Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

Хотя Витька и рассказывал о весёлых вещах, вид у него всё же был унылый и печальный и я спросил:

– Это всё, Батрачина? Ты о чём-то умалчиваешь.

Парнишка, а Батрак здорово вытянулся за лето и стал шире в плечах, вздохнул и с застенчивой улыбкой сказал:

– Да, вроде всё Карузо. Вот же невезуха, Борька, ты всего на каких-то четыре месяца старше меня, а у тебя уже волосы на лице растут. Наверное бреешься каждый день, а у меня только пушок на верхней губе пробиваться начал. Рассмеявшись, я ответил:

– О, Витёк, у меня волосы по всему телу растут. Ноги заволосатели и на груди шерстюка выросла, как у какого-нибудь армянина или грека. К холодам, наверное, утепляюсь.

Витька удивлённо вытаращил глаза, а я, подняв штанину, показал ему сначала волосатую ногу, а потом расстегнул рубашку и мой друг детства, с которым я начал дружить ещё в яслях, увидел мою грудь, уже довольно мощную, которая, к неописуемому восторгу Ирочки, поросла ещё более длинной и густой, шелковистой, тёмно-русой шерстью. Покрутив головой, Витька вздохнул и, вдруг, посмотрев на меня умоляющим взглядом, попросил:

– Борь, научи меня ездить на спортивном мотоцикле. На простом я летом уже научился, мне Куба давал покататься на своей «Макаке» старого выпуска, но я хочу мотогонщиком стать.

В глазах этого угловатого, долговязого паренька я увидел нечто такое, что у меня сразу же ёкнуло под ложечкой. С такими глазами, наверное, только не умоляющими, какими они были в первую секунду, а потемневшими от решимости, капитан Гастелло направлял свой бомбардировщик на немецкие танки. Хотя я и смотрел как-то раз по ящику фильм, что ничего подобного не было, мне всё же не хочется перечёркивать эту страницу нашей истории крест накрест. Широко улыбнувшись, я сказал. Хорошо, Виктор. Сейчас мы поедем и посмотрим, чего ты стоишь на самом деле. Сначала ты проедешь со мной десять кругов по трассе, а потом, если не сползёшь с супербайка, как сопля, я посажу тебя на специальный тренажер, это тот же супербайк, к тому же с работающим двигателем и вращающимся задним колесом, только он при этом никуда не едет. Дай только мне одеться и взять с собой тормозок в дорогу и мы поедем на базу.

Ирочка и отец, пришедший с ночи, услышав, что я собираюсь на базу, тут же бросились надевать гоночные комбинезоны. Я тоже, так как термометр показывал всего девять градусов выше нуля. Зима, как я вспомнил, в том году была аномально тёплой, за всё время не выпало ни снежинки и даже заморозков не было, об этом мне часто рассказывал Витька в больнице. Когда мы приехали на базу, там тренировались автогонщики, а потому у меня имелась возможность переодеть Батрака в кожаный комбик более или менее подходящего размера, после чего я попросил освободить для нас трассу на полчаса, прицепил к поясу переговорное устройство с аккумулятором и надел на голову инструкторский интеграл, а второй точно такой же нахлобучил на голову Виктора. Теперь мы могли с ним переговариваться. Сначала я сделал два круга на малой скорости, объясняя ему, как нужно менять положение тела при входе в повороты. К моему удивлению Витька понял всё с полуслова и когда я со ста двадцати ускорился до ста шестидесяти, у меня не возникло ощущения, что у меня за спиной сидит толстая, тупая и вертлявая зажопница. Это позволяло мне ехать чуть ли не на максимальной скорости.

Единственное, что я слышал от Батрака, так это всего два слова: – «Быстрее, ещё быстрее!», так что уже скоро был вынужден ответить ему: – «Быстрее уже некуда, Батрачина.» В общем парень прошел испытание скоростью в двести пять километров просто блестяще и когда я подъехал к боксу и заглушил двигатель супербайка, выдернул фишку из интеграла и принялся прыгать, что-то вопя, словно кенгуру в степях Австралии. После этого я нацепил переговорное устройство уже на Витьку и усадил его на супербайк, стоящий на специальном стенде. Это был тренировочный, а не гоночный байк и его заднее колесо опиралось на сдвоенные катки, обтянутые толстой резиной. Тренажер стоял на улице, под навесом. Все, кому это было интересно, а интересно было всем без исключения, даже Женьке с Толиком, Ване Бутримову и Семёнычу, надели кто интегралы, кто шлемофоны танкистов, а кто и просто антифоны, чтобы не оглохнуть от рёва двигателя. Я поменял кабель на более длинный и сел верхом на супербайк, поставленный так, чтобы Витьке с его супербайка было всё видно и принялся объяснять ему, для чего нужна та или иная кнопочка, пимпочка или рукоятка.

И на этот раз Батрак всё схватывал с полуслова, а потому уже через час мой друг детства принялся показывать, как он умеет держать равновесие, наклоняя супербайк то на одну, то на другую сторону, то строго выдерживая вертикаль и так продолжалось целых три часа подряд. Результат Витька показал просто феноменальный. Никто, даже я сам, не мог наклонять байк так низко и при этом не давать ему упасть, да, ещё лишь слегка сбрасывая обороты и показывая на имитации поворотов просто сумасшедшую скорость. В седле супербайка он был ловким и цепким, словно обезьяна. Если он будет так же вести себя на трассе, то усадит в калошу всю Европу. Когда же через три часа я разрешил ему слезть с байка, он встащил с головы шлем и завопил:

– Где у вас тут туалет? Я сейчас в комбик надую!

Батраку указали направление и он, громко подвывая, умчался в бокс. Майор Мережкин, по совместительству начальник команды, а попросту командир, почесал затылок и спросил:

– Боб, это что же такое получается? Сдаётся мне, что ты нашел нам призового пилота, но он же ещё совсем пацан.

Жора, приехавший с Тонечкой и наблюдавший за тренировкой на тренажере добрых два часа, наставительно сказал:

– Гена, малый возраст это недостаток, который очень быстро проходит. Этот пацан сидит в седле даже лучше, чем Боб. Гена кивнул головой и воскликнул:

– Парня надо брать! Когда ему исполнится шестнадцать?

– В конце января, Гена. – Ответил я. Через несколько минут примчался Батрак и взмолился:

– Карузо, можно ещё часок порычать? Сердито заворчав, я сказал:

– Хватит на сегодня, Батрачина. Ребята, пойдёмте в учебный класс, чайком взгреемся и поговорим. – Ирочка и Тоня ушли сразу же, как только Витька заглушил двигатель и ведёрный чайник уже стоял на электроплитке и я, едва все расселись за здоровенным зелёным столом, на котором была нарисована схема нашей гоночной трассы, спросил – Виктор, какие у тебя оценки? Батрак тут же скуксился, дёрнул плечом и нехотя ответил:

– Ну, четвёрки там, тройки.

– Значит одни трояки в дневнике и лебеди. – Подытожил я и добавил, усмехнувшись – И среди этого благолепия совершенно случайно затесалась четвёрка по пению. Вот что я тебе скажу, Батрак. Если ты хочешь стать пилотом гоночного болида гоночной команды «Метеоры Юга», то в следующую субботу, ты принесёшь командиру команды, майору Мережкину, Геннадию Валентиновичу, свой дневник и в нём будут стоять одни только пятёрки. Жирные, красные пятаки. Девятый класс ты должен закончить на отлично и тогда для тебя будут открыты все двери в мир большого спорта, а это означает, что у тебя будет два болида, основной и запасной, именной гоночный комбинезон тех цветов, которые ты себе сам выберешь, а также шлем-интеграл и зарплата гонщика, а она в команде не маленькая, триста целковых плюс премиальные, если ты входишь в десятку лучших гонщиков, вышедших на трассу и сумевших финишировать. Призовые это уже отдельный разговор. Тебе всё понятно, Виктор? Батрак взвыл благим матом: