Андрей Посняков - Секутор

– Думаю, то же самое мы найдем и в ближайших селеньях, – хлебнув вина, грустно покачал головой атаман. – Эх, вот если б напасть на виллу!

– Так за чем же дело стало? – Рысь подставил кружку, и кто-то из сидящих рядом разбойников наклонил амфору.

– А дело в наших небольших силах, – охотно пояснил Гретоликс. – На селение-то мы еще с горем пополам можем напасть или вот на небольшой обоз. Что же касается укрепленных вилл… Да там одной охраны в несколько раз больше, чем всех нас! А риск – он хорош, когда оправдан. Вот если б с кем объединиться… Арбай! – Атаман щелкнул пальцами, и молодой, заросший пегой щетиной разбойник поперхнулся вином.

– Слушаю. – Вытерев губы рукой, он поднял глаза.

– Пойдешь к Черной болотине, там должны быть мятежники. Найдешь Амнидикса, передашь мое предложение.

– А если не согласится?

– А то уже не твоя забота. Хотя, думаю, согласится. С чего бы Амнидиксу не согласиться, что он, мало раньше разбойничал? Да и сейчас, думаю, не прекратил. – Гретоликс задумался. – Вообще странно было увидеть его в рядах мятежников. Хотя уж кому никакого дела нет до политики, так это Амнидиксу. Вот если бы дело пахло большими деньгами… Впрочем, а кто сказал, что это странный мятеж ими не пахнет?

– Странный? – поднял глаза Рысь.

Атаман встрепенулся:

– Кто странный?

– Ты сказал: мятеж какой-то странный, – не отставал юноша. – Почему?

– Да так… – Гретоликс поджал губы. – Ты не вникай, гладиатор, это я о своем. Пей лучше, веселись. Эй, плесните-ка ему еще вина!

Замяв тему мятежа, предводитель шайки проводил глазами убежавшего с поручением Арбая и велел всем остальным отдыхать до вечера. Вечером Рысь должен был продолжить обучение разбойников владению мечом, а пока и в самом деле следовало отдохнуть, тем более что день выдался солнечный, жаркий.

Разбойничья берлога – именно так беглец именовал пристанище шайки – представляла собою большую яму, вырытую меж корнями высокого дуба и так искусно замаскированную, что, даже находясь совсем рядом, нельзя было обнаружить лаз. Впрочем, сейчас берлогой пользовались редко – тепло, да и в окрестной глуши можно было не опасаться случайных встреч с легионерами. Местных же разбойники не боялись, пусть те сами их боятся!

Прислонившись спиной к теплой шершавой коре дуба, Рысь чистил меч, вполглаза поглядывая на храпящих товарищей. Рожи у них, конечно, еще те, но все же нельзя сказать, что все эти «бракатые» были таким уж кончеными людьми. Кто-то из них, как когда-то Рысь, бежал с виллы, у кого-то легионеры сожгли деревню, а кого-то за долги продали в рабство. Хоть такое и запрещалось законами Рима, да здесь, в глуши, частенько действовали свои законы, а то и вообще никаких, одно лишь право дубины. У кого она больше, тот и прав! Владельцы вилл, пользуясь покровительством римлян, закабаляли крестьян, превращая их в зависимых арендаторов – колонов, ну а те, конечно, бунтовали. Таким образом, почва для мятежа в здешних забытых богами местах была самая благоприятная. И с чего бы это Гретоликс назвал мятеж странным? Он ведь далеко не дурак, этот образованный разбойничий вожак. Послушать его рассуждения бывало иногда весьма интересно и поучительно. Что же тут странного, в этом мятеже? Однако не менее странные дела творились с центурией Теренция Капитона.

Рысь принялся рассуждать: во-первых, совместно с алаудами Памфилия Руфа центурия Теренция жестоко расправилась с жителями мирной деревушки секвонов – так называли живущих в той местности галлов, как некоторых звали эдуями, а других – паризиями. Повода для такой расправы не было! Во-вторых, сам Памфилий отправил центурию в тихое вроде бы место. И в этом тихом месте коварные галлы едва не вырезали всех! И вырезали бы, коли б не бдительность опытного центуриона. Та самая бдительность, что ему, Рыси, вскорости вышла боком. Ну, это уже в-третьих… Ясно было, что о пути центурии знали. Знали, естественно, через предателя, за которого Теренций Капитон и принял Рысь, а может, и не принял, а просто пожертвовал им, чтобы успокоить воинов. А Теренций ли виноват? Тот ведь просто воспользовался найденной фибулой, может быть, похожей на ту, что была потеряна Рысью… А может быть, и той же самой! Тогда возникает вопрос: как она попала в становище галлов? Как вчера еще советовал Гретоликс, не надо путать причину и следствие. Разобраться бы только, что здесь причина, а что следствие. Для начала надо вспомнить, при каких обстоятельствах пропала эта самая фибула. Ну, тут и вспоминать нечего – во время экзекуции, когда снимал плащ. Кто тогда присутствовал? Кравт. Мог украсть застежку? Вполне. А вот потом расстаться с ней – вряд ли. Не такой это человек, ну разве что фибулу у него потом еще раз кто-то украл. Бред какой-то получается – вор у вора… Нет, надобно искать более простое объяснение. Самое простое – фибулы просто похожи. А если чуть посложнее? Посложнее получается, все же кто-то пытался его, Рысь, оклеветать. Кому же он так насолил… Кто мог украсть фибулу? Конечно же, Автебиус! Недруг Рыси еще со времен гладиаторской школы. Недруг и завистник. Ну да, он, скорее всего, и забрал тогда фибулу, хоть в том и не признался. Будет он признаваться, как же, скорее уже тогда задумал недоброе. А затем, увидев благоприятный момент, решил использовать – бросил. Бросил! Не зря же он махал рукой у становища, не пот вытирал и не отгонял мух! Бросил, чтобы, обвинив Рысь, отвести подозрение от себя. Ведь это он (или погибший Сакс) пропустил мятежников через овраг, другим путем те никак не смогли бы незаметно пробраться в лагерь. Что же они его не убили? А-а, наверное, хитрый галл, завидев выходящих из болота людей, просто-напросто спрятался в кустах и притаился. Если бы закричал, его бы, конечно, сразу убили. Трус! Трус и предатель. А он-то, Рысь, дурачина, почти поверил его лицемерному дружелюбию! А ведь стоило немного подумать, и все стало ясным как день. Хорошо, что в голову хоть иногда приходят умные мысли. Правда, Гретоликс говорит, что умная мысль – это та, что приходит вовремя. А может быть, все и к лучшему? Он, бывший гладиатор и раб, теперь наконец свободен! Только вот толку-то пока от такой свободы!

Рысь задремал наконец, разморенный вином и солнцем, и только вечером, когда длинные тени деревьев протянулись через всю поляну и оранжевое небо заполыхало закатом, юношу разбудил торжествующий возглас разбойничьего атамана.

– Молодец, Арбай! – не скрывая радости, кричал он, обнимая пегобородого парня. – Ты хорошо выполнил поручение. Впрочем, я и так знал, что Амнидикс согласится. Где, говоришь, расположена вилла?

– За дубравой, что почти сразу за Черной болотиной.

– А, клянусь Везуцием, знаю! Недалеко от дороги в Ингену.