Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

– Благодарю за оказанную честь, господин гросс-адмирал!

– Как вы уже слышали, под вашим командованием будет находиться четыре субмарины. Две из них – из «Фюрер-конвоя». Отход стаи-призрака отложен до особого приказа, она объявлена личным резервом фюрера. И уходить из «Нордберга» она будет только по приказу фюрера. Только по его личному приказу.

– Но, господин гросс-адмирал, ходят слухи, что фюрер погиб, – несмело как-то напомнил вице-адмирал фон Готт. – Или я что-то не так понял?

Гросс-адмирал беспомощно оглянулся на Скорцени. Тот великодушно ухмыльнулся.

– Вы все не так поняли, вице-адмирал, – пророкотал он своим лавинным басом. – И вообще, кто вам сказал, что фюрер умер? Кто вам мог сказать такое?! Фюрер жив! Фюрер с нами! И никаких псалмопении по этому поводу, никаких псалмопении!

Присутствующие растерянно переглянулись, после чего наступило неловкое, тягостное молчание.

– Прошу прощения, высокое собрание, но, в таком случае я хотел бы ясности, – первым опомнился барон фон Риттер. – Так все же – фюрер жив или добровольно ушел от нас, как сообщило нам и всему миру правительственное радио?

– В том-то и дело, что оно сообщало это не нам, а всему миру.

– А телеграмма Бормана и назначение вас, господин гросс-адмирал, главой государства? – не унимался Полярный Барон.

– Но не фюрером же! И потом, что такое телеграмма? – пожал плечами Дениц и вновь вопросительно взглянул на Скорцени, подчеркивая этим, что все вопросы следует адресовать агенту фюрера по особым поручениям, а не ему.

Скорцени сделал два шага вперед, предстал перед строем низкорослых подводников и, покачиваясь на носках, почти насмешливо оглядел их. Он не скрывал, что поражается их наивности, их непониманию ситуации.

– Надеюсь, нет необходимости напоминать вам, господа, что отвечать за безопасность операции «База-211», как и за безопасность Рейх-Атлантиды, фюрер поручил мне. Именно мне. И никаких псалмопении по этому поводу, никаких псалмопении! – рявкнул он так, что, казалось, ударная волна его взрывного, громыхающего голоса способна была разнести стены этого подземного сооружения.

Командиры стай опять молча угрюмо переглянулись. Они все еще плохо были знакомы с обер-диверсантом рейха и еще только привыкали к манере его поведения и особенно к манере его речи.

– Никто и не сомневается в ваших полномочиях, господин оберштурмбаннфюрер, – как можно спокойнее и убедительнее проговорил Теодор фон Готт. – Но, покидая берега Германии, причем, покидая их, возможно, навсегда, – мы хотим знать, что нам говорят правду. Ту правду, на которую мы имеем право и которую мы заслужили своей борьбой и преданностью фюреру.

– Точно так же, – не обратил абсолютно никакого внимания на его «псалмопения» Отто Скорцени, – мне поручено отвечать и за проведение эвакуации лучших сил рейха в Антарктиду. Отборнейших его сил – на землю будущего рейха. Да, в соответствии с приказом фюрера вся эта операция, сама «База-211», как и наша с вами эвакуация, подлежат режиму строжайшей имперской секретности и полной защиты со стороны СД. Однако весь опыт войны показывает, что лучший способ сохранения секретности заключается не столько в полном отсутствии информации, сколько в хорошо налаженной дезинформации. Только поэтому я могу сказать вам: фюрер действительно… погиб. Но погиб он только для врагов.

– Вот как?! – изумленно повел подбородком Людвиг фон Риттер.

– Выходит, нас попросту обманули? – недоверчиво спросил вице-адмирал фон Готт.

– И можете в этом не сомневаться: обманули, – расстрельно взглянул на него с высоты своего почти двухметрового роста Скорцени. – Но не вас, а врагов.

– Кто же тогда стрелялся в кабинете фюрера в рейхсбункере и кого сжигали во дворе рейхсканцелярии? – присоединился к любознательным мореманам Вилли^Штауф. – Зачем вообще понадобился весь этот спектакль? Как глава рейха фюрер мог вступить в мирные переговоры с главами враждебных нам государств или попросить убежища в Испании.

– Если бы он попросил убежища в Испании, наши враги вспахали бы эту страну в его поисках, – объяснил Скорцени. – А главное, это означало бы, что фюрер капитулировал. На самом же деле капитулировать может только обессилевшая в неравной борьбе Германия. Но не фюрер. И никаких псалмопении по этому поводу вы слышите – никаких псалмопении! Фюрер не имеет права ни оказаться в плену, ни капитулировать. Акт о капитуляции будут подписывать другие люди.

– Но фюрер действительно не погиб? Или все же застрелился? – в своей простаковатой манере поинтересовался бригаденфюрер СС Ширнер.

– Конечно же, нет. Это была имитация. Просто так нужно было для безопасности фюрера! Неужели это не понятно?! – неожиданно взорвался гросс-адмирал Дениц. – Что вы устроили здесь допрос?!

– Враги хотели получить останки фюрера, разве не так? – вновь заговорил Скорцени. – И они их получат. У нас все еще есть кому жертвовать своими жизнями во имя фюрера и Германии. Получат и успокоятся. Для нас крайне важно, чтобы враги поверили в смерть фюрера и не пустили по его следу свору ищеек. Однако пройдет время, и они вновь услышат о фюрере. Он сам решит, когда ему следует «ожить» и явиться миру. Превратив одну из ближайших к Антарктиде латиноамериканских баз Германии в свою новую рейхсканцелярию, Адольф Гитлер сплотит и поведет за собой всех национал-социалистов мира. Наше мощное движение охватит все континенты планеты, в том числе и Россию, которая возомнит себя победительницей на военных фронтах, но окажется побежденной на фронтах идеологических. Именно Гитлер станет тем связующим звеном, которое объединит арий-атлантов Внутреннего Мира, рейхсатлантов «Базы-211» и арийцев возрожденной Германии, которая быстро и неминуемо восстанет из пепла. Хайль Гитлер! – вскинул он руку в римском приветствии.

– 3иг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – в едином порыве откликнулись подводники.

– Так, значит, фюрер все же уходит с нами? – неожиданно спросил вице-адмирал фон Готт, разрушая своим вопросом эйфорию присутствующих, вызванную ожиданием грядущего торжества национал-социализма.

Естественно, уходит. Только чуть позже, на одной из субмарин стаи-призрака, – все в том же напыщенном тоне разъяснил Скорцени, удивляя подводников своей странной откровенностью. – Он пожелал уйти последним, после того как убедится, что все, кто подлежал эвакуации в Антарктиду, а также на базы Латинской Америки и Южной Африки, действительно эвакуированы и что переговоры с Западом и русскими ведутся согласно его воле. Таким образом, всем станет ясно, что он не бежал из Берлина и Германии, а отступил на заранее подготовленные позиции.

– Я так понимаю, господа, – обратился Полярный Барон к своим коллегам, – что эту информацию мы должны хранить в строжайшей тайне. Ни один член экипажа, ни один моряк и солдат из охраны «Нордберга» не должен узнать о том, что вместо фюрера застрелился его двойник и что фюрер выходит в океан вместе с нами.