Алексей Борисов - Смоленское направление

Однажды, караульный на вышке заметил ладью с иностранными купцами. То, что иностранцы путешествовали на русском судне, было неудивительно. Морские торговые суда не могли пройти по рекам, для этого нанимались корабли перевозчиков. Комерсанты оказались веницианцами, решившие поправить своё финансовое положение путём продажи восточных специй в дикой Руси.

Ладья пристала к причалу крепости и двое купцов, судя по сходству – близкие родственники, и мальчик стали подниматься к воротам, показывая руками на каменные стены, лопоча по-своему.

– Staremo a vedere chi di noi due ha ragione.* – Было сказано уже перед воротами. (Посмотрим, кто из нас прав) * Buon giorno, еgregi signori! – Встретил делегацию у входа. (Добрый день, уважаемые господа)**

– Мamma mia!*** – Произнёс купец, стоявший ближе ко мне. (Мамочки!)***

– Рarlare russo**** – Прервал визги иностранцев. Пора научиться говорить на языке хозяев дома. (Говорить по-русски)****

Купчишки владели русской речью, приблизительно, как я итальянской, поэтому общались в основном короткими фразами, да и то, через смышленого переводчика десяти лет. Поднимаясь к крепости, два брата заключили пари, на предмет, что их никто не сможет понять. Вот и возрадовался один из них своей победе.

Дикие веницианцы попытались всучить мне маленький мешочек с перцем, рассказывая о чудодейственном аромате, который сопровождает многие блюда при его использовании. Соглашаясь принять в качестве оплаты золото, на худой конец серебро, а если и этого нет, то шкурки пушистых зверьков – тоже сойдут. Меня рассматривали как индейца с Мантхэтена, при покупке острова.

– Я вас понял, давайте отобедаем, а потом поговорим о делах. – Выслушав внимательно бурную речь гостей, решил поиздеваться над купцами.

На обед была уха и сочные отбивные с обильным использованием приправ. Физиономии гостей напоминали детей, у которых отняли любимую игрушку. То, что перечницой можно было пользоваться без оглядки на хозяина стола, вино хлестать из хрустальных бокалов приводило веницианцев в полное уныние. Окончательно добило их наличие громадных стёкол в доме.

– В Смоленске отыщите лавку Евстафия, там много чего интересного. – Сказал на прощанье гостям.

Это было последнее торговое судно, которое двигалось по направлению к столице княжества через нас. Дело даже не в том, что по реке, где стояла крепость, торговый путь не проходил. Умирал сам торговый маршрут 'Из Варяг в Греки'. Экономика Смоленска работала как старый двигатель, на последних каплях топлива, шестерёнки ещё крутились, но то, что, ни оказывало существенного влияния на жизнеобеспечение, потихоньку останавливалось. Две вещи могли оживить ситуацию: – замена двигателя или война. В первом случае надо было менять профиль экономики, отказываться от торговли ресурсами и наращивать производство готовых изделий. Но тут всё упиралось в климатическую зону, любое изделие требовало больше человеко-часов, чем во Франции или Италии. Необходимый технический прорыв, который снизил бы себистоимость продукции – был ещё далеко, поэтому выбирали второе. Может и были светлые головы, которые понимали, что надо изменить закостенелую систему товарных отношений, да только кто б им дал это сделать. Одновременно была нужна сильная армия и крепкий экономический тыл, денег же на всё не хватало. Вот и метались на Руси, то в одну, то в другую сторону. Тридцать лет мирной жизни могли бы существенно помочь стране, но в перерывах, между нападениями внешних врагов, появлялись внутренние. Так продолжается, и по сей день.

Морозы ударили как всегда неожиданно, ладья пахома Ильича подошла к причалу крепости рано утром, уже кроша тонкую корку льда. Через пару дней, ни одно судно не будет в состоянии преодолеть и метра пути, навигация встала. Как только лёд окрепнет, начнётся время санных поездов. Предприимчивые купцы будут организовывать караваны по десять двадцать возков, двигаясь по замёрзшим рекам, а кое-где и по заснеженным дорогам, в попытке доставить свой товар в места прибыльного торга.

– Ну что, Лексей, принимай свой товар. – Новгородец, одетый в тулуп, поправил бобровую шапку после удачного приземления на оледенелые доски мостиков.

– Здравствуй Пахом Ильич, как же ты обратно-то товары повезёшь? Ладья вмёрзнет, с места не сдвинуть будет. – Приветствовал новгородского друга, заботясь о его речном коне.

– Как разгрузим, то сразу в Смоленск, там, в корабельном сарае и перестоит зиму. – Компаньон развернулся лицом к команде, махнув рукой, давая добро на начало выгрузки.

Команда ладьи выстроилась в цепочку, передавая из рук в руки моржовые клыки и связки шкурок. Судя по количеству привезённого товара, дела у Пахома пошли в гору. В Новгороде, после смерти Ганса и Григория Фёдоровича, оставшиеся в живых члены концессии выкупили все доли привезённого товара, снарядили морской корабль и отправились в далёкую Англию, искать торговой удачи.

– Пахом Ильич, может переземуешь зиму у меня, людям твоим место найдётся, да и работа есть. – Упускать отряд новгородцев очень не хотелось.

– А как-же, Лексей. Конечно, останемся, вижу, помощь тебе нужна. Пяти дней не пройдёт, как назад воротимся. Захар Пафнутьевич, товарищ мой, в Смоленске дожидается. В Новгород санным поездом товар повезёт, ты помнишь его, я тебе рассказывал, как от ливонцев вместе с ним отбивались. – Ильич широко улыбнулся, хлопнул меня по плечу, вспоминая недавнее приключение.

– Вот и славненько, а то тут дела серьёзные намечаются, люди нужны как никогда. – Посвящать в тайну военной компании компаньона пока было рано, а вот намекнуть, вполне.

Как только трюм ладьи опустел, стали спешно загружать остатки продовольствия для ополченцев и ткани для Нюры. Всё загрузить не успели, кормчий пошурудил в реке рукой и только по ему одному, понятной примете, заявил:

– Пора, к закату река замёрзнет, надо спешить. Корабельщики спешно занимали свои места, вёсла ударили в воду, взметая тонкие льдинки в воздух, наполовину загруженная ладья рвалась к Смоленску, стараясь избежать ледового плена.

Монгольский шаман в третий раз бросил священные кости, пытаясь понять их предназначение. Кость, обозначающая Белый лусут* постоянно соприкасалась острым краем с костью Дыбджита.** Какая-нибудь шулма не обратила бы на это внимания, но старик бо*** помнил те времена, когда озера Хабсугул ещё не было, и очень трепетно относился к знаменьям, касающимся водных духов. Он очень любил, когда за его спиной рассказывали придание, в котором шаман похитил дочь Чингисхана, когда она выходила замуж. Спасаясь от преследователей, бо превратился в каменный столб. Похищенная невеста обернулась горой, которая была похожа на высоко торчащие груди. Из них забили два источника, наполнившие водой глубокую впадину. Так образовалось священное озеро.