Валерий Елманов - Око Марены

– Правильно, – подтвердил Константин. – Амнистию же я планирую провести уже через пару месяцев, после того как война с владимирскими князьями закончится. А сразу отпустить – никакого резону нет. Боевые действия-то в самом разгаре, и у меня нет никакого желания вновь увидеть их в неприятельском войске.

– А почему Гремислав сказал, что ежели они слушать меня не станут, то я могу их хоть через одного шелепугами до смерти забить? – подозрительно уставился на Константина Минька. – И еще сказал, что я…

Но тут его речь прервалась, потому что в светлицу осторожно зашел отец Николай.

– Я постучал, – пояснил он. – Но вы, наверное, были очень заняты. Думал, загляну и, если нет никого, пойду дальше князя искать.

– А скажи мне, отец Николай, – обрадовался потенциальному союзнику Минька, – хорошо ли это – в плену людей держать, домой к семьям не отпускать. Причем своих же русских.

– Ну, сейчас начнется, – пробормотал вполголоса себе под нос Вячеслав и потянулся к стоящему на столе огромному блюду с фруктами. Меланхолично осмотрев облюбованное им самое румяное яблоко, воевода с хрустом надкусил спелый плод и терпеливо изготовился выслушать длиннющий монолог о гуманизме и человеколюбии, но спустя несколько секунд чуть не поперхнулся от удивления.

Тирада отца Николая была и коротка и весьма неожиданна:

– То ты, княже, дело богоугодное совершил. И отроку нашему Михаилу изрядно с людьми подсобил, и их, неразумных да подневольных, от будущего кровопролитья спас, не дав им впасть в грех повторный, и от нарушения пятой заповеди Господа нашего Исуса Христа уберег.

– Ну, батя, ты даешь, – откашлявшись, восхищенно заявил Вячеслав. – Совершенствуешься прямо на глазах. Ты уже годен в полковые капелланы, причем безо всяких натяжек.

– Трудно сказать, кто из нас на что годен, – кротко откликнулся Николай. – Порою он сам об этом узнает, лишь когда… – Он хмуро взглянул на свои запястья и осекся, однако спустя секунду продолжил: – Ныне я о другом вопросить хотел тебя, княже. Ведомо мне, что у отрока сего на складах уже изрядное количество тех же гранат скопилось. Да и прочей дряни, коя для смертоубийства людского назначена, тоже скоро превеликое множество будет. Не пора ли остановить производство?

– А вот мы сейчас посчитаем, – вздохнул Константин, сомневаясь, удастся ему убедить священника. – Для начала спросим у Михаила Юрьевича – сколько у нас всего гранат?

Юный изобретатель приосанился и степенно доложил:

– Значит, на одной стене склада все стеллажи забиты под завязку. Это будет две тысячи ровно. На второй примерно наполовину – это еще тысяча. Итого – три. И болванок заготовлено с тысчонку. Но они пока пусты.

Константин поймал задумчивый взгляд Вячеслава и решительно произнес:

– Завтра надо будет выдать из этих болванок три сотни нашему воеводе для учебного гранатометания. Пора.

– Завтра – учеба, а послезавтра? – тихо спросил отец Николай. – В кого боевые послезавтра полетят? Русские русских истреблять начнут? Вот татарам радости будет.

– Иного пути нет, – твердо ответил Константин. – Мы тут с Вячеславом обдумали все как следует и пришли к выводу, что гибели трех своих братьев, да еще сразу, не только Ярослав, но и Юрий нам никогда не простят. А против Владимиро-Суздальской Руси Рязани в одиночку не выстоять.

– А может, я попробую, – робко предложил отец Николай, поморщившись страдальчески. – Это сколько же народу-то поляжет, если их все взорвать.

– Снова к моему тезке в Ростов? – уточнил князь. – Глупо. Он уже ничего не сможет. Слишком болен. Думаю, что эти смерти доконают его совсем. А вот скажи-ка мне, отче, как ты сам относишься к жизни русского человека?

Видя недоумение на лице священника, Константин пояснил:

– Я имею в виду – есть ли для тебя разница между дружинником, крестьянином или князем?

– Все жизни одинаково дороги Богу нашему, – строго ответил священник. – Когда Христос заповедал: «Не убий», он же не уточнял, кого именно: иудея, римлянина или самаритянина.

– А если бы перед тобой стоял выбор: кого именно предать смерти? С одной стороны, два князя и два десятка бояр, а с другой – пять тысяч смердов, на рать призванных, да еще с тысчонку дружинников. Ты бы какую сторону выбрал?

– Ни одну я не выбрал бы. Жизнь человеческая священна, и не нам решать, кто именно более заслуживает скорой смерти, – строго ответил отец Николай.

– А если бы тебе сказали, что выбор ты сделать обязан, потому что в случае отказа казнят сразу всех.

– Это очень теоретическая ситуация, и вдобавок она весьма мне неприятна, – уклонился от ответа священник.

– А я так думаю, – не спуская с него глаз, заметил Константин. – Что если бы на самом деле тебя так к стене приперли, то ты избрал бы ту сторону, что поменьше, особенно если бы знал, что там стоят люди, из-за которых и пришли на смертоубийство остальные шесть тысяч простых воинов.

– И что ты задумал, сын мой? – тревожно спросил отец Николай.

– Воевода Вячеслав, – торжественно произнес Константин.

– Я, княже! – мгновенно вскочил и вытянулся по стойке «смирно» лихой спецназовец, вытаращив глаза от изображаемого чрезмерного усердия.

– А чего у тебя очи из орбит повыскакивали? – подозрительно поинтересовался князь.

– Согласно уставу, должон пожирать взглядом начальство, – бодро отрапортовал воевода и пожаловался: – А вот каблуками щелкать не могу. У хрома – чей звук был – заслушаешься. Звонкий, как удар… шелепуги, – он осторожно покосился на Миньку и продолжил: – А тут юфть сплошная. Из козлов делали голенища-то, а козел – он и после смерти своей козел [110]. Ну, что уже тут поделаешь. Одно слово, темный народ, средневековье сплошное.

Терпеливо выслушав критику в адрес изготовителей формы одежды, Константин в приказном тоне продолжил свою командную речь:

– Ныне тучи сгустились над Рязанской землей.

– Солнце вроде бы жарило с самого утра, – поправил князя воевода без тени улыбки. – Аж снег подтаял.

– Князь сказал – тучи, значит – тучи, – в тон ему ответил Константин и продолжил: – Слухай боевую задачу. До конца весны надо срочно обучить сотню людей гранатометанию. И не просто стрельбе, а именно прицельной. Кроме того, получить у Михал Юрьича сотню гранатометов для их вооружения. Конечная задача – добиться точности стрельбы на больших расстояниях. Танков перед ними не будет, но любой шатер на расстоянии полукилометра они должны пропороть как минимум двумя выстрелами из трех.

– Ну, батька атаман, ну уважил, – прижав обе руки к груди, проникновенно заявил Вячеслав, тут же заграбастав в объятия изобретателя, восхищенно заявил: – Вот это гений – прочь сомнения! Это ж надо – гранатомет состряпать! Ну, голова!