Андрей Посняков - Секутор

– Получи, Луций. – Лупус протянул ланисте сестерций.

– Не мне. – Ланиста вдруг отрицательно качнул головой и, взяв монету, вложил ее в потную ладонь Рыси. – Ты ее заслужил, парень. Пробей дырку и носи на шее, как-никак – первый заработок, талисман. Только перед боем не забудь снимать, иначе дорого это тебе обойдется.

Рысь ошалело крутил головой, еще не до конца веря в то, что произошло. Нет, в душе его не было радости – юноша слишком хорошо понимал, какого страшного врага сейчас нажил. Не сам, с помощью подставившего его галла. Во-он он ухмыляется, гад, знает, чем грозит Рыси эта сомнительная победа.

Тяжело поднявшись с земли, Марцелл Тевтонский Пес отряхнулся и, оглянувшись, внимательно посмотрел на Рысь, словно собираясь запомнить его на всю жизнь. Взгляд Тевтона был полон лютой злобы и ненависти.

Утром, за день до праздника урожая, перед выстроенными на плацу гладиаторами с торжественной речью выступил ланиста. Он говорил много, страстно и красиво, воодушевляя бойцов на гибель. Впрочем, нет, не на гибель – это было владельцу школы не очень-то выгодно – скорее на зрелищный самоотверженный бой, во время которого, несомненно, кто-нибудь и погибнет, как же без этого, на то они и гладиаторы, но смерть обязательно должна быть яркой и выразительной.

– Не забывайте о правилах чести, – напоминал ланиста. – Помните: главное правило – молчание. Объясняйтесь жестами, внимательно следите за жестами судьи. А коли уж упали на землю и оружие ваше, выбитое из рук, валяется рядом, что ж, делать нечего, признайте свое поражение, снимите шлем – я говорю не о ретиариях, тем нечего снимать – и подставьте горло под удар меча вашего собрата. Не обращайте внимания на крики и жесты зрителей, смотрите на судью: он передаст вам их волю. Завтра праздник. Кто-то из вас погибнет – это вполне достойная смерть, что бы там ни болтали, – а кому-то повезет больше, он сделается кумиром толпы и будет купаться в лучах славы. Помните: ваше будущее зависит только от вас, от того, как вы бьетесь – смело ли, изящно, красиво? Те из вас, кто тяжело вооружен, не вздумайте смешить народ прыжками и ужимками – то, что к лицу ретиарию, не украсит секутора или мирмиллона. Победители же, помните: с верхних рядов трибун на вас смотрят красивейшие девушки Галлии, каждая из которых будет мечтать провести с вами хотя бы одну ночь! Мальчишки будут завидовать вам и толпами ходить следом. Где бы вы ни появились – вас встретят рукоплесканиями, имена ваши будет знать каждый. Так не жалейте себя и сделайте все, чтобы завтрашний праздник удался! – Закончив речь, ланиста обернулся к стоявшему позади организатору игр: – Всадник Децим Памфилий Руф хочет сказать вам пару слов.

– Приветствую вас, бойцы! – выйдя вперед, громко произнес Памфилий. Ради такого случая он вырядился сразу в три туники из разноцветной заморской ткани: нижняя ярко-желтая, на ней синяя без рукавов, сверху ярко-голубая, складками, затканная золотыми цветами.

– Аве! – хором откликнулись гладиаторы.

Памфилий Руф пригладил завитые кудри:

– Завтра для вас великий день, и хочу сказать, что победители получат лично от меня богатые награды. Просто честно сражайтесь, я обращаюсь к молодежи, ибо умудренные опытом ветераны и так всякий раз демонстрируют и честь, и силу, и храбрость. Сегодня же для вас день отдыха. – Оратор торжественно обвел рукой въехавшие во двор школы телеги, груженные всяческой снедью. – Ешьте, пейте, веселитесь. Ночью вам подарят ласки красивейшие гетеры – я, всадник Децим Памфилий Руф, приготовил для вас эту радость.

– Слава Памфилию Руфу! – обрадованно поглядывая на телеги, закричали все. – Слава щедрейшему!

Порозовев от удовольствия, Памфилий в сопровождении ланисты и рудиариев прошествовал к выходу. В расположенном неподалеку доме хозяина школы почетного гостя уже ждал богато накрытый стол. Впрочем, и для гладиаторов тоже не поскупились: вареное, тщательно обжаренное до золотистой корочки мясо, тушеная рыба, овощи, политые гарумом – соусом из вымоченных в рассоле рыбьих внутренностей, мягкий пшеничный хлеб, оливки, фрукты. Вино – некрепкое, фалернское – было сильно разбавлено и больше напоминало чуть подкисленную воду. Хотя и такому все радовались.

– Подай-ка мне во-он ту рыбку. – Макая в вино кусочек хлеба, Тирак толкнул приятеля под локоть. Рысь вздрогнул – честно говоря, он тоже радовался сегодня и с удовольствием принял участие в трапезе.

– Вкусно! – Смачно прожевав рыбу, иллириец вытер ладони о тунику. – Хороша рыбка, жирная, совсем как у нас!

– Так ты говорил, у вас одни угри водятся! – подначил приятеля Рысь.

– Когда это я говорил? – с набитым ртом изумился Тирак. – Не мог я сказать такое.

Плотно поев в своих каморках, гладиаторы погрузились в дрему, тем более сладостную, что в обычные дни они не могли этого себе позволить. Рысь с Тираком проспали до самого вечера, впрочем, как и все. Лишь когда длинная тень от позорного столба пересекла двор, приятели вышли наружу. И увидели женщин. Они, наверное, только что пришли и стояли, сбившись в стайку, напоминая в своих легких туниках и полупрозрачных покрывалах разноцветных бабочек. Женщины эти вовсе не выглядели испуганными или смущенными, скорее наоборот – весело переговаривались со стражниками и смеялись:

– Ну, и где же ваши знаменитейшие бойцы? Не устали ли они спать в одиночку?

– Марцелл Тевтонский Пес, надеюсь, здоров? О, это такой сильный мужчина.

– А Черный Юбба? Девушки, это что-то!

– Говорят, здесь еще и Арист Фракиец?

– О, только не напоминайте мне о Фракийце. Полное разочарование – он больше любит мальчиков, а вовсе не нас.

– Что ж Памфилий не прислал ему…

– Прислал… И даже целых двух. Ого, смотрите-ка какие красавчики! Эй, парни, что пораскрывали рты? Иль не нравимся?

«Красавчики» – Тирак и Рысь и еще несколько подошедших к ним новичков – смущенно замялись.

– Ну, ну, не краснейте. – Одна из гетер вдруг бесстыдно задрала подол. – Не проходите мимо.

– Бросьте, девы, – охладил их пыл подошедший стражник. – Вас пригласили не для этих, еще не нюхавших арены юнцов, а для истинных воинов.

– Вот как? И где же они, эти истинные? Дрыхнут небось? Или пользуют мальчиков?

Гетеры подобрались разные, в общем-то весьма потасканные, несмотря на весь их крикливо-нарядный вид, что и понятно – вряд ли Памфилий Руф разорился бы на дорогих проституток. Впрочем, одна, совсем еще молоденькая черноглазая девица, была очень даже ничего, по крайней мере так показалось Рыси, когда девушка подошла ближе.

– Вы друзья? – откинув покрывало, поинтересовалась она сразу у обоих.

– Ну да, – кивнул иллириец и покраснел, видимо, застеснялся своих длинных локонов, тщательно завитых еще утром по приказу ланисты: ретиарии должны нравиться женщинам чисто внешне.