Александр Владимиров - Золотарь его величества

– Будь добр, подскажи людям приезжим, а где у вас в городке остановиться? Дед посмотрел на князя, за тем на его путников. Улыбнулся.

– Чай, сам Петр Олексеевич прислал, – проговорил он, – у нас окромя капитан-командора таких мундиров никто не носит. Ну, че же не подсказать. Подскажу. Эвон ступай по той улице, – он показал рукой в сторону небольшой улицы, что тянулась вдоль берега. – Увидишь дом, с красной крышей. Спроси Евдокию. Скажи, Антип Михайлович послал. Она поймет. Князь удивлено посмотрел на старичка. Тот хмыкнул носом, и сказал:

– А что ты удивляешься, думаешь чай один такой приезжий. Всякий пока не устроится, день-два у Евдокии живет. Только ты и твои дружки там не озоруйте. Она хоть и женщина слабая, но постоять за себя может.

– Благодарю тебя дедушка, – проговорил князь.

– Ты не меня благодари, – прошептал Антип Михайлович, – ты лучше Евдокию отблагодари.

– Само собой, Антип Михайлович, – сказал Ельчанинов, – само собой. Опять поклонился в пояс. Вернулся к отряду.

– Нашел, я домик. Вот только у меня просьба. К хозяйке не приставать.

Жила Евдокия в просторном деревянном доме, доставшейся ей от покойного мужа, ушедшего в Белое море, и сгинувшего в его пучинах. Единственным ее сокровищем был десятилетний сын Фрол, мальчишка смышленый и умный не по годам.

Пришедший отряд остановился во дворе. Князь хотел, было поручить вести разговор о двух комнатках денщику, да вовремя передумал, вспомнив, что паренька только-только от мамки оторвали, опыта как такового нет, как бы положение их совсем не ухудшил. Поэтому дал распоряжение ждать его здесь, Ельчанинов вошел в дом, где и нашел хозяйку, которая сидела у окна и вышивала.

– Здравствуй хозяюшка, – проговорил он, кланяясь в пояс.

– Здоровья и тебе, гость честной, – сказала, улыбаясь, женщина.

– Меня к тебе Антип Михайлович послал. Сказывал, что можешь ты, сударыня, меня и моих товарищей, в терем свой на постой пустить?

– Ох, уж этот дед Антип, – вздохнула Евдокия, – Ну, раз прислал, отчего же не пустить. Домик у меня небольшой, да комнатка для усталого путника всегда найдется. Кто ты? И много у тебя товарищей?

– Я, князь Силантий Семенович Ельчанинов, а товарищей у меня четверо!

– У, так вас пятеро…

– Пятеро, да вот только двух комнат вполне хватит.

– Отчего же, я могу на каждого по комнате выделить, – Молвила Евдокия.

– Это лишнее. Мы люди служивые, и привыкли к тесноте. Да к тому же, мы, скорее всего не надолго. Сегодня к князю Прозоровскому направлюсь…

– Наивный ты человек, питаешь надежду, что он вам дом выделит? – поинтересовалась женщина.

– Безусловно.

– Так ты, стало быть, князя нашего не знаешь, – вдохнула Евдокия, – думается мне, что вы надолго у меня задержитесь. Ты не смотри, что дом богатый, – проговорила она, – он мне от мужа достался. Вот и приходится за простой деньги брать. Женщина я вдовая, – добавила Евдокия, – и другим способом себя прокормить не могу.

– И сколько ты просишь?

Женщина назвала сумму, князь хотел, было поторговаться, но передумал. Достал кошель. Порылся в нем и протянул серебряную монету.

– Если этого мало, то люди мои тебе и по хозяйству помогут.

– Я хоть и вдова, но по хозяйству и сама справлюсь. Да и сынок, если что поможет. Так что ступай во двор, да скажи людям своим, чтобы вещи в дом заносили. Ельчанинов поклонился и вышел из терема. Подошел к товарищам и сказал:

– Заносите вещи в дом.

Прежде чем те пошли, князь остановил Яшку Кольцо. Тот задержался, а когда Рваное ухо, золотарь да Егор скрылись в доме, проговорил:

– Ты, уж Яша помоги женщине по хозяйству. Женщина она вдовая, и ни кто ей не поможет.

– Ладненько воевода.

– Да какой я тебе воевода, Яша, – молвил князь, – обращайся ко мне, как и прежде Силантий Семенович. Всю дорогу так величал, а тут сразу воевода.

Теперь они вдвоем проследовали в дом, где Евдокия показала им комнаты. Ларсон и князь расположились в одной, Егор, Ивашка и Яша в другой. Пока Ельчанинов отыскивал в сундуке грамоты от государя, в комнату вошел денщик и попросился сходить к морю.

-Ну, что я с тобой сделаю, – молвил князь, затем вздохну, – говорил же мне батя, что ты им грезишь. Все равно не удержу, так что ступай. Полюбуйся.

Паренек убежал, а князь из сундучка извлек несколько бумаг. Каждую развернул, прочитал. Наконец отложил одну в сторону и сказал Ларсону, что возился с сундуком:

– Обещал я тебе подарок сделать?

– Было такое дело, – подтвердил эстонец.

– Так вот он мой подарок. Князь развернул лист бумаги и сказал:

– Ехал ты сюда, золотарем. А приехал, сержантом Преображенского приказа. С этими словами, протянул Силантий Семенович патент на сержантский чин.

– Тут ошибка, – проговорил эстонец, – меня зовут Андрес Ларсон, а патент выписан на имя Андрея Золотарева. Князь взял бумагу в руки, пробежался по тексту глазами и сказал:

– А нет ни какой ошибки. Отныне тебя, по приказу государя Андреем Золотаревым величают. Что важно для государственного дела. Нужно, чтобы все знали тебя, как Андрея Золотарева. А иноземцы не догадывались, что владеешь ты многими их языками. Вот оттого и величал тебя всю дорогу Яшка Кольцо – Андреем. Глянув в окно, Ельчанинов проговорил:

– Ну, мне пора к князю Прозоровскому ехать.

Последнее, князь Ельчанинов, сказал с горяча да по привычке. Добираться до Прозоровского пришлось пешком. Часто приходилось останавливаться и спрашивать дорогу у архангелогородцев. И вскоре Силантий Сергеевич был в тереме князя. Увы, на счет жилья, Ельчанинов ошибся, права оказалась Евдокия. Услышав просьбу князя, воевода затряс головой и замахал руками.

– Да где я тебе свободную избу найду. Ты уж князь поищи сам квартирку, может какая сердобольная и пустит.

Ну, как говорится «На нет, и суда нет». Силантий Семенович, было, опечалился, но Прозоровский, глянув на его сапоги, покрытые пылью, молвил:

– А вот карету я тебе дать могу. Больно мне смотреть, как ты князь, ноги свои стаптываешь, бродя по дороге.

– Спасибо хоть на этом Алексей Петрович, – поблагодарил князя Ельчанинов. – Работы предстоит много, и не всюду успеешь пешочком.

Это было уже в конце разговора, а с начала воевода Прозоровский очень обрадовался Силантию Семеновичу. Пару раз даже повторился, что ждал приезда князя давно. Дескать, и крепость не хотели начинать строить, без представителя государя, да вот только архиепископ Афанасий настоял, того не дожидаться. На что Ельчанинов сказал:

– И правильно сделал. Ослушаться приказ Петра – преступление, но оно не такое страшное, по сравнению со сдачей злобнейшим шведам града. А с ним единственного морского пути в Европейские государства. Прозоровский кивнул в знак согласия.