Александр Абердин - Сила ведлов

В конце концов, распилив сотни полторы здоровенных поваленных елей и спилив десятка два уже старых настолько, что просто трухлявых, елей, он выехал на берег реки Чусовой и в сердцах выматерился. Очень уж он оказался узким и местами крутым, фиг проедешь даже на Пахоме. С этой минуты Митяй превратился наводчика водяной пушки, благо ему пришлось подсоединить всего четыре рукава. Так, безжалостно сжигая топливо, впрочем его он взял с собой помимо того, что в баках, аж три тонны, продвигаясь в час по пятьдесят, шестьдесят метров и промывая себе дорогу, он упорно двигался в перёд ещё восемь дней, с удивлением отмечая, что вокруг нет ни единой живой души. Даже птицы и те покинули эти места, видать их распугали говорящие камни Митяя. Наконец, на двадцать шестой день своих мучений под проливным дождём, ему часто приходилось брать в руки кирку, лом и лопату, уставший, как чёрт, он подъехал к дому своих говорящих камней вплотную, заглушил двигатель, перешел из кабины в уютный кубрик, принял горячий душ, поужинал и рухнул спать. Ночью ему снова, как и все последние дни, приснились огромные изумруды диаметром сантиметров в пятнадцать и длиной чуть ли не в полметра, горящие зелёным огнём, словно поленья в печи, но его это давно уже не пугало.

На следующий день, прекрасно выспавшись не смотря на чувство смутной тревоги, побрившись и позавтракав, Митяй выбрался наружу и заулыбался. Дождевые тучи прогнал южный ветер, было тепло как раз именно потому, что ветрено, и он первым делом полез на крышу, чтобы установить на автожир, заботливо укутанный прорезиненной парусиной, винт и ротор, когда всё было готово к полёту, он нажал кнопку пуск, раскрутил ротор и взлетел. Полетав полчаса вокруг той горы, к которой его так влекло, Митяй одновременно был готов и плакать, и смеяться и вот почему. Если бы он, подъехав к лесу, повернул налево и проехал всего каких-то семь километров, то попросту объехал бы его и без малейших хлопот подъехал к своим камням с другой стороны, не оставляя после себя в лесу петляющую тропу и затем не прокладывая одиннадцать километров дороги по берегу. С гневными словами: – «Дураков работа любит!», Митяй ловко приземлился прямо на крышу «Пахома», принайтовал автожир, вытащил из воды рукава и поехал вперёд, прямо по неглубокой в этом месте, но широкой реке, дно которой покрывала мелкая галька. Через пятнадцать минут он выехал на удобную и просторную площадку перед горой, которую огибала река Чусовая и широко улыбнулся, говоря себе: – «Так не так, перетакивать нечего. Я здесь, а мои говорящие камни там. Пора подойти к ним поближе.»

Взяв с собой ледоруб и тяжеленьки геологический молоток на длинной ручке, Митяй полез по довольно трещиноватому, что радовало, весьма крутому склону горы. Её северный склон был практически безлесным, поросший изредка жесткой травой и покрытый по большей части мхами и лишайниками. Гора была сложена из сильно растрескавшихся вулканических пород, преимущество это были гранитоиды, местами испещрённые черноватыми габроидами, с большими включениями менее плотных осадочных пород. Основной цвет горы был зеленоватым, с включениями кварцита. Он быстро нашел дом своих говорящих камней, почувствовав тепло, исходящее из недр горы, а когда приложил руки к камням и стал ведловать, не на шутку разозлился. До камней ему было добираться добрых пятьдесят метров. Однако, осмотревшись, он увидел, что вниз уходят целых четыре извилистых трещины и обрадовался. По прямой, то есть наискосок, под углом в сорок градусов к горизонту, от Пахома до того места, куда он забрался, было не более шестидесяти метров, но начать подмывать склон ему нужно было ниже и ближе к машине, от которой до реки не было и тридцати метров.

Митяй чуть ли не кубарем скатился вниз и тут же принялся доставать рукава из пеналов и соединять их в линию. Через полчаса он повернул ключ в замке зажигания, Игнат наотрез отказался заменять его кнопкой пуска, говоря, что у каждой Большой Шишиги должен быть хозяин с ключами от машины, двигатель бодро зарычал и из лафета вырвалась мощная струя воды. Митяй дал полный газ, в ту точку, на которую он нацелился, ударило водяное копьё, и он громко сказал: – «Ничего, Мать Земля, это не больно, все женщины через то же самое проходили. Зато потом, обещаю, больше не будет никаких скважин, взрывов и гигантских экскаваторов и даже Данила Штурман проложит канал через степь так, как ты это сама наметила, а сейчас потерпи, милая.» и приступил к вскрышным работам. Водяной бур энергично, с громким шипением взламывал породу и вниз по склону потекли потоки воды, увлекая за собой не хилые глыбы до метра и более в поперечнике, те с грохотом катись вниз и раскалывались. Ну, а Митяй при этом не просто включал и выключал перепускные клапаны на отдельной панели управления, а ещё и ведловал во всю силу, заставляя воду ударять в камень с бешеной, всесокрушающей силой и работа по раскрытию дверей дома его говорящих камней продвигалась довольно быстро, вот только размыть ему предстояло хренову кучу пусть уже и изрядно растрескавшихся, но всё же каменных пород, а отнюдь не глины или мела.

Через четверо суток, а Митяй работал допоздна, при свете электрических прожекторов, он остановился. Дизель умолк, а через некоторое время стих шум стекавшей вниз воды. Перед ним отчётливо виднелась на склоне горы здоровенная, вертикальная овальная стена с мощным конусом обломков ниже неё, что среди них находилось, Митяя не очень то интересовало. То, что его интересовало, лежало примерно на высоте в полтора метра над верхней частью конуса, но подниматься на него немедленно он даже и не собирался, помня своё собственное мудрое наставление, которое он часто повторял ведлам: – «Чтоб травматизма не было, не разевай своё хлебло.», а потому вышел из машины и принялся раскреплять полугайки и вытаскивать из реки водозаборные рукава, армированные стальной проволокой. Затолкав их все в пеналы, он сел в Пахома и поехал к лесу, где свалил шесть высоких сосен и принялся распиливать их на длинные брусья, чтобы сколотить из них хороший, надёжный трапп и деревянную площадку. Так что только через три дня, хотя уже начало холодать и по ночам температура опускалась ниже пяти градусов, Митяй принялся осматривать трещиноватую, всю в неровных изломах, стену, уходящую вверх с некоторым наклоном. Хотя та и выглядела прочной, он всё же не поленился соорудить из толстенных брусьев мощный навес у себя над головой.

И вот наступил самый волнующий момент. Митяй уже несколько раз ведловал над каменной стеной и знал с точностью до миллиметра расположение большой каверны, в которой Мать Земля вырастила для него два изумруда. Взяв в руки тяжелое, острое кайло, он сначала прижался лбом к зеленоватому камню, потом отстранился и с размаху нанёс мощный удар в ту точку на камне, которая, как бы являлась замком. Всего от одного единственного удара, на деревянный помост вывалилось добрых два с половиной куба крупного щебня, отчего ноги Митяя оказались засыпаны им чуть ли не по колени, но он этого даже не заметил, так как перед ним тотчас открылась небольшая овальная пещерка на редкость неприличной формы. Видеть такое ему приходилось не раз в Африке, когда он принимал роды у негритянок, а также на определённого рода сайтах. Обалдело охнув, он даже почему-то подумал: – «И пусть кто-нибудь только скажет, что он никогда в жизни не заходил на такие сайты.», после чего отбросил в сторону кайло и взял в руки цифровую фотокамеру. Чтобы то, что открылось ему с одного единственного ведловского удара кайлом попало в кадр, Митяю даже пришлось отступить на несколько шагов назад, после чего он взял в руки лопату и принялся сбрасывать вниз, за мощные перила, камни.