Ник Демин - Stronghold

По моему, тебе нравится управлять людьми и пытаться завязать свои и распутать чужие интриги.

Я смущенно качнул головой. Она была права, мне действительно это нравилось. Честно говоря, если бы была возможность все вернуть, то я бы конечно выбрал прежнюю жизнь, но по этой бы скучал. Однозначно. Хорошо, что за меня вступился Семеныч:

Это – то и хорошо! А если бы ему не нравилось, то мы получили бы второго Угрюмого. А зачем нам два Угрюмых? И Семеныч с веселым, Ленинским прищуром оглядел нас.

Это все беллетристика, все еще немного смущенно продолжил я, вернемся к нашим баранам. Они будут брать посетителей послезавтра. Откуда ты это знаешь, деловито спросил Мишка. Я ухмыльнулся:

Пригласил Добряка пива попить, которое из последнего рейда приволок. Он сильно сокрушался, что не может и предложил перенести на пятницу, так как он «ближайшие два дня сильно занят, а потом только часик поспит и все».

Все заулыбались. В принципе Добряк был очень неплохой парень, настоящий силовик. Голова была его сильной стороной, которой он привык действовать (он на спор вышибал ