Валерий Елманов - Красные курганы

– Ты, кажется, сказал, что принадлежишь к роду Прадо, – решив не выпытывать, почему Хуан уехал из Кастилии, деликатно сменил тему разговора рыцарь. – Я слышал о нем. Знатный род. На гербе серебряная башня на синем поле…

– На зеленом, – вежливо поправил Хуан. – Это знак того, что мой дед породнился с родом Торрес. И башня заключена в сердцевой [3]щиток. А в почетном углу [4]полумесяц, над которым размещены три звезды – по количеству побед над мусульманами, одержанных ночью. Внизу же оскаленный волк, который зажал в зубах стрелу. Это символ того, что мой предок, знаменитый Фернандо, принял на себя в одной из битв с неверными под Кордовой стрелу, предназначенную королю Альфонсу VII. [5]А могу я узнать, каков ваш щит, благородный рыцарь?

– Мой поскромнее, – неохотно проворчал Вермундэ. – На синем фоне в середине благословляющая десница, [6]а внизу – огненная саламандра. Это знак того, что все рыцари нашего рода необычайно крепки здоровьем и весьма живучи. Так просто нас не убить.

– Ты напрасно скромничаешь, доблестный Гильдеберт. Такая простота герба говорит в первую очередь о необыкновенной древности рода. Заметь, чем стариннее род, тем проще герб. У моих родичей Торресов на нем вообще ничего не изображено. Только сам щит окрашен в зеленый цвет и все.

Польщенный рыцарь довольно заулыбался, с явной симпатией поглядывая на учтивого юнца, а Хуан обратился к пожилому мужчине:

– А каков ваш герб, любезнейший Иоганн?

Щуплый мужчина с небольшой седоватой бородкой в ответ лишь обескураженно развел руками:

– По здравом размышлении мне бы надо было изобразить на нем парочку склянок с лекарствами и ланцет, но я как-то не удосужился сделать и этого. Выходит, нет у меня ни щита, ни герба. Да и зачем они скромному лекарю.

– Это ничего, – утешил его сердобольный Хуан. – Думаю, что после того как вы обратите десять язычников в истинную веру и отличитесь в сражениях, магистр ордена братства войска Христова самолично посвятит вас в рыцари.

– У нас здесь принято называть благородного Волквина фон Винтерштеда магистром меченосцев, [7]– поправил юношу Гильдеберт.

– Помилуйте, почтенные рыцари, – взмолился Иоганн фон Бреве. – Я еду лечить людей, а вовсе не убивать их. И не нужен мне никакой герб.

– То есть как?! – искренне удивился Хуан. – Все благородные люди должны его иметь. Даже у женщин он есть. Пусть по мужу, но… – Он посмотрел на пышную Барбару, приглашая ее поддержать его.

В ответ женщина вздохнула:

– У меня его тоже не имеется, славный юноша. Да и мужа никогда не было.

– И вы тоже… едете лечить?

Вместо ответа женщина опять вздохнула и принялась кутаться в целый ворох одежды. Гильдеберт загадочно улыбнулся. Уж он-то знал, чем будет заниматься в Риге фрау Барбара, а особенно ее веселые воспитанницы. Однако выдавать свою соседку не стал.

– Это ничего, – ошибочно истолковав молчание женщины, поспешил утешить ее Хуан. – Одному только богу [8]ведомо, где суждено человеку повстречать и обрести свою вторую половину. Как знать, может быть, именно в этих диких краях счастье улыбнется и вам, и вашей очаровательной племяннице. – Он с улыбкой посмотрел на Розамунду.

– Черт возьми, ты мне нравишься, Хуан! – громогласно заметил Гильдеберт. – У тебя чистое сердце и светлые помыслы. Я и сам был таким лет эдак… – Он на секунду задумался, вспоминая, сколько же лет миновало с тех пор, но затем махнул рукой и только засмеялся. – Словом, давно.

– Весьма благородный юноша, – присоединился к рыцарю и лекарь.

– Уцелел бы, – вздохнула Барбара. – Уж больно неспокойно в этих местах.

– А вот это я беру на себя. – Гильдеберт грозно обвел взглядом всех присутствующих. – Отныне, дон Прадо, я беру тебя под свою опеку.

– Я благодарен вам, благородный рыцарь, – учтиво склонил голову Хуан. – Однако вынужден предупредить, что еще не посвящен, как вы, в это благородное звание.

– Не пройдет и года, как у нас с тобой будет по хорошему лену [9]где-нибудь поближе к Риге, а ты уже будешь именоваться благородным рыцарем. Я сам тебя посвящу, а твой меч будет благословлять епископ Альберт прямо в кафедральном соборе Девы Марии. Держись за меня, Хуан, и ты не пропадешь.

Сразу после этой тирады Гильдеберт, чрезвычайно довольный собой, скромно отвернулся в сторону, проворчав вполголоса:

– Что-то я расчувствовался. Старею, наверное, – и воскликнул обрадованно: – Ба! А вот мы и прибыли!

Вдалеке сквозь клубы тумана и впрямь показалась крепость. Все прильнули к левому борту, жадно разглядывая медленно выступающие из белесой дымки серые крепостные стены, тяжело возвышающиеся на берегу реки.

– А я думал, что Рига несколько больше, – разочарованно произнес дон Хуан.

– Она и впрямь побольше. А то, что ты видишь перед собой, – это крепость Динаминде, которую выстроили, чтобы надежно заслонить вход в устье этой чертовой реки со стороны моря и прикрыть Ригу от непрошеных гостей. Ну, скажем, от тех же язычников-куронов, – на правах старожила пояснил рыцарь.

Он не торопился. На берег Гильдеберт сошел одним из последних и, обменявшись приветствиями со стражниками, стоящими на пристани, двинулся было к крепостным воротам, но затем, спохватившись, повернулся к юноше:

– Тебе лучше подождать меня здесь. Если епископ сейчас тут, то я передам ему кое-что, а уже тогда мы и решим, где остановиться на ночлег.

– А разве епископ не в Риге?

– Наш епископ в это время частенько и сам отправляется в Любек или Гамбург, – пояснил Гильдеберт. – Потому мне и нужно как можно скорее повидаться с ним, а уж потом…

Вернулся рыцарь, невзирая на обещание, чуть ли не под вечер.

– Заждался?! – бодро заорал он еще издали. – Ба, да ты еще и замерз, – заметил он, разглядывая дрожащего от холода юношу. – Ну да ничего. Скоро согреешься.

Хуан, плотно закутавшийся в простой летний плащ, только слабо улыбнулся в ответ.

Уже по дороге в крепость рыцарь несколько смущенно заметил:

– Тут вот какое дело. До Риги мы с тобой, понятное дело, доберемся вместе, но потом я тебя ненадолго оставлю. Денька на два-три, не больше. Глупо отказываться от приглашения епископа, тем более что в Гольме, куда мы с ним едем, вроде бы намечается славная пирушка, а такими вещами здесь пренебрегать не стоит. Не так уж часто они случаются в этих краях. Ну а потом уже определимся, как да что. Ты не волнуйся, – обнадежил он Хуана. – В этом году отец Альберт будет обеими руками хвататься за любого пилигрима, поскольку наш корабль был не только первым, но и последним. Когда сюда приплывет следующий – одному богу известно.

– Неужто в Германии не стало желающих обнажить свой меч в защиту святой веры? – удивился дон Хуан.

– Их пока хватает, но дело в том, что датский король Вальдемар, прах его побери, запретил выпускать корабли из своих гаваней, а побережье моря почти все в его власти. Видишь ли, у него с епископом возникли существенные разногласия, гм, скажем так, по некоторым вопросам веры. Так вот, пока они не договорятся полюбовно, новых воинов отцу Альберту ждать бесполезно, и это очень хорошо, – неожиданно подытожил рыцарь.