уверенных в своем тупом упрямстве, что захватывало дух даже у меня. Например, сегодня утром, когда сразу семьсот Крыс Кольца Ожидания побежали на нас в атаку, используя в качестве оружия стеклянные бутылки с винного склада.

До позиций добежали, конечно, не больше сотни, но эта сотня добежавших перерезала глотки трем десяткам моих людей, прежде чем я с комендантским взводом навел в окопах порядок. Мне потом пришлось вызывать деда, чтобы он хоть как-то вправил ребятам мозги, но все равно без нервных срывов не обошлось — больше десятка человек ушли с позиций, и их до вечера вылавливали патрули, а двое застрелились сами, не выдержав ожидания следующей подобной атаки…

Пятый день осады подходил к концу, когда на берегу, возле штабной БМП, появился курьер Семен из Фермерского корпуса. Я видел, как дежурный указал ему на меня, сидящего на крыльце возле многоэтажки — сидеть на ее крыше и таращиться оттуда на склады мне уже порядком надоело.

— Разрешите доложить, соратник Антон! — отчеканил курьер, притормозив возле перекопанных взрывами цветочных клумб придомового садика. Семен не стал слезать с седла мотоцикла, и я понял, что дело действительно срочное.

— Крысы прорвались под Тарасково? — спросил я, уже готовый к положительному ответу курьера и заранее его за это ненавидя.

— Никак нет, соратник Антон! — широко улыбнулся Семен, и я понял, что новость будет хорошей.

Так и оказалось.

— Вот письмо… А на словах соратник Холмогоров просил передать, что вы всё гениально рассчитали и что он очень гордится тем, что ему довелось воевать вместе с таким выдающимся полководцем, как вы.

Я озадаченно хмыкнул и распечатал конверт.«Тошка, бляха-муха!

Ты вообще охренел там, в Подмосковье? По телевизору, даже по забугорному, только про тебя и рассказывают, гризли хренов. Натуральный культ личности наблюдаем, ПАСЕ уже волнуется, не только мы.

Кстати, мы тут тоже не лыком шиты. К нам прибилось два батальона внутренних войск Кавказского ВО и весь уцелевший состав Ростовского мотострелкового училища — человек восемьсот. Ну а гражданских мы уже и не считаем — их у нас четыре дивизии, а если припрет, и десять выставим.

Наслышаны, что у тебя сейчас небольшие затруднения, так что прими от нас один батальон мотопехоты в качестве спонсорской помощи. Ну, и пиши, конечно.

Твои товарищи,

Палыч, Валера.

ЗЫ. Извини, но нам пришлось примазаться к твоему Движению — мы теперь называемся Южный фронт движения «Гризли», Так что не удивляйся, если что.

ЗЫ. ЗЫ. Груз в Элисте передавать было уже некому, поэтому с деньгами за работу, увы, облом».

Я счастливо улыбнулся, и Семен, заметив это, опять расплылся в добродушной улыбке.

— Там в Каширу шестьсот ментов приехали — в полном вооружении, с «калашами» и даже на БТРах. Вас дожидаются, чтоб, значит, официально перейти в подчинение,— доложил он, и я нетерпеливо заорал, делая к нему несколько быстрых шагов:

— Так чего ж ты стоишь, как член правительства!.. Поехали скорей!

Я уселся на заднее сиденье, и мы рванули через мост в Каширу. Проезжая штабную БМП, я крикнул ребятам:

— Срочно сообщите бойцам на позициях — к нам идет армейское подкрепление! Я приведу его через сорок минут.

— Ура-а-а-а! — раздалось в ответ, и, пока мы с Семеном тряслись через изрытый колдобинами мост, это «Ура!» становилось все более раскатистым и громким, так что даже в Кашире было слышно, хотя Ока в этом месте была широкая, не меньше километра.

Первые две недели октября хмурое осеннее небо как прорвало — вода лилась с небес непрерывным потоком, как будто сама природа хотела смыть всю ту дрянь, все человеческие нечистоты, что заполнили шестую часть суши от Камчатки до Калининграда.

Впрочем, и дальше за Калининградом ничего хорошего не происходило. В Прибалтике, к примеру, мародеры вообще теперь представляли официальную власть — они назывались Лесными братьями, сгоняли в концентрационные лагеря всех коммунистов, евреев и почему-то «зеленых» и подло использовали нашего медведя в качестве символа своей гнилой идеологии. За последние дни к нам в Каширу дважды приезжали парламентеры оттуда, но я каждый раз сажал их под арест и вызывал Сыроежкина — запечатлеть процедуру возбуждения уголовного дела по фактам пропаганды фашизма, а потом процедуру казни обнаглевших фашистов.

А вот в Западной Европе ситуацию удержали, хотя никто из наших в это уже не верил — особенно после того, как двести тысяч французских ракаев с криками «Аллах акбар!» прошли от Парижа до Рима, опять же вырезав по пути всех попавшихся им под ножи евреев, коммунистов и почему-то цыган.

Впрочем, когда последователи «самой мирной религии в мире» сдуру повернули на Женеву, их ждал суровый облом — тихие мирные швейцарцы, которым, правда, закон всегда дозволял иметь в домашнем хозяйстве любое оружие, хоть бы и пулемет, встретили мародеров так приветливо, что из двухсот тысяч ракаев в Париж вернулись не больше тридцати тысяч. Конечно, у Наполеона в свое время вернулось еще меньше, но ведь его и не швейцарцы тогда гнали — не сочтите, конечно, за ксенофобию и расизм…

Потом вдруг проснулись в Германии, оперативно раздав обывателям оружие и приняв Хартию самообороны, позволяющую стрелять в мародеров на месте преступления, потом подтянулись в Испании, создав летучие полицейские отряды специального назначения, а в Англии и вовсе создали в каждом графстве Королевские трибуналы, в двадцать четыре часа выносившие смертные приговоры по мародерам.

Западная Европа все-таки сумела грамотно отреагировать на вспышку насилия, хотя к октябрю даже в Вашингтоне уже публично выражали соболезнования ЕС «в связи с разрушением инфраструктуры и правового пространства».

Черта с два! Эти нежные европейские либералы выстояли, и я радовался за них не меньше, чем за себя. Ведь теперь Ленка, доченька Лизка и Катерина Васильева с обоими близнецами жили в лагере беженцев на военной базе в Лоренто и могли себе позволить звонить хоть каждый час — французские военные, как это водится во всем мире, были совершенно независимы от гражданских проблем, доводящих простых обывателей до истерики.