Александр Абердин - Провалившийся в прошлое

Чугун или что там у него получилось, быстрой струйкой побежал в ковш и когда его налилось ведра два, Митяй заткнул лётку, перекатил деревянную телегу к уже разогретой мартеновской печи, опрокинул ковш рычагом и вылил расплавленный металл в мартеновскую печь. Через пару минут, когда он открыл вентиль, горелка зашумела ещё сильнее и начался продув мартена воздухом. Всего в мартеновскую печь могло поместиться не менее полутора кубов расплавленного металла, но он юный металлург понятия не имел, сколько времени нужно выжигать из чугуна углерод и решил действовать методом академического тыка. Пока взятый для образца чугун остывал, он метнулся наверх и принялся тачками засыпать шихту в домну. В принципе всё бы ничего, но уже довольно скоро руда у него закончится и домну придётся загасить, правда, он за это время сможет отлить весьма приличное количество заготовок из чугуна и стали в огнеупорные формы, в том числе даже станину для большого токарного станка и к ней ещё несколько деталей а также дофигища слитков чугуна и стали. Всё остальное он как-нибудь выкует и доработает напильниками. Намеревался Митяй отлить себе и кузнечный инструмент, а также три большие наковальни для кузни и детали для кузнечного молота, приводимого в движение водой.

Митяй заранее запланировал, что именно ему нужно отлить в первую очередь, и не сомневался, что всё у него получится. Спустившись вниз, он взял плоскогубцами небольшой кусок чугуна, положил его на наковаленку и изо всех сил шандарахнул по нему чудильником. Тот раскололся под мощным ударом на части, и Митяй радостно заулыбался. Получалось так, что в шихте было очень мало кремния и него получился белый, а не серый чугун, а стало быть следующим заходом он мог смело отлить из него три большие наковальни, чтобы потом отжечь их и сделать намного прочнее. Да, и путём отжига всех остальных чугунных отливок он мог значительно увеличить их прочность, превратив белый чугун в ковкий. Потому он принялся быстро разбирать кирпичи, чтобы открыть литейную яму, заполненную сухим песком, и установить в неё формы. Как же ему сейчас пригодилась бы таль, но без цепей изготовить её было нереально. Поэтому ему пришлось опрокидывать ковш с чугуном вручную. Судя по тому, что форма, изготовленная из огнеупора и нагретая пламенем горелки, не взорвалась и не раскололась, всё прошло тик-ток, ну, разве что придётся срубить зубилом облой. Следующие два ковша Митяй слил в мартен, а пятый вылил во вторую форму. Так началась его вахта в литейном цеху, продлившаяся более четырёх суток, во время которой он спал урывками, по три, четыре часа. Потом шихта закончилась и он, выключив воздуходувную машину, отправился спать, поскольку уже еле двигался от усталости.

Из последних сил выкупавшись, плотно поев около шести часов дня после почти пяти дней бодрствования и сухомятки, Митяй рухнул в кровать и проспал больше суток подряд. Проснулся он, когда уже начало смеркаться и потому, немного побродил по дому, посидел час за компьютером, плотно поужинал и снова завалился спать, чтобы утром, чуть свет, пойти в металлургический цех. Там было ещё довольно жарко, но он распахнул настежь ворота, все ставни и принялся первым делом разбивать формы с наковальнями. Они у него вышли, на славу, почти без облоя. Так же хорошо ему удалось отлить и все остальные заготовки. Первые четыре плавки стали у него получилась весьма странными, но чрезвычайно полезными, так как он отлил двести двадцать пятикилограммовых слитков очень мягкой, пластичной стали. Из такой он, пожалуй, сможет даже вытянуть проволоку, а она ему была очень нужна для множества вещей. В том числе для изготовления колючей проволоки и не только неё одной. Самой прочной получилась сталь девятой плавки и из неё Митяй очень удачно отлил три десятка длинных свёрл большого диаметра, а поскольку у него имелся заточной станок с пятью алмазными планшайбами, то теперь он сможет сверлить отверстия диаметром до восьмидесяти пяти миллиметров.

Вот теперь, имея под рукой свою собственную домну, он точно сможет самым коренным образом изменить жизнь множества людей, ведь их мозг практически ничем не отличался от мозга современного человека, а если они от него чем-то и отличались, то, наверное, не смотря на дикость, всё равно в лучшую сторону. Что же, экологу Дмитрию Мельникову было чему их научить, как и лейтенанту Мельникову, уже успевшему покрошить немало народа и потому люто ненавидевшему всяческое бессмысленное насилие. Да, с этого дня он уже мог не рвать жилы и малость притормозить, но, тем не менее, всё же принялся немедленно достраивать рядом с литейкой большую кузницу, а точнее настоящий механический цех. После того, как он установит на валы чугунные втулки и наденет на них медные цилиндры, а также поставит на них новую зубчатую передачу с металлическим зацеплением, его главный механический привод станет работать намного лучше и эффективнее. Железо есть железо и хотя на нём одном цивилизацию не построишь, Митяю было очень радостно, что оно имелось у него в достатке. Теперь он мог изготовить из него множество нужных и полезных вещей.

Механический цех Митяй тоже построил в рекордно короткие сроки, всего за месяц, так он уже набил руку в строительных и особенно грузоподъёмных делах. Он даже присобачил к «Шишиге» спереди и сзади по П-образной опоре с блоками, а также небольшую поворотную стрелу сзади, так что с помощью лебёдушки, трос которой был всегда смазан, мог поднять хоть чёрта весом в две с половиной тонны тонны. На всякий пожарный случай у него имелся запасной трос. Теперь его вездеход превратился ещё и в подъёмный кран, а при необходимости он мог превращать его ещё и в колёсный бульдозер, но в таком качестве ему ещё не приходилось выступать. За всей техникой он ухаживал особенно тщательно и берёг её, как зеницу ока, ведь без неё он точно пропадёт или на худой конец одичает. Пока что она его не подводила ни разу, но самое главное, собрав десять тонн нефти в том месте, где она выходила со дна реки, Митяй, после серии экспериментов, сумел получить из неё вполне приличное моторное масло, которое начинало пузыриться и терять вязкость только при температуре в сто девяносто градусов. А ещё его масло было чистым, как слеза ангела. Нефтяные дела нравились ему всё больше и больше. Очень уж много от них было пользы.

При этом он успевал заниматься огородом и полем. Почва на территории его латифундии оказалась на редкость плодородной и он не успевал поражаться, какие плоды созревали на распаханных им уже двенадцати гектарах. Помучившись с урожаем прошлым летом, он отвел под огород на треть меньше земли, но зато посеял куда больше зерновых и бобовых культур и они колосились вовсю. Особенно его радовали подсолнухи, шляпки которых достигали полуметра в диаметре, да, и кукуруза вымахала в два человеческих роста, но больше всего сердце Митяя грели громадные арбузы. Пока ещё зелёные, они походили на полосатые пушечные ядра Царь-пушки. Из них он собирался наварить сиропа и уварить его до состояния сахара или карамели, хотя имел куда более лучшее сырьё для варки сахара. Среди семян красной свёклы ему попались шесть штук семян свёклы сахарной, которая, естественно, была полностью пущена на выращивание семян. В этом году он собирался получить с них намного больше семян, чтобы вскоре жизнь его сделалась совсем сладкой. Единственное, чего ему не хватало, так это второй пары рук.