Александр Владимиров - Золотарь его величества

– Здорово, здорово. – Сказал поручик, и рукой приказал сесть Ивану. – Сейчас поедешь на фрегат, как он там называется? – уточнил он у Андрея.

– «Изабелл»!

– Вот-вот, – продолжал Афанасий Петрович, – поедешь вот на эту самую «Изабелл». Приведешь ее в порт Архангельский. Да вот только, когда будешь вести по фарватеру, изредка на команду поглядывай. Если там люди, какие подозрительные. В качестве переводчика вон Игнатия возьми.

– Э нет, Афанасий Петрович, – молвил Иван Рябов, поглаживая бороду, – я это лучше Дмитрия Горожанина возьму. У него и глаз остер, да и языками он владеет.

– Ну, возьми. Когда же в порт приведешь судно, ты отыщи там Андрея, да на подозрительного человечка и укажи. Он же сейчас берегом отправится в город.

– Хорошо Афанасий Петрович, – молвил лоцман, – сделаю все, как ты велишь.

– Вот и ладненько. А ты Андрей забирай свои вещи и езжай на моем коне в Архангельск, к князю Ельчанинову. Вдвоем-то вы сообразите, как поступить.

Волна за волной накатывала на берег. Высоко в небе кружила чайка. На причале спорили двое монахов. Около причалившего недавно коча, толпились рыбаки, вернувшиеся с Северной Двины. Шкипер суденышка ругался, казалось, он был недоволен уловом. Андрей Золотарев, уже переодетый в голландский камзол, с грустью вглядывался в море, изредка делая затяжки. Напарник эстонца, Яшка Кольцо, одетый в парусиновый плащ и широкополую шляпу, больше походил на рыбака-помора, чем на разбойника, а уж тем более стрельца. Он переминался с ноги на ногу, иногда бросал взгляд на монахов и ворчал:

– Ну, где он ваш корабль, Андрей? Где, он ваш фрегат?

Английский корабль, что-то задерживался, он уже минут пять, как должен был появиться на горизонте.

– Как бы чего дурного не произошло, – продолжил причитать Яшка, – сами же говорили, что шкипер на нем дюже подозрительный.

– Не думаю я, Яша, что он что-то плохое в море мог учудить. Он волновался, но не от этого. Вряд ли шкипер мог взять в толк, что я понимаю его речь. За все время осмотра корабля, он ни с кем словом не обмолвился. Я имею в виду со своими людьми. Шпиона он доставить в Архангельский городок может, так как город стратегический.

– Какой? – переспросил стрелец, услышав незнакомое слово.

– Городок представляющий немалую важность в делах государства. Верно, помышляю?

– Это само собой разумеется.

– Будь я, шведским королем Карлусом, то всенепременно захватил бы его. Отрезав тем самым Московское государство от Европы.

– Да-а-а, политика, мне не понять. – Вздохнул Яшка.

– А вот и корабль, – облегченно произнес Андрей, когда на горизонте появился фрегат.

– Минут через пятнадцать, если шкипер решится добавить парусов, может причалить к пристани, а так… минут двадцать придется ждать.

– Ничего подождем. Нам спешить некуда.

Словно прислушавшись к словам бывшего разбойника, а может Иван Рябов предложил так поступить, но на фрегате подняли дополнительный парус. Корабль увеличил скорость и уже минут через пятнадцать причалил.

– Вы есть ошень хорошый кормщик, – донесся до Золотарева голос шкипера. – Я хотеть вам предлагать работа в моей компании.

– Увы, господин шкипер, – ответил Рябов, и Андрей увидел, как лоцман, обнимая капитана, стали спускаться по трапу. – Я мужик свободный, однако, опасаюсь, не отпустит меня родная земля Русская, да море Белое. Тут мой дед и отец на промыслы хаживал. Нет не смогу я долго быть на чужбине.

– Ну, я хотеть вам предлагать, вы не мочь соглашаться. Не пожалейте Иван.

– Ну, это уже моя забота.

– У вас Иван в Архангельском городке есть хороший паб? – спросил шкипер и поправил парик.

– Паб? – переспросил Рябов.

– Дядечка, – молвил молчавший до этого, паренек в рясе, – паб по их нему кабак.

– Да, да кабак, – закивал англичанин, – ваш помощник прав.

– Кабак есть, – подтвердил Иван.

– Я хотеть приглашать вас в кабак, штобы отплагодарить замешателного лоцмана.

– Ну, это можно.

Тут кормщик бросил взгляд на берег. В стоящем на пирсе человеке в голландском костюме, он узнал Андрея Золотарева, стрельца, что был с Афанасием Петровичем Крыковым.

– Ну, Дмитрий давай поспешать, – проговорил он, затем наклонился над пареньком и прошептал, – Все, что слышал на корабле, расскажешь вон тому, человек в немецком кафтане.

Дмитрий по прозвищу Горожанин посмотрел туда, куда совершенно недавно взглянул Рябов. Поймав его взгляд, человек, разговаривавший с помором, поправил треуголку.

– Я дядечка вас оставлю, – проговорил паренек и бегом сбежал на берег.

– Как же мы теперь общаться будем? – спросил шкипер, провожая его взглядом. – Я хоть и хорошо говорить на русском, но я мало знать русских слов.

– Ничего, – прошептал Рябов, – Хлебное вино, всегда способствует общению.

Вместо Ивана Рябова к ним подошел паренек лет восемнадцати, в монашеской рясе. Роста он был не большого, в будущем про таких говорят обычно «Метр с кепкой», а сейчас… Андрей подумал немного и решил, что, скорее всего «от горшка два вершка». Вот только говорить ни первое, ни второе не стал.

– Ну, рассказывай, – проговорил Золотарев, когда знакомство состоялось, и парнишка предложил присесть на скамейку, что стояла на берегу, и откуда был виден английский фрегат.

– А что рассказывать дяденька.

– Что видел, что слышал. Все рассказывай, – вставил Яшка.

– Видел не много, по палубе бродить шкипер запретил. А слышать слышал. Был там один матрос, с которым капитан, на незнакомом мне языке разговаривал.

– А ты много языков знаешь? – поинтересовался Андрей.

– Много, – утвердительно проговорил монашек, – английский, голландский, хранцузским, гешпанским, шведским.

– И среди, тебе известных языков, его не было?

– Не было дядечка.

– Да хватит тебе меня дядечкой звать, – возмутился неожиданно Золотарев, – Имя мое – Андрей.

– Как у апостола Иисуса? – уточнил паренек.

– Как у него. Но давай вернемся к разговору шкипера с матросом. Как капитан вел с ним беседу? Как равный, как главный или как… – тут эстонец задумался, минуты две пытался подобрать термин, ведь слово «подчиненный» могло быть и неизвестно монашку. Наконец выбрал и сказал, – или с ним моряк, как с холопом беседовал?

– Изъяснялся в основном матрос, время от времени что-то громозвучно высказывал шкиперу. Да же косился на нас. Из всех слов, что он произнес, я услышал только – Крыков. Мне даже почудилось, что тот ругает шкипера, за неуверенное поведение того во время досмотра.

– Так ты же говорил, что языком сим не владеешь? – вставил вдруг Яшка.

– Так ведь досмотр на всех языках звучит, как – «контрол». Он, как Крыков произнес, так я уши и навострил. Сам в сторону моря смотрел, но все слыхал.