Елена Хаецкая - Звездные гусары

Он прислушался. В лагере было тихо – должно быть, чужаки ушли оттуда. Лес мерно дышал, наполняя воздух привычными звуками. Птицы кричали бесстрашно, вдалеке журчала вода.

Штофреген перевязал себе ногу. Попытался представить Татьяну Николаевну в белой косынке с крестом и со шприцем в руке. Шприц стеклянный, в нем устрашающая жидкость. Игла – очень длинная. На лице Татьяны Николаевны – мечтательная улыбка.

Но картина рассыпалась. Просто болела нога.

Он взял палку и захромал к стоянке лемуров – подбирать оставшихся.

Колтубанова встретила его на тропинке. Катишь, измазанная жидкой грязью с головы до ног, то затихала, то вновь принималась плакать, но даже жгучие слезы не могли очистить ее лица.

– Я насчитал человек семь, – сказал Штофреген вместо приветствия. – Не знаю еще, кто они, но выясню.

– Я знаю, – сказала Колтубанова. Она нахмурилась, отчего ее сросшиеся брови сломались и пошли зигзагом. – Это браконьеры.

“Самый логичный путь, – вспомнил Штофреген разговор с Аркадием. – Набить лемуров, набрать свежей сыворотки из их крови и печени – и улететь…”

– Если они браконьеры, то нам следует уходить отсюда как можно скорее, – проговорил Штофреген. – Потому что они первым делом явятся на стоянку.

– Не раньше, чем мы разгоним приматов, – твердо заявила Колтубанова.

– Как мы это сделаем?

– Подожжем лес.

– Здесь не будет гореть.

Колтубанова показала маленькую плоскую шашку, которую сжимала в ладони.

– Я все продумала. Эта штука горит при любой сырости и жутко воняет.

– И отменно привлекает к нам наших врагов.

– Я не оставлю приматов браконьерам.

И неожиданно для себя Штофреген покорился. Еще мгновенье назад он был готов спорить с Колтубановой до последнего издыхания – и вдруг переменился. Она знает, чего хочет. Знает почему. И знает, как добиться. Зачем он спорит? Он потерял двух человек. Он не может потерять еще и лемуров.

– Поджигайте, – сказал он.

Колтубанова вернула брови на прежнее место – в одну прямую линию.

– Так вы больше не возражаете?

– Вы правы, – проговорил он просто. – Мы успеем спастись. Только знаете что? Я думаю, что их больше семи. Их человек пятнадцать.

– Об этом позаботимся потом. Что в лагере? Катерина сказала, что господин Пафлагонов убит.

– И госпожа Шумихина. Ее застрелили у меня на глазах, – сказал Штофреген. – Ну давайте же поджигайте и пойдем отсюда. Нужно еще отыскать остальных. Как бы Вакх не попался. За прочих я не так беспокоюсь – они наверняка не спешат в лагерь, а вот Вакх намеревался скоро заняться обедом…

Колтубанова запалила шашку и бросила ее с неожиданной силой через болото. Всю низину заволокло отвратительным дымом. “Вероятно, так пахнет в аду, – подумал Штофреген. – В аду, где сыро и холодно и воняет серой”.

Сперва лемуры не понимали, что происходит. Приподнимались, принюхивались и вдруг, хватаясь длинными четырехпалыми руками за головы, с пронзительным визгом устремлялись прочь. Другие удивленно провожали их взглядами, но вот и до скептиков долетали влажные серные пары, и они в свою очередь спасались бегством. Стая распадалась: разбежавшись в разные стороны, лемуры редко сходились вместе. Каждый будет теперь искать для себя нового прибежища среди новых родственников.

– Это временная мера, – сказала Колтубанова. – Надеюсь, вы понимаете. Скоро браконьеры отыщут другое стойбище.

– Да, я понимаю, – отозвался Штофреген. – Я все сделаю.

– Пятнадцать человек, вы говорите?

– Приблизительно.

– Семыкин спит в лесу, вон там, за поваленным деревом, – сказала вдруг Екатерина. – Я его видела, когда сюда добиралась, но не стала будить.

– А Долгушин?

– Наверное, рубит где-то дрова. Не знаю.

– Вы случайно не знаете, где ваш муж? – спросил ее Штофреген.

Екатерина покачала головой горестно:

– Мы поссорились, и он ушел стрелять. Может быть, он уже мертв…

– Нет, он жив, – успокоил ее Штофреген. – Если бы с ним что-то случилось, вы бы почувствовали. У вас ведь внутренняя связь.

Екатерина просияла:

– Как вы угадали?

Колтубанова сказала Штофрегену:

– Можете называть меня Фарида. Без отчества. Как скоро вы предполагаете перебить браконьеров и вернуться к привычной жизни?

– Петр Андреевич, отворяйте, – я знаю, что вы дома!

Денщик уныло слонялся вокруг Татьяны Николаевны и произносил “нету их” и “не велено” с одинаковой неубедительностью. Татьяна Николаевна не обращала на него ровным счетом никакого внимания и продолжала звонить и стучать в дверь.

– Безнадежно, – обратилась она к Стефании, которая сопровождала сестру, и опять в мужском наряде.

– Вот я и говорю, нету их, без надежности, – подхватил денщик обрадованно (он был новый и еще не знал ни Татьяны Николаевны, ни Стефании). – Зря только ходили. И мальчонку с собой таскали.

Стефания удовлетворенно хмыкнула и обтерла нос кулаком – точь-в-точь как это сделал бы, по ее представлению, истинный представитель племени “мальчонок”.

– Спускаемся, – предложила Стефания. – Я через окно влезу по трубе. Там скобы крепкие.

Денщик позеленел.

– Да нету же их!

– Вот и поглядим, как это их “нету”, – передразнила Стефания. Не дожидаясь возражений, она бросилась вниз по лестнице и скоро действительно поднялась по нескольким скобам водосточной трубы на уровень второго этажа.

Теперь к денщику присоединился дворник. Кокошкин снимал на короткий срок частную квартиру – здесь он предполагал провести месяц своего отпуска, а затем, по выходе в отставку, поселиться основательно где-нибудь на Петроградской. Поэтому-то Кокошкин и не успел здесь обжиться, и дворник ничего не знал ни об обычаях Кокошкина, ни о том, какого рода его знакомые и друзья.

– А ну слазь! – завопил дворник, пытаясь достать Стефанию метлой.

Стефания прилипла к трубе, как кошка к древесному стволу. Спускаться она боялась, подниматься наверх – не понимала как, потому что выше две скобы отсутствовали и труба слегка отходила от стены.

– Слазь, кому говорят! – надрывался дворник. Метла пару раз, подлетев, мазанула Стефанию по ногам.

– Ой! – взвизгнула Стефания.

В дверях показалась Татьяна Николаевна и, увидев дворника, атакующего ее сестру, ни мгновения не колебалась. Она метнула в него своей сумочкой – очень тяжелой сумочкой, поскольку в ней лежал новый роман г-на Юганова, – и гневно воскликнула:

– Вы не имеете никакого права!

Сумочка ударила дворника по руке, и он удивленно выронил метлу.

– Негодяй! – наступала на него Татьяна Николаевна. – Немедленно отдайте мою сумку! И подберите эту вашу отвратительную метлу!

– Я на муниципальном жалованье, – сказал дворник, однако сумку подобрал и ошеломленно вернул ее Татьяне Николаевне. – Вы производите смущение.