Эми Фетцер - Любовь бродяги

— У тебя какие-нибудь проблемы? — спросил его Тони.

— Разве этот дом не принадлежит Блэквеллам?

— Теперь нет. Хотя, возможно, они и были когда-то его хозяевами. Лет двадцать назад Блэквеллы заявили свои права на этот дом, утверждая, что это их фамильные владения, некогда незаконно отнятые у них. Разразился большой скандал. Но доказать ничего не удалось.

Рэмзи печально смотрел на светлое величественное здание, поднимавшееся перед ним. Нахлынувшие воспоминания вновь заставили быстрее биться его сердце. Ведь как-никак это было родовое имение Дэйна. Здесь каждая комната помнила так много, что, казалось, таила в себе бесценные сокровища памяти. О'Киф вспоминал гостиную, где они мирно беседовали по вечерам, спальню, в которой он иногда оставался ночевать. И грудь его снова сжимало тоскливое чувство невосполнимой утраты.

Этот дом был для него тихим убежищем, спокойной гаванью среди бушующих штормов неприветливого мира. Здесь он никогда не чувствовал себя чужим и одиноким. Пока надо всем этим не встала зловещая тень Филипа Ротмера, который нарушил спокойствие и уют мирного пристанища. И как оказалось теперь, на два столетия простер над тихим домом черные крылья своей сатанинской злобы. Так что и ныне на воротах красовалась медная табличка с ненавистным Рэмзи именем — Ротмер.

«Боже мой! Как это неприятно — терять самообладание». Пенни утерла слезы и, снова всхлипнув, огляделась вокруг. Невысокий сарай для лодок, давно уже не использовавшийся по своему прямому назначению, закрывал от нес невидимый за ним дом. И это было хорошо. Пенелопа совсем не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее в таком состоянии. Сидя на берегу, она нервно била ногами по воде и с неприязнью наблюдала за тем, как тугие зеленые волны медленно накатывают на темную грань пирса.

Воспоминание о Блэквеллах не давало ей покоя. Размышляя о том, что произошло, она вновь и вновь проклинала их несносную бесцеремонность. Что они вообще о себе думают? Почему так нахально вторгаются в ее жизнь? Зачем скопировали почерк Тесс? Причем это удалось им так хорошо, что даже мельчайшие особенности ее манеры писать буквы воспроизведены со скрупулезной дотошностью. Ошибись они хоть в чем-то, и Пенни не переживала бы так из-за этой глупой истории с ключом и ящиком. Она бы просто, открыв ящик, вернула его содержимое Блэквеллам. «Да, — вдруг вспомнила она, — но ведь говорят, что все они уже умерли». Она покачала головой и вновь и вновь смотрела в сторону невидимого дома.

Интересно, куда это так спешил Рэмзи? Он так торопился, что даже не зашел с ней попрощаться. Но впрочем, она сама виновата в этом, ведь она вела себя с ним слишком резко при их последней встрече. Хотя он тоже повинен в ее нынешних мучениях. Ведь эта странная старинная коробка с его инициалами и сейчас все так же волнует ее, заставляя гадать о том, что находится внутри. Да, Пенни ушла из комнаты, так и не спросив Рэмзи об этом, потому что уважала его право иметь личные секреты. Но тайна от этого не перестала быть тайной. И Пенелопа по-прежнему мучительно размышляла о происхождении необычной посылки. Кто мог послать О'Кифу такие старые предметы? Дружеский ли это подарок или, может быть, наследство? Ведь не принадлежат же они ему самому! Для этого они слишком стары. А эти загадочные слова про континентальный флот? Что они могут значить? Вопросов было много. И, желая немедленно получить ответы на них, Пенни в то же время боялась узнать правду. А что, если Рэмзи окажется не тем, за кого себя выдает? Как тогда ей с ним обращаться? Правда — Пенелопа вдруг улыбнулась, — его нахальство и самонадеянность останутся при нем.

— Пенни!

Она испуганно оглянулась и торопливо спрятала ключ в карман юбки.

