Алексей Волков - Флаг Командора

Какое-то предчувствие прошептало мне, что наши пути еще пересекутся, но как, почему?

Речь шла не о встрече. Мир тесен, и порой спустя много лет встречаешь знакомых на краю света. Нет, пересечься должны были судьбы. Не двух влюбленных, а двух людей.

Странно.

И тут Мэри неожиданно протянула мне руку. Жестом, которым протягивали ее в эти и последующие, но отнюдь не мои времена. Тыльной стороной чуть вверх для поцелуя.

Я осторожно коснулся ее губами. Пахло какими-то благовониями и чуть-чуть сталью.

– Прощайте. Счастливого пути, – повторил я.

Самое смешное было бы, если в ответ мне произнесли бы такое же пожелание.

Или не смешно? Все-таки ее отец находился у моих людей в руках.

Но Мэри лишь посмотрела своим загадочным взглядом, а потом решительно повернулась и стала спускаться в шлюпку.

Я некоторое время следил за ходом баркаса, удостоверился, что все в полном порядке, и тогда скомандовал:

– Поднять паруса! Уходим.

Одновременно с парусами взмыл мой флаг, и в гавани началась суматоха. Однако была она настолько бестолковой, что, когда первое судно вышло в море, мы для него были пятнышком на постепенно темнеющем горизонте.

По жизни Владимиру Ардылову везло. Не так, как вступавшим на лайнер пассажирам, но у каждого свой уровень. Больших денег токарь не имел, зато малые у него не переводились. И все благодаря своим золотым рукам. Любая работа неизменно получалась у Ардылова на «отлично», независимо, шла ли речь о починке или об изготовлении какого-нибудь изделия с нуля.

Даже в трудные перестроечные годы, когда зарплату нигде не платили, Ардылов жил относительно неплохо. У начальства он был на хорошем счету, да и богатеньким порою хочется чего-нибудь этакого. Правда, была у него склонность к распространенному на Руси пороку, однако кто же без греха?

Везло ему и здесь. Ардылов был одним из немногих, кто спасся с затонувшего лайнера. Судьба сохранила его на острове. И даже в последней битве с сэром Джейкобом, в которой погибли гораздо более молодые и спортивные мужики, токарь каким-то чудом уцелел.

Да и в рабстве жилось по сравнению с другими неплохо. Хозяин его отличал, пользовался плодами труда, за что содержал в более привилегированных условиях.

Одним словом, Ардылову сносно жилось и при социализме, и при перестройке, и при капитализме, и при рабовладельческом обществе, царившем в семнадцатом веке в Вест-Индии. Он и в бегстве участия не принял, не веря в его успех и будучи доволен собственным положением.

А что? Кормят, хижина отдельная, даже самогонный аппарат удалось потихоньку сделать, благо не впервой. Так зачем полагаться на капризную удачу, когда лучше все равно не будет и не предвидится?

Лучше было бы или нет, неизвестно, но на плантации вдруг стало в одночасье хуже. Вернувшийся хозяин совсем озверел при одном известии о бегстве своих рабов и гибели надзирателей. При этом порядочная доля гнева обрушилась на Ардылова. Пусть он не принимал участия в побеге и добровольно остался на положенном невольнику месте, но мастер на все руки был соплеменником сбежавших и уже поэтому не мог быть невиновным.

Теперь редкая неделя обходилась без порки Ардылова. Пороли по поводу и без повода, когда же обнаружили и разломали любовно сварганенный агрегат, жизнь Володи вообще стала форменным кошмаром. Он уже жалел, что не бежал вместе со всеми. Тем более стоустая молва донесла весть о побеге и разгромленном городе. Только сделанного не исправить, как ни желай, и оставалось одно: терпеть.

Надеяться было уже все равно не на что.

– Тебя купить хотят! – прямо от прохода выпалил Том.

Здоровенный негр, детям которого Ардылов несколько раз делал забавные игрушки, был искренне привязан к Володе. Должно быть, поэтому на лице его отразилось два противоречивых чувства: радость за приятеля, вдруг новый хозяин будет лучше, и горечь от предстоящей разлуки.

– Купить? – равнодушно переспросил Ардылов.

Он лежал на животе после очередной порки и мрачно созерцал дыру в углу плетеной стены.

– Они в двух колясках приехали. Этот, который документы заверяет, и какой-то важный господин, – по-прежнему возбужденно стал рассказывать Том. – Господин одет богато. В такой шляпе…

Ардылов знал английский плохо и понимал приятеля с пятого на десятое. Да и какая разница, кто как выглядит?

Сам Володя давно ходил в тряпье, не замечая этого.

– Много дают? – спросил токарь первое, что пришло ему в голову.

– Много. Трех негров купить можно. Или десять. – С арифметикой раб был не в ладах.

– Это хорошо. Приятно знать, сколько стоишь… – Ничего приятного Володя не ощущал, только надо было как-то прокомментировать новость.

– Я побежал, – внезапно прервал свои излияния Том.

Наверное, он действительно удалился обещанным способом. Только что был – и вот уже нет.

Удивиться столь быстрому исчезновению словоохотливого негра Ардылов не успел. В хижину заглянул один из новых надсмотрщиков. Володя постоянно путал их имена. Да и били они одинаково больно.

Странно. Надсмотрщиков всегда намного больше, чем настоящих умельцев, но ценятся надсмотрщики выше.

Додумать мысль Ардылов тоже не успел.

– К хозяину. Живо! – коротко произнес новый посетитель и для убедительности повертел в руках плеть.

Ардылов застонал и стал тяжело подниматься. Не так уж больно было, однако отношение к себе, как к страдальцу, становилось второй стороной натуры.

Надсмотрщик демонстративно приподнял плетку, и дальше пришлось обойтись без стонов.

Когда они подошли к хозяйскому дому, оттуда на крыльцо вышло трое мужчин. Один из них был владельцем окрестных земель, людей и скота, двух других Володя не знал. Очевидно, те самые покупатели, о которых поведал ему Том.

– Вы не смотрите на его вид. Он может мастерить все, – разобрал Ардылов слова хозяина.

Ответа моряк наполовину не понял, наполовину не расслышал.

Все трое заулыбались, явно довольные друг другом, и принялись раскланиваться.

Один из мужчин направился к стоявшей в отдалении коляске, другой же подошел к Ардылову и впервые смерил его взглядом с ног до головы.

Очевидно, это и был покупатель. Намного моложе Ардылова и намного лучше его одетый, с жестким лицом не то моряка, не то вояки, он смотрел с таким равнодушием, что Володя поневоле почувствовал себя неловко. Такое впечатление, будто не человек был куплен, а вещь.

Покупатель… нет, уже владелец молчаливо указал Ардылову рукой на козлы остановившейся рядом коляски. Не той, в которой уехал нотариус, другой. Состоятельному господину зазорно ездить в чужом экипаже.

– Мне надо взять вещи, – предупредил Ардылов.