Андрей Посняков - Легионер

– Не ешь это, господин! – наклонившись, шепнул Гета. – Ешь вот то, другое.

Отложив все вопросы на потом, Юний поморщился и, придвинув себе дальнее блюдо, застыл.

– Можно, – тут же шепнул слуга.

Староста усмехнулся и удовлетворенно кивнул:

– А ты, я вижу, не врал, что из Эборака. Не ешь заячье мясо – значит, крови бригантов в тебе больше, чем римской.

– Да, я не чистый римлянин. – Рысь усмехнулся. – И ничуть не стыжусь этого!

– Помилуй, ну что тут стыдиться? – замахал руками Фергус. – Наоборот, надобно гордиться, что в твоих жилах течет кровь бригантов!

Юний с деланной грустью развел руками:

– Увы, сейчас многие в Эбораке считают иначе.

– Ничего, дай время! – начал было староста, но тут же осекся, видимо опасаясь – не сболтнул ли лишнего?

Он явно обрадовался, когда гость перевел разговор на другое – на женщин. Рысь наконец-то поинтересовался – а они вообще где?

– Кто где, – степенно ответил хозяин. – Видишь ли, по обычаю, у нас доят коров там же, где и пасут – на летних пастбищах. Почти все женщины там сейчас и живут… Впрочем, – Фергус хохотнул, – можешь не беспокоиться, я не оставлю тебя на ночь без женщины!

– Да я в общем-то и не просил, – отмахнулся гость. – Просто вот любопытно стало.

Вечерняя беседа не затянулась. Все деловые вопросы были решены еще днем, что же касается остального, то хитроватый староста явно избегал много говорить, отвечал невпопад, а иногда и вовсе отмалчивался, к концу трапезы сделавшись уж совсем озабоченно-грустным. Лишь когда гость со слугой собрались уходить, на хитром лице старосты промелькнула улыбка.

– Я выделил для тебя целую залу. – Фергус кивнул на перегородку, разделяющую дом на две части. – Там мягкая постель и совсем нет комаров.

Юний поблагодарил поклоном.

– Да, уборная во дворе, – провожая, напомнил хозяин. – А слуга твой, думаю, переночует в сарае.

– Нет, – тут же возразил гость. – Я привык, чтоб мой слуга всегда был рядом! Что, он не может спать где-нибудь по соседству?

– Ох уж эти мне римские обычаи, – староста укоризненно покачал головой. – Слыхал, что у богатых римлян принято, чтоб слуги их и одевали, и раздевали. Так?

– Так, – разведя руками, улыбнулся Юний. – Привык, что уж поделать?

– Ну, пусть твой слуга спит здесь, у очага, – подумав, милостиво кивнул Фергус. – Это гостевой дом, и вам двоим места точно хватит.

– Да уж. – Рысь улыбнулся и, провожаемый хозяином, направился в расположенное за перегородкой небольшое помещение, гордо именовавшееся залой.

Узенькие оконца, ложа вдоль стен, стол – по всей видимости, здесь могло разместиться человек пять, а если потесниться, то и больше. В углу, на треножнике, горел бронзовый светильник довольно изящной работы, изображающий человеческий череп. Рядом с ним, на стене, висела небольшая позолоченная арфа.

Пожелав приятных сновидений, староста ушел, и Юний растянулся на дальнем ложе, скинув на пол легкие башмаки из выделанной лошадиной кожи. Чуть потрескивая, горел фитиль, черные смешные тени плясали на завешенных циновками стенах, в небольшое оконце заглядывали желтые звезды. Вообще же ночь была безлунной, темной и тихой, лишь где-то за домом, в траве, стрекотали сверчки, да откуда-то изредка доносился отдаленный собачий лай. Постель вкусно пахла свежей соломой и вереском.

И все же что-то было не так! Может быть, слишком уж хитрая улыбка Фергуса Макойла, или охраняющие (а скорей сторожащие!) гостей воины, или отсутствие женщин? Не очень-то убедительно звучали слова старосты о том, что все женщины доят коров на дальних пастбищах. Странное какое-то объяснение, неказистое даже. Что-то не слыхал Юний никогда о подобном обычае. Вообще, стоило быть начеку. Хотя, конечно, вряд ли старосте выгодно ссориться с торговцами – опять же, кто тогда будет покупать его шерсть? И все-таки не покидала Юния мысль, что Фергус что-то задумал. Может, принял гостя за чистокровного римлянина? Специально подложил за едой заячье мясо, знал ведь, что бриганты его не едят… Ну а даже если бы он, Ант Юний Рысь, и был чистокровным римлянином, что тогда?

Легкое дуновение ветерка чуть колыхнуло пламя светильника, и уже начинавший подремывать Юний резко распахнул глаза. Изящная фигурка в длинной, до самых щиколоток, тунике, скинув на стол покрывало, бесшумно скользнула к ложу:

– Ты еще не заснул, господин?

Рысь улыбнулся:

– А если б и заснул, так что же?

– Я пришла тебя разбудить, – садясь на край ложа, тихо проворковала девушка. – Взрослый мужчина не должен спать один. В дороге или в военном походе одиночество может скрасить и мальчик-оруженосец, и слуга… Но здесь, сейчас – я, Фиэлла Кайрбре, явилась за этим!

– Ты – рабыня Фергуса?

– Нет, господин, – ночная гостья гордо повела плечом, – я – из его клана.

Юний чуть приподнялся на ложе. Желтое пламя светильника выхватывало из полутьмы длинные густые локоны девушки цвета ржаной соломы, сдерживаемые узким ремешком с затейливым узором. Такой же ремешок опоясывал талию, настолько тонкую, что казалось, девчонка сейчас переломится пополам. Худое, чуть вытянутое книзу лицо, большие темные глаза, рот – маленький и слегка капризный, изящный носик, сбритые – по канонам местной красоты – брови. Да, красивая девчонка… Староста неожиданно оказался щедр. К чему бы?

– Я спою для тебя, – встав, Фиэлла подошла к стене и, сняв с нее арфу, тронула пальцами струны. Полились тихие звуки, подобные тому, какие издает легкий дождик, барабаня по растянутой для просушки коже.

– тонким, даже каким-то детским голосом запела девушка.

Рысь понимал слова, правда, не все, но если бы Фиэлла не пела, а говорила, тогда, наверное, понял бы и побольше.

Не преставая петь, ночная гостья отложила в сторону арфу и, встав с ложа, принялась танцевать, вытянув кверху тонкие руки – худоба была здесь неотъемлемым признаком женской красоты.

Тихо звенели браслеты на запястьях и щиколотках, дергалось в светильнике рыжее пламя.

Хлопнув в ладоши, Фиэалла сбросила на пол пояс и, наклонившись, подхватила подол туники, задирая его все выше и выше…

– вот показались коленки.

– а вот уже и пупок.

А вот уже и сброшенная туника полетела в угол, а нагая красавица Фиэлла прижалась к обнявшему ее гостю…

Она оказалась не только красивой, но и знающей искусство любви – Юний уже утомился, а неугомонная девчонка все никак не могла успокоиться. Восхитительная грудь ее – не большая, но и не маленькая, с крупными коричневатыми сосками – упруго покачивалась, плоский живот и плечи покрылись потом.