Анатолий Логинов - Клим Ворошилов — 2/2 или три танкиста и собака

— Нормально! Разведчики уже сгрузились, выходят на окраину. Сейчас заканчиваем сгружать второй и третий батальоны одновременно. Пехота выгрузилась, мотострелковые роты усилили оборону станции, а танкодесантники и тылы выдвигаются согласно первоначальных указаний….

— Хорошо! Слушай, давай в сторонку отойдем, поговорить надо! — по голосу Андрея Сергей понимает что что-то случилось.

— Понял! Сидков! Я с комбригом, продолжайте выгрузку! — кричит Иванов. Они отходят подальше, на соседнюю улочку, за угловой домик и садятся на скамеечку у калитки. Сопровождающий Мельниченко Антон Змиев, вместе с еще одним красноармейцем встают на повороте, осматривая на всякий случай улицу и окружающие заборы.

— Что случилось, шеф? — спрашивает Сергей.

— Брось свои шуточки. Я и так крупно влетел, — говорит Андрей и рассказывает о происшествии на дороге: — … оказались уголовники. В автомобиле ценности Госбанка были и ювелирка, похоже награбленная… А самое главное, что диверсанты-то действительно были. Мы сюда радировали, охрану сориентировать. Ну, они бдительность и повысили. Два грузовика, один с диверсантами, другой со взрывчаткой захватили, немцев пятнадцать человек уложили и двоих в плен взяли. Точно 'Бранденбург', мне уже комендант станции по приезде доложил. Теперь вот и жду, когда Стонис спрашивать начнет.

— А он что? — другим, серьезным тоном спрашивает Сергей.

— Что, что… Молчит, — Андрей выглядит по-прежнему и только проскользнувшая в речи злая интонация выдает его состояние: — Молчит и только изредка уважительно так поглядывает. Не нравиться мне это, Сергей.

— Ну, Андрей, ты совсем последнее время расклеился. Стонис, по-моему, куратор нашей группы от НКВД. И он ничего не будет делать самостоятельно, без указания сверху. Это значит, что, по крайней мере, дня три, четыре у нас есть. А на войне и один день уже много, — Сергей спокойно осматривается и добавляет:- Интереснее другое, нас с тобой в партию приглашают. И один из озвученных поручителей — как раз Стонис.

— Таак, — настроение Андрея резко меняется, теперь он собран, деловит и, кажется, даже весел: — А ведь это проверка, последняя проверка и заодно предложение влиться в команду. Похоже, мы измерены, взвешены и сочтены достойными. В таком разрезе мой прокол просто мелкий эпизод, который приберегут для удержания нас на поводке. Спорим, Стонис и спрашивать не будет?

— Не буду спорить, некогда. Думаю, ты прав. А сейчас давай к более насущному вернемся. Война ждать не будет, — ответил Сергей.

— Да, заболтались мы с тобой, а война идет. В общем, прорыв немцы учинили серьезный. Довожу только для тебя — в ударе, похоже, все три танковые группы участвуют, а судя по некоторым данным и четвертая вчера начала наступление. Последний шанс так сказать, 'Тайфун', - Андрей уже совершенно спокоен и даже слегка весел. Он уже, кажется, забыл обо всем, упиваясь самим процессом принятия решения: — Северо-западный фронт удара не выдержал, обнажил фланг Западного, который и так еле сдерживал удар немцев. Центральный фронт тоже прорван Гудерианом. Немцы полуокружили Смоленск, прорвали оборону расположенного в тылах Западного и Центрального фронтов Резервного фронта и сейчас движутся к Москве. Наша бригада выдвинута на правый фланг танковой группы Гудериана. Планировалось, что мы будем перед его фронтом, но он оказался быстрее. Наша задача — задержать его наступление до подхода 1-го мехкорпуса. Учти, перед Гудерианом наших частей практически нет. Поэтому думать будем….

Больше Андрей ничего не успевает сказать, появляется посыльный и докладывает, что штаб развернулся и начинает работу. Поднявшись, Мельниченко и Иванов идут вслед за посыльным к домику, в котором временно расположился штаб. Это деревянное длинное здание, судя по всему школы, в открытые двери помещений видны парты, в помещении, где работает оперативный отдел стоит большой глобус.

— О, молодец Калошин. И карты не надо, — шутит Сергей. Все присутствующие смеются. Начинается нормальная штабная работа. Мельниченко доводит приказ командующего, оперативный отдел набрасывает полученные данные на карты. Готовится общий приказ, Калошин и Мельниченко работают, склонившись над картами голова к голове: — Наносим удар здесь, по правому флангу, а стрелковый полк и первый батальон выходят им в тыл. Это предлагает Калошин. — А вы уверены в точности данных авиаразведки? Может там не тыловые части, а основные силы? — спрашивает Мельниченко. И обсуждение продолжается. Время от времени Иванов дает какую-нибудь поправку, иногда что-то предлагают другие офицеры. Все эти мысли обкатываются со всех сторон, шлифуются, дополняются и окончательно отработанное решение ложится в приказ очередным пунктом. Вот вызывается очередной посыльный и следующее подразделение получает свою часть приказа. В наступающем летнем полусумраке части готовят транспорт и танки, выстраивают колонны и, нетерпеливо дожидаясь назначенного часа, озабоченно поглядывают на небо, охраняемое всего лишь парой истребителей да тонкими дулами зенитных орудий, как своих, бригадных, так и охраняющих станцию местных батарей.

А тем временем разведывательные дозоры уже на полной скорости мчатся по дорогам в сторону фронта, распугивая мелкую живность гулом танковых и треском мотоциклетных моторов. Уже первый дозор сталкивается с немецким и горит чей-то мотоцикл, и звонко грохочет сорокопятка разведывательного Т-50, снаряд которой пронзает борт неудачно подставившегося броневика 'Бюссинг'. Шестиколесная неуклюжая машина резко останавливается, из нее рвутся вверх языки пламени и коптящий, черный дым. После быстрого боестолкновения русские внезапно, в лучшем стиле английских 'крыс пустыни' исчезают, оставив за собой догорающую технику противника и несколько немецких и, увы, два не найденных тела своих убитых. 'А ля гер ком а ля гер' — на войне как на войне. Зато в коляске одного из мотоциклов неживой куклой болтается оглушенный и еще не пришедший в себя язык.

— Первое столкновение. Ну что же господа немецкие фашисты… Вы хотели истребительной войны, вы ее получите, — комментирует пришедшие новости Сергей Иванов.

— Мы своих не бросаем! Пропавших без вести не должно быть, пошлите группу из того отделения, где они служили. Тела или раненых найти, в бои без необходимости не вступать, — приказывает Мельниченко командиру разведроты Сергееву Сергею Олеговичу.

'[…]Наступательная операция под кодовым названием 'Оркан (Ураган) должна была стать завершающей в достижении целей, поставленных перед немецко-фашистскими войсками планом 'Барбаросса'. Планировалось ударом трех танковых групп прорвать фронт советских войск на центральном участке фронта, с последующим наступлением вплоть до Москвы. Вторая танковая группа выйдя на оперативный простор и содействуя некоторое время наступлению на Москву, затем поворачивала в тыл ЮЗФ и совместно с наступающей с фронта Первой танковой группой осуществляла глубокое окружение советских войск в районе Припять — Киев. Однако несмотря на первоначальные успехи, добиться поставленных целей немецко-фашистским войскам не удалось. Советское командование сумело вовремя перебросить стратегические резервы, накапливающиеся за линией ЮЗФ и в районе Москвы, которые контрударами сначала замедлили, а затем и полностью остановили немецкое наступление, создав предпосылки для зимнего контрнаступления Советской Армии. […]