— Тебе не стоит так долго находиться на солнце, — сказала приблизившаяся к ней Маргарет. Экономка заботливо пощупала ей лоб и осуждающе покачала головой. — Надень что-нибудь от солнца.

— Тебе не идет роль матушки-гусыни, — усмехнулась Пенелопа, поднимаясь на ноги.

— Но кто-то же должен присматривать за тобой. Ты не соблюдаешь режим, плохо питаешься, ведешь себя весьма безответственно. Подолгу остаешься одна, что вообще неприлично для молодой женщины. И к тому же ты совсем никудышная хозяйка.

— Зато ты хозяйка чудесная.

Пенни наклонилась и поцеловала Маргарет в щеку. Лицо миссис О'Халерен расплылось в благодарной улыбке. Она была польщена неожиданным комплиментом. Неожиданным он был не потому, что в этом доме с ней обращались плохо. Наоборот, хозяйка всегда заботилась о ее удобстве, платила ей хорошие деньги, отпускала в отпуск по первому ее желанию, поздравляла на Рождество и в день рождения. И все же старой Маргарет немного не хватало тепла в общении. И, услышав теперь ласку в голосе Пенни, она прослезилась, не в силах сдержать нахлынувших на нее чувств.

— Ну, ну, Мэгги, — похлопала ее по плечу Пенелопа. — Не надо плакать.

Вынув из кармашка платочек, она вытерла морщинистые щеки миссис О'Халерен и, взяв ее под руку, увела с пирса.

— Ты искала меня, потому что соскучилась? — спросила она после короткого молчания.

— Не совсем, — ответила Маргарет. — В доме тебя дожидаются таможенники.

— Вот это здорово! Ну и денек сегодня! Целая толпа посторонних в моем доме.

— Да, денек нынче нелегкий, — А ты знаешь, зачем приходили утренние гости?

— Нет. Мне это не интересно.

Пенни, не поверив ей, хитро покосилась на нее. Уж что-что, а женское любопытство было ей хорошо известно.

— Вот что вручил мне сегодня посыльный, — она показала ключ, — а зачем он нужен, я и сама не знаю.

— Вероятно, для того, чтобы что-нибудь открыть, — резонно заметила Маргарет.

— Вероятно, — согласилась Пенелопа. — И вероятнее всего — тот ящик, что обещали доставить днем. Так что будь начеку.

— Ладно. А кто послал ящик?

— Какие-то Блэквеллы.

— Блэквеллы? — переспросила миссис О'Халерен, о чем-то задумавшись.

— Да. И все это чрезвычайно странно.

Пенелопа остановилась на пороге дома и, отряхнув ноги, надела туфли. После чего обе женщины, миновав небольшой коридор, вошли в холл и обнаружили там двух темноволосых мужчин, одетых в одинаковые черные костюмы и с одинаковыми темными очками на одинаково длинных носах.

— Предъявите ваши удостоверения, — довольно сурово попросила их Пенни, и они протянули ей похожие одна на другую картонные книжечки, на которых большими серебристыми буквами было выведено: «Разведывательный отдел». Она хмуро сверила наклеенные в них фотографии с имеющимися в наличии лицами и, вернув удостоверения, пригласила сотрудников следовать за ней.

«Вероятно, решили проверить багаж, — думала она, направляясь к лестнице. — Ищут контрабанду». Ее положение позволяло ей летать частным самолетом. И она предпочитала путешествовать именно так. Ведь в общем салоне труднее было обеспечить безопасность и предотвратить тот несносный ажиотаж вокруг ее персоны, который так досаждал ей в последнее время. Но приходилось вместо этого терпеть назойливое внимание таможенников. Что было, конечно, несколько неудобно, но все же не шло ни в какое сравнение со значительно большими неудобствами, связанными с перелетами на общественных авиалиниях. К тому же ей были явно не по душе таможенные досмотры в аэропорту, где дюжина крепких молодчиков на виду у всех пассажиров копается в твоем белье, выставляя на всеобщее обозрение все твое достояние. Право, это ничуть не лучше нахального внимания киноманов. И уж лучше разбираться с таможней на дому, чем подвергать себя подобному публичному унижению.