Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

– В таком случае я, англосакс, крещенный в баптистской церкви, начинаю с уважением относиться к вашему иезуитскому ордену.

– Да, без зависти и гордыни, не завидуя, а способствуя и всячески поддерживая – и всегда рядом. Таково священное правило

нашего ордена.

– Действительно священное.

– Однако приблизили меня к вам не традиции монашеского иезуитства, а стремление быть полезным вам, а значит, и человечеству.

…Однако все это из области воспоминаний. А с минуты на минуту здесь, в «келье одинокого странника», должен был появиться генерал О'Коннел, и, лишь вспомнив об этом, Черчилль взял в руки сводку донесений, ради вдумчивого ознакомления с которыми он и попытался уединиться в этой своей «келье».

Май 1945 года. Лондон. Резиденция премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.

Когда из министерства иностранных дел Черчиллю сообщили, что Муссолини расстрелян на окраине какой-то маленькой деревушки на севере Италии, неподалеку от швейцарской границы, он поначалу не поверил и потребовал самым тщательным образом проверить, так ли это на самом деле. В общем-то, все к тому и шло, но слишком уж невероятной казалась английскому премьеру такая вот, внесудебная, поспешная казнь диктатора.

Еще 26 апреля из ведомства генерала О'Коннела Черчиллю сообщили, что Муссолини с небольшой группой своих соратников направляется в сторону швейцарской границы.

«Он пытается спрятаться в Швейцарии? – изумился тогда старый, опытный авантюрист наивности этой затеи. – От кого и каким образом?!»

Представив себе, какую охоту на дуче устроят сейчас разведки союзников, а также люди итальянского короля, немцы, русские и итальянские партизаны, Черчилль рассмеялся. Правда, это был смех человека, готового первым броситься в погоню на опережение. Но если американцам, русским и всем прочим Муссолини нужен был живым, то Черчилль желал видеть его только мертвым, причем умерщвленным как можно скорее, до того, как он будет схвачен кем-либо и начнет давать первые показания.

Ознакомившись с последними донесениями того дня, последовавшими из министерства иностранных дел, из штаба сухопутных войск, из ватиканских и иных источников, Черчилль тут же связался с О'Коннелом и приказал трубить во все охотничье-разведывательные рога.

– Мне нужно «Евангелие»! – орал он в трубку, хотя крайне редко позволял себе повышать голос. – Причем желательно вместе с трупом его обладателя, Паломника!

И генералу не нужно было объяснять, что под кодовым названием «Евангелие» Черчилль имеет в виду свою переписку с Муссолини, а под Паломником, – самого презренного дуче.

– Постараюсь сделать все возможное, сэр.

– Это не ответ, О'Коннел!

– Но, видите ли, сэр, существуют объективные факторы, которые…

– В данной ситуации – это уже не ответ, – еще жестче отрубил премьер-министр. – И мне очень жаль, что я все еще не слышу ответа, достойного одного из руководителей «Сикрет Интеллидженс Сервис».

– Я мобилизую всех имеющихся в Италии наших людей, и мы попытаемся добраться до этого… Паломника, сэр, – стоически выдерживал его натиск генерал.

– Нечто подобное, мой генерал, я уже слышал почти два года назад, когда дуче оказался в руках итальянского короля. И когда, ошалев от радости, монарх по-идиотски прятал своего пленника по каким-то задворкам.

– Но и тогда мы предпринимали все, что только можно было… – начал оправдываться Альберт О'Коннел.

– Тогда вы ничего не предприняли, – жестко перебил его Черчилль. – Хотя тоже получили приказ добраться до этого… Паломника и тоже якобы трубили большой сбор.

– Не смею возразить, мы потерпели общую неудачу, – воспользовался генерал одной из мнимых пауз премьера, чтобы еще раз вклиниться в его монолог. – Однако достаточно пройтись по сообщениям наших агентов…

– Сообщения ваших агентов, О'Коннел, ровным счетом ничего не стоят. О том, где именно итальянцы прятали Паломника, вы, лично вы, генерал от разведки, узнали только после того, как некий человек со шрамами победно доставил его в Берлин 112. В подарок своему фюреру. Причем узнали вы об этом из тех же недостойных истинного разведчика источников, то есть германских и итальянских газет, из которых узнал и я, в разведке человек безгрешный.

– Согласен, тогда германцы опередили нас, господин Черчилль, но если подходить объективно…

– Понимаю, – не дал ему договорить Черчилль, – что я – не фюрер, и преподносить подобные подарки, в виде выкраденных руководителей соседних стран, мне не полагается, тем не менее просил бы вас, полковник, – тут же начал ритуально понижать его в чине премьер-министр, – вспомнить о том, каким именно ведомством вы руководите.

– Признаю, что в той ситуации мои люди сработали ниже своих возможностей.

– Издеваетесь, подполковник?

– Простите, сэр?

– Скажите мне прямо, майор, у вас действительно имеется хотя бы два-три человека, которых вы сумеете быстро перебросить в район озера Комо, где, как явствует из последних донесений, может находиться сейчас Паломник?

– Честно признаюсь, что на крайнем севере Италии у нас нет надежной агентуры, однако мы активизируем всех, кто способен выполнить подобное задание. Словом, поднимем на ноги всю

нашу диверсионную сеть.

– И не только. Свяжитесь с местной мафией, с партизанами, местными высокопоставленными итальянскими полицейскими чинами, со Скорцени или с германским генералом Геленом 113, да хоть с папой римским!

«А что, с папой римским – это мысль!» – согласился с премьером О'Коннел, однако произнести это вслух не решился.

– Мне понятны ваша цель и ваши требования, – уже почти сквозь сжатые зубы проговорил генерал, чувствуя, как что-то там у него внутри яростно закипает.

В данном случае, пользуясь своей властью, Черчилль прибегал к совершенно недозволенным методам – это было понятно. Вот только генерал представления не имел о том, как следует противостоять этому натиску.

– Кстати, помнится, в прошлый раз вы рассказывали мне о некоей прекрасной представительнице итальянской «черной знати» 114, высшей аристократии Италии.

– Да, в той истории с Муссолини была замешана и одна очаровательная римлянка, – неуверенно подтвердил генерал, еще понятия не имея, о ком именно идет речь.

– И вам удалось подступиться к этой римлянке и всем прочим сливкам «черной знати»? Только правду, правду…

– В общем-то да… – все еще мучительно пытался припомнить генерал О'Коннел, о ком это решил поведать ему премьер-министр.

– А не могли бы вы отвечать если не определеннее, то хотя бы увереннее, генерал?

– Для начала хотелось бы уточнить, кого именно вы имеете в виду, – признал свое поражение О'Коннел.