Алексей Борисов - Смоленское направление

– Как успехи, Ильюша? – Поинтересовался Пахом.

Мальчик оторвал взгляд от заготовки, отложил нож в сторону, встал, поклонился и поприветствовал главу семейства.

– Доброго здравия, батюшка. Мы с мальчишками на ручей собрались завтра идти, а без оружия никак. – Отрок показал почти готовый меч.

– На Тарасовец что ли? – Уточнил название ручья Ильич, подходя к двери дома.

– Исстино батюшка, на него. Рыбки половим, может зайца споймаем. Там это, Нюрка в горнице сидит, тебя, тятенька, дожидается. – Илья хотел было проводить отца, но заметив просунувшегося в створку ворот своего дружка Филина, подхватил ножик и прыснул со двора.

Нюра услышав разговор отца с сыном во дворе, тут же схватила пяльцы и уселась на лавку, мол, никакого любопытства, сижу, вышиваю. Подумаешь, мешок на столе стоит, мало ли мешков в доме. В свои тринадцать лет, девочка умела читать и писать, с помощью больших ножниц кроила сарафаны для кукол, которые потом продавались в лавке отца. В общем, умница и мастерица.

Ильич открыл дверь в кладовку, повесил ключ на пояс и от лучины зажёг свечу. Здесь лежали сумки с выкройками, готовое платье и диктофон, с записанным уроком. То, что собирался сделать Пахом, было настоящей революцией в Новгороде. Портные, конечно, были, но среди них, не было не одной женщины, а тем более девочки. Женский труд использовали на всех стадиях пошива одежды, от приготовления материала до сшивания тканей, но всегда в роли хозяина готового платья выступал мужчина. Сейчас Ильич хотел отдать все бразды правления этого бизнеса в руки своей дочери. Она будет шить одежду для знатных жён и дочерей бояр, зажиточных купцов, возможно и княжон. Сама будет устанавливать цену, торговаться, рекламировать свою продукцию и искать рынки сбыта. Поначалу Ильич будет помогать, но только до первого успеха. В уроках кройки и шитья было рассказано, как заинтересовать и создать клиентуру, Новгородец сам почерпнул немало нового для себя.

– С Богом. Слушай дочка внимательно, ничего не пугайся и ни слова никому, что услышишь, даже мамке. – Пахом запер дверь в горнице и стал расстегивать сумки.

Нюра не проронила ни звука, отец рассказывал удивительные вещи, сказки, услышанные в детстве о скатертях самобранках и подводном князе, уже казались старыми историями. 'Пойманный голос' говорил незнакомые вещи, почти по-русски, со странным акцентом, но понять было можно, тем более тятенька всё показывал и объяснял. Красочные картинки с девушками демонстрировали готовые изделия, от которых дух захватывало.

– На сегодня хватит. – Сообщил отец дочке. Пахом Ильич аж упарился, передвигая выкройки и показывая работу швейной машинки. После смоленского служки из подвала церкви, купец мог объяснить и показать принцип работы механизма даже слепому и безрукому.

– Папенька, а когда платье примерить можно? Зело интересно посмотреть, придётся ли по фигуре новый наряд. – Нюра показала рукой на завёрнутый в полиэтилен объект вожделения.

– Как стёкла в горницу вставят, так и можно будет. Тимофей плотник, уже давно придти должен был, где его черти носят? – Ильич отвечал дочери, одновременно завязывая верёвку на мешке со швейной машинкой.

Утром следующего дня семейство купца собиралось идти в церковь. Марфа помогла дочке надеть новый наряд, от бесчисленного количества стразов, украшающих платье, слепило глаза. Ильичу очень хотелось заиметь карету, которая была нарисована на одном из рисунков с моделями, но как её сделать купец не знал. Жена оставалась дома, присматривать за младенцем, идти в Софийскую церковь было далековато, а чтобы застудить ребёнка, много времени не надо.

Отстоять службу в храме Пахому Ильичу удалось чудом: приметивший его Рафаил в благодарность за афонский ладан поставил семейство слева от алтаря, чем вызвал недовольство знатных бояр – ведь места в Софии были закреплены за прихожанами в соответствии с положением, которые те занимали в городе. Пахом не входил в 'золотую сотню', капиталы его были более чем скромны, но у Ильича был козырь: – красавица дочь затмевала всё золото, навешанное на боярах вместе взятых. Пока шла служба, Ильич то и дело слышал разговорчики о своей персоне, лестного было мало, приходилось терпеть. Жёны и дочери бояр почти плакали, и если женщинам хотелось выглядеть не хуже купеческой дочки, то девицы готовы были рвать на себе волосы. На воскресную службу обычно водили будущих невест, внешний вид последних явно уступал Нюре. Потенциальные женихи не сводили с неё глаз, уши Пахома стали малинового оттенка, ради дела – приходилось терпеть.

Нюра была довольна, ещё никогда она не чувствовала такого внимания к своей персоне, десятки парней не сводили своих глаз с неё. Единственное огорчало, она не знала как себя вести в подобной ситуации. Взгляды мужчин раздевали её прямо в церкви, что одновременно льстило юной даме, давая осознать власть над смотрящими, и пугало.

– Надо будет расспросить маменьку, что делать в таких случаях. – Твёрдо решила про себя Нюра.

Служба закончилась и люди стали потихоньку расходиться, для того чтобы собраться перед входом на площади, а оттуда начать движение по домам, попутно рассказывая новости, коротая дорогу. Вот тут то и появлялся шанс у молодых людей показать себя перед невестами. Можно было пройти рядом и громко, как бы невзначай поведать своим друзьям, что там то и там-то стояла такая прелесть, глаз не отвести и ради неё можно сделать всё, что угодно. Умудрённые опытом старшие, просто показывали взглядом своим отпрыскам, возле кого надо продефилировать, а иногда, подсчитав все за и против, подумывали о засылке сватов. Мнение детей их ни сколько не интересовало.

Выйдя из церкви, Ильич второй раз пожалел, что у него нет крытого возка на колёсах. Вокруг вертелись купеческие сынки, но надежда была на других. Умом Пахом понимал, что главное было 'засветить' новый наряд дочери, остальное шло прицепом, но сердце хотело всё и сразу.

– Батюшка, можно я вперёд побегу, а то ребята наверно заждались? – Напомнил о себе Ильюша. Ребята договорились поиграть на ручье, имитируя нападение ливонцев на ладью Пахома Ильича.

– Ступай рядом, и не вздумай бежать. Обождут твои дружки. – Новгородец изображал важного купца и не собирался из-за детской прихоти менять свой образ. Раз вместе ушли, то вместе и придут домой.

Дома Ильич переоделся и направился на торг, навестить лавку. Нюра сидела у матери и делилась своими впечатлениями. Марфа иногда посмеивалась, давая дельные советы, восхищаясь не по годам умной дочерью. На ручье в это время шёл спор между ребятами, никто не хотел имитировать Глянду.

– Дочка купчишки имеет платье лучше, чем у жены Посадника! Правильно мне говорила маменька, не будет с тебя толку. – Михалко Степанович битый час терпеливо выслушивал ворчание своей жены. Кабы не любовь к своей супружнице, давно уж огрел палкой. Он вспомнил Пахома Ильича, купец приходил к нему вчера и жаловался на Орден.