Ма. Лернер - Другая страна. Часть 1

— Мы не можем сейчас применять силу к недовольным, ответил я. — Тигры потеряли больше 300 только убитыми. У меня тоже 43 погибших, включая находившихся на позициях перед Бейт Лехемем. Раненых очень много. Идти на прямой конфликт — невозможно.

— И что ты предлагаешь?

— Никаких наступлений, у нас просто нет сил. Но сидеть спокойно мы не будем. Для начала, окончательно заблокируем Иерусалим. Все дороги должны быть перекрыты, в первую очередь на Рамаллу. Заминировать, завалить валунами, поставить блокпосты — чтобы никто не мог проехать.

Израильские самолеты накрыли еще раз скопление Армии освобождения Палестины в Иерихоне. Мостов больше нет. С востока мы окончательно отрезаны на ближайшее время. На юге, сейчас выясняют, кто виноват в провале и больших потерях, Фейсалу какое то время будет не до нас. Так что блокада возможна, хотя их сейчас в городе больше чем нас. Хорошо еще, что иорданская армия демонстративно не вмешивается. С их командиром надо договориться о поставках продовольствия солдатам. Пусть и дальше соблюдают нейтралитет. А в деревнях, которые нам подчиняются, но ничего не сделали, чтобы оказать помощь, оставлять постоянный гарнизон, хотя бы взвод — для контроля.

— Ладно, возможно ты прав, но навести порядок в нашем районе необходимо. Я объезжу окружающие села и добьюсь, чтобы дали пополнение. Тем более, если мы там будем оставлять своих. Кого можно из мухтаров, необходимо сместить, кого нельзя уговорить.

— Только приезжать надо в сопровождении пару сотен бойцов, чтоб чувствовали силу. Возьми половину своих, половину черкесов — они не подведут, обстрелянные люди. И не местные, если что стесняться не будут.

— Что мы можем передать в качестве подарка на вооружение в деревни, оказавшие поддержку?

— О! Теперь у нас много чего есть. Трофеев с Маале Адумим, и с поля возле Бейт Лехема столько, что можем теперь безболезненно поделиться. Пару тысяч винтовок, больше сотни ручных пулеметов, пару десятков 50 и 60мм минометов, боеприпасы. Сейчас разбираются, что необходимо починить, а что вполне годится. Так что точные цифры будут позже. Вот чем делиться не будем — это одиннадцать 88мм орудий, и четырнадцать крупнокалиберных пулеметов 12,7мм, жаль патронов к ним мало, но попробуем получить из Израиля.

Еще, на перевале бросили совершенно целыми четыре легких танка Рено и 18 грузовиков. Теперь мы сможем создать полноценную артиллерию и бронедивизион. Да, мне мастера все-таки обещали починить наш недоделанный Шерман. Поснимали какие-то детали, с разбитой техники и сейчас работают. И надо что-то делать с пленными. У нас, их 181 человек, есть раненые. Незачем их лечить и кормить, а потом еще и охранять, отвлекая людей от важных дел. Расстреливать не стоит, в другой раз будут отбиваться до последнего. Лучше всего обменять их на своих. Голова за голову.

Виктор посмотрел на меня внимательно,

— Скажи, ты ведь понимал, что вы все можете погибнуть и все равно пришел нам помощь? И ведь никто бы не смог тебя упрекнуть, что не пришел на помощь, мы с самого начала договаривались, что ты останешься на перевале. Ты ведь потерял на той высоте 32 своих парня.

— Командир всегда виноват в гибели подчиненных, даже если его никто ни в чем не обвиняет. Но я не только солдатам вбиваю в голову про «воинское товарищество» и «личный пример». Для меня это не пустые слова. Мы воюем плечом к плечу против общего врага. Бросить вас — это подлость.

— А ты уверен, что ваши политики не заинтересованы, чтобы мы здесь друг друга перебили?

— Может есть и такие… Мне нет дела до политики. Уж, прости, иногда вы себя ведете не лучше мусульман, но я офицер и всегда буду выполнять свой долг, как я его понимаю. Каждый враг, убитый здесь, уже никогда не будет стрелять на той стороне. Пока вы мне не враги, а союзники, я буду вас защищать, даже ценой собственной жизни. И лучше бы нам не становится врагами. Так что давай, оставим этот разговор и пойдем наводить порядок.

Газета А-Арец

Началось совещание министров иностранных дел СССР, Франции и Англии в Париже по вопросу о «плане Маршалла». Мнения экспертов прямо противоположны, от закабаления США всех стран, кто согласится, до будущего всеобщего процветания. В любом случае, это касается, в первую очередь, Европы. Нам улучшения жизни никто не обещает. Пока что, концепция Бегина, получившая название «социальное рыночное хозяйство», делает основной упор на слово «рыночное», а не на термин «социальное».

Башня танка медленно развернулась, грохнул выстрел. Фонтан земли взлетел в ста метрах от валуна, приспособленного под цель. Народ радостно зашумел, деньги переходили из рук в руки. Из танка вылезли расстроенные наводчик с заряжающим. Ставки росли прямо на глазах. Команда, выбившая лучший результат, станет новым экипажем. Танков у нас всего два. Большой почет и уважение им обеспечены во всей округе. Водитель с пулеметчиком стояли рядом с гордым видом. Эти уже доказали свое умение. Толпа, состоящая из солдат моего батальона, Тигров, местных жителей и вообще непонятно кого устроила натуральный тотализатор, как на ипподроме. Были официальные фавориты и закулисные интриги. Ей-Богу, как дети, за неимением других зрелищ бурно радуются на стрельбу. Мало им этого в жизни.

На церкви ударил колокол, все разом замолчали и обернулись. Снова удар. Что то случилось.

— Построится! Ты, — кричу водителю, — Танк к казарме.

Десять минут бешеного бега. Во дворе штаба уже собрались толпа. Офицеры, солдаты, жители города. На земле лежат двое связанных.

— Что случилось?

— Только что привезли Канавти. Возле лагеря переселенцев Дерейши колонна была обстреляна из гранатометов, пулеметов и автоматов. Двадцать два человека погибли. Черкесы из охраны не растерялись и дали отпор, даже пленных взяли. Виктор тяжело ранен в живот. Сейчас в операционной.

— Кто они?

— Молчат, но одного узнали. Он из Нацерета, христианин, значит живет в лагере.

— Кто послал? — рычит комбат-2 Мишель Батарсе и начинает бить лежащего ногами.

— Подожди, оттаскиваю его. — Так ты его так убьешь, мы будем медленно резать на куски. Отрубим руки и ноги и бросим собакам, а потом займемся вторым. Хочешь? — кричу ему в лицо. — Мишель, неси топор…

Он попытался плюнуть в меня, но второго пробрало всерьез, когда он увидел топор.

— Нам приказали! — кричит в истерике.

— Кто?

— Джордж Саббах, глава лагеря Дерейши. Он сказал, что Канавати продался евреям, ему нельзя верить.

— Этих — повесить на въезде, чтоб все видели. Посторонние — пошли вон! Вы все — бегом наводить порядок в своих подразделениях и построить всех через десять минут перед штабом. Зияд — останься.

— Где старший сын Виктора, Рамиз?