Сергей Конарев - Балаустион

— Захочет, захочет, — Полиад показал в усмешке ровные белые зубы. — Речь пойдет о ваших задницах, ребятишки, так что поторопитесь, пока я не передумал сделать выгодное предложение.

Тисамен вопросительно поглядел на Леонтиска. Тот пожал плечами.

— Пойду приведу Лиха.

— Да-да, приведи, — с надеждой закивал Галиарт. — Послушаем, что они хотят предложить.

Двигаясь, точно пьяный, Леонтиск вышел в коридор. Происходящее казалось неправдоподобным и походило на затянувшийся дурной сон. Но если это сон, почему так плечо болит, демоны его забери?

У двери кабинета, где шел допрос, стояла, прислонившись к стене, дочь Эпименида Клеобулида. Ее лицо выглядело таким же белым, как плащ, который ей отдал кто-то из «спутников».

— Они выставили меня, — произнесла она, уставившись на Леонтиска пустым взглядом. — Отец, мама, я хочу быть с ними….

— Все будет хорошо, — афинянин постарался, чтобы его голос звучал с уверенностью, которой он не чувствовал. Тонкие губы девушки некрасиво съежились.

Он поспешно распахнул дверь и заглянул внутрь. Эвном лежал, привязанный к столу, на котором он совсем недавно вершил свое похотливое злодеяние. Сейчас эномотарх «белых плащей», мокрый от пота, выглядел перепуганным насмерть. Возможно, какую-то роль в этом сыграл наклонившийся над ним Лих. Советник Мелеагр, непривычно серьезный, сидел на скамье поодаль. Рядом пристроился Феникс, сверливший злобным взглядом сидевшего на полу со связанными за спиной руками Ификрата.

— Лих… — сын стратега запнулся, когда в нос ему ударил острый дух мочи.

— А-а, Леонтиск, зайди. Послушай-ка, какие песни поет наш друг Эвном.

— Некогда. Там, под окном, Полиад. Хочет что-то предложить. Зовет тебя.

Глаза Коршуна блеснули.

— Идем, господин Мелеагр, ты у нас мастер плести словеса, — похоже, Лих больше не сомневался в лояльности советника. — Феникс, справишься с охраной?

— Пусть только дернутся, мудаки, — грозно хмыкнул тот. — Порежу, как ягнят.

Когда они вышли, Клеобулида бросилась к ним, как белое привидение.

— Можно мне войти? Прошу вас!

— Я сказал тебе — НЕТ! — рявкнул Коршун и отвернулся. Девушка испуганно прижалась к стене.

По пути к спальне Лих небрежно бросил:

— Тебя, наверное, это заинтересует. Эвном-то, того… признался, что убил ваших с Эвполидом подружек-сестричек. Со своими дружками, Харилаем и Ипполитом, теми, что внизу. Ты, помнится, хотел отомстить за девиц?

Леонтиск застыл на месте, как будто громом пораженный, Лих, коротко глянув на него, скрылся в дверях спальни.

«Боги, боги, боги, не лишайте меня рассудка!» Тогда, в темнице Агиадов, Леотихид признался, что девушек захватили его люди. Зная похотливую натуру Эвнома, еще в агеле «прославившегося» грязными надругательствами над рабынями, Леонтиск мог поверить, что многочисленные следы насилия на телах Корониды и Софиллы — его рук дело. Его и его дружков.

Вспомнив белозубую улыбку своей красавицы-подружки, Леонтиск почувствовал прилив жгучей ярости. Лих прав — они с Галиартом дали зарок отомстить за сестер, поклялись именами богов и посмертием — клятвами, которые не нарушают. И вот перед смертью боги посылают им возможность исполнить клятву. Бессмертные хотят, чтобы возмездие постигло мерзавцев на земле, и оно их постигнет. Харилай, тупорылый кусок мяса, уже получил свое, — меч Тисамена раскроил ему ребра от подмышки на целую ладонь в глубину, и кровь из него хлестала, как из кабана. Сейчас он, наверное, уже сдох. Расплата ждет и двух остальных.

На какой-то миг Леонтиск испугался собственной решимости и предопределенности того, что должно свершиться. Он должен своими руками выпустить поганую кровь из этих падальщиков. И он это сделает. Сделает!

Сделает? А что, если красавчик Полиад явился именно за тем, чтобы забрать своих друзей-подчиненных? Конечно, Леонтиск далек был от мысли, что Лих согласится на это, но какая будет ставка? Полиад что-то говорил об их собственных жизнях… Леонтиск бросился к двери гостиной.

Он не ошибся — разговор шел именно о захваченных эврипонтидами «белых плащах».

— …геронты, представители отрядов и кто-нибудь из эфоров. Пусть они придут сюда утром и выслушают правдивое признание лафиропола Эпименида. После этого мы отпустим твоих людей, не причинив им вреда, — Мелеагр говорил это, упершись напряженными руками в подоконник. Леонтиск, впрочем, сомневался, что женоподобный советник, знавший о воинских упражнениях только понаслышке, сумеет увернуться от брошенного дротика.

Полиад расхохотался.

— Ты еще будешь ставить мне условия, подлец? Вы ворвались в дом уважаемого человека, захватили его семью, и хотите пытками принудить его делать какие-то признания? Ты что нас, за идиотов держишь?

— Ой, ради богов, не неси ты эту чушь, Полиад! — рявкнул Лих. — Для кого это все? Те, кто здесь находится, отлично все понимают.

— Послушай, ты, волк в птичьих перьях и прочее дурачье… — Полиад перестал улыбаться. — Вы вляпались в о-очень большое дерьмо, ребятки. Единственная возможность для вас остаться в живых — это немедленно — слышите? — немедленно сложить оружие и сдаться. Только в этом случае вашу судьбу, изменники, будут решать государь и сердобольные старцы из коллегии геронтов, а не эти злые парни с мечами, что стоят за моей спиной. Я понятно изъясняюсь?

— Что, действительно злые? — ехидно спросил Лих, в то время как остальные обменялись напряженными взглядами.

Тут в круг света шагнула рослая фигура с известной всей Спарте черной повязкой через пустую глазницу.

— Слушай, малыш, хватит чесать языком! За то время, пока ты тут кудахтаешь с этими тараканами, мы бы, клянусь свиньей, уже выколупали их из этой хибары, как улитку из раковины.

— Ясон Циклоп. Лохаг Трехсот, — простонал вполголоса Галиарт, побледнев и отступив от окна.

Мелеагр выпучил глаза и тихо выругался, и даже Лих, слегка изменившись в лице, пробормотал:

— Хм, и правда злые.

Леонтиск тоже почувствовал, как холод пополз по спине. Вот что имел в виду Аркесил, когда кричал о номаргах! Тогда они просто не обратили на это внимания — не до того было. Проклятье! Если Триста начнут штурмовать дом, у отряда Лиха не будет даже шанса геройски погибнуть — их передавят, как блох. Шутка ли — номарги, первые воины Спарты!

Полиад поднял голову.

— Ты слышал, птенец, что сказал дядька с мечом? Шутки в сторону. Приказываю выбросить оружие из окна, освободить двери и выйти на улицу. И спаси вас боги, если вы сделали что-то моим ребятам….

— Ты тоже слышал меня, девственник! — перебил его Коршун, уже оправившийся от потрясения. — В самом начале я сказал тебе, что если вы пойдете в атаку на дом, я лично перережу глотки всем твоим ублюдкам!