Сергей Конарев - Балаустион

Остальные выглядели ненамного лучше.

— Как так вышло — с Энетом? — Лих глядел на Леонтиска так, как будто это афинянин собственноручно убил товарища.

Сыну стратега пришлось, превозмогая боль, поведать подробности погони за Горгилом и событий в «Золотой мухе». Когда Лих услышал, что убийца утопил Энета в яме с испражнениями, он открыл рот и хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле, с губ сорвался только птичий клекот.

— Кровавый пес, — чуть слышно прошептал Аркесил. — Мы найдем его и….

— Я хотел собственной рукой вырвать его сердце, — простонал Леонтиск. — Я видел его поганую харю, слышал его мерзкий голос, и уже представлял, как пускаю ему кровь. Но этот демон ускользнул, и теперь наверняка укрылся в каком-нибудь логове.

— Возможно, в Персике, — Лих наконец-то обрел способность говорить. — Значит, наблюдения Антикрата с самого начала были верны. Проклятье, он ведь сообщил, что один из людей ахейца Стесагора исчез. Мы-то, идиоты, обрадовались, думая, что Горгил сбежал из города….

— А он на самом деле отплыл на Крит, чтобы привести в исполнение свое подлое дело, — закончил Леонтиск, сказав то, что и так всем было понятно. — С помощью Эпименида, «старого друга» царя Павсания.

— Мерзкий старый ублюдок! Я его на куски порежу, если правда, что он снюхался с убийцей! — выплюнул Лих. Его глаза налились кровью и метались, как будто он собирался накинуться на кого-нибудь. После виденной собственными глазами жестокой казни раба-предателя Леонтиск не стал бы ручаться, что этого не случится.

— Не могу поверить, — сморщился в гримасе Аркесил. — Он же действительно был другом Эврипонтидов, много лет….

Мелеагр задумался и потер изящным пальцем лоб.

— Эфор Анталкид упоминал, весьма туманно, что Агиады и мастер-убийца разработали какой-то сложный план злодеяния и заставили служить себе кого-то из людей Эврипонтидов. К сожалению, эфор не соизволил сказать мне больше. А потом и его шпион во дворце Агиадов был схвачен.

— Наверное, уже жалеешь, что поспешил перейти на нашу сторону, мудрец Мелеагр? — ядовито поинтересовался Лих. Он не доверял советнику с того самого дня, как тот предложил свои услуги Пирру. — Гляди-ка, как все дело обернулось. Не подумываешь вернуться с повинной?

— Закрой рот, щенок, — стрельнул глазами Мелеагр. — Если уже обделался, так и скажи, и нечего валить с больной головы на здоровую. Я же уверен в счастливой звезде и конечной победе Эврипонтидов, и собираюсь этой победе всячески способствовать. И я не перелетная птица, меняющая место жительства в зависимости от погоды и времени года.

— Конечно, ты Арес-мужеубийца, бог воинов, с разящим мечом в руке, — оскалился Лих.

Несмотря на серьезность ситуации, по губам присутствующих поползли усмешки. С тех пор прозвище Арес намертво приклеилось к субтильному и изнеженному, но твердому духом Мелеагру, и в историю он вошел под этим именем. Тогда же он зловеще ответил:

— Запомни, малыш: я не тот, кого можно безнаказанно оскорбить.

Лих покраснел, как смоква, но, к изумлению собравшихся, замолчал, проворчав что-то себе под нос.

— Не время ругаться, — устало поднял руку Леонтиск. — Нам нужно допросить Эпименида, выяснить, что сталось с наследником и остальными нашими.

— Клянусь посмертием, если с командиром что-то случилось, старый подлец умрет так, что сам Аид содрогнется! — Лих не мог думать ни о чем другом.

— Интересно, какими глазами он будет глядеть на нас, какие лживые речи будет говорить, когда заявится сюда, — задумчиво произнес Аркесил.

— Нельзя выпускать его из рук. Этот человек слишком много знает, и, уверяю вас, долго не проживет, — взгляд Мелеагра обратился на Лиха.

— Я об этом позабочусь, — кивнул тот. Все еще надуто, не глядя на советника. — И скажу стражникам у ворот, чтобы схватили его, как только появится. Если он появится.

Лих поднялся со скамьи и вышел прочь. Мелеагр удовлетворенно кивнул, остальные выжидающе глядели на него, как будто только он точно знал, что нужно делать. Вероятно, тому были причиной возраст Мелеагра, почти в два раза превосходивший лета «спутников», и опыт, полученный им на службе у хитроумного эфора Анталкида. Советник не заставил себя долго ждать.

— Итак, у нас две задачи — пообщаться с Эпименидом и постараться выяснить, не вернулся ли мастер-убийца в свою старую берлогу во дворце иноземцев.

— Мы можем опять попросить Антикрата навести справки, — вскинулся Леонтиск. — И если Горгил отыщется в Персике, нам потребуется помощь, чтобы вытащить его оттуда.

— Галиарт рассказывал, что командир Священной Моры обещал нам поддержку, — вспомнил Аркесил. — Якобы он сказал, что не допустит, чтобы на его территории творились беззакония и злодеяния. Было это, помнится, в тот день, когда наши вытащили из когтей Горгила тебя, Лео.

Леонтиск кивнул и пошевелил обмотанной тряпицей культей.

— Я бы не был так уж уверен в помощи Деркеллида, — с сомнением молвил Мелеагр. — Тогда он действовал, застигнутый врасплох обстоятельствами. Не исключаю, что с тех пор Эвдамид или царица Тимоклея провели с родственником разъяснительную работу. Хотя он старался всегда держаться вдали от интриг и политики, как и предписывает статус полемарха Священной Моры, трудно сказать, как он нас примет.

— Но ведь, не попытавшись, мы не узнаем этого, так? — поглядел на советника Леонтиск.

— Если мастер убийств укроется в Персике, идти к Деркеллиду так или иначе придется. Но разговаривать с ним нужно очень осмотрительно.

— Мы можем рассчитывать на то, что ты проведешь этот разговор, уважаемый Мелеагр? — прямо спросил афинянин.

Советник помолчал.

— Еще не утих шум, связанный с моей… с моим переходом в лагерь Эврипонтидов, — наконец, ответил он. — Боюсь, не принесет ли эхо этого скандала больше вреда, чем я сам смогу принести пользы?

— В любом случае, нам больше некого просить об этом, — настаивал Леонтиск. — Стратег Никомах совсем недавно отправился из Гития с военным посольством ахейцев на Киферу — сообщить тамошнему гармосту, что пора собирать вещички. А полемарх Брахилл, это всем известно, издавна на ножах с Деркеллидом.

— Хорошо, я поговорю с ним, — решил Мелеагр. — Но отправимся мы все вместе.

— Я тоже пойду с вами, — вдруг заявил молчавший до сей поры Орест Эврипонтид. — Хочу сам… взять того, кто убил отца.

Молодые воины переглянулись, а Мелеагр ласково произнес:

— Ты еще молод, юноша, чтобы участвовать в мужских делах. Увы, юность — недостаток, который быстро пройдет.

— Мне уже тринадцать! — гневно сверкнул глазами Орест. — И я в силах собственноручно убить негодяя!

Молодой эномотарх агелы вскочил на ноги и расправил крепкие смуглые плечи. На его лице отражалась крайняя решимость — отражение черты характера, свойственной всем Эврипонтидам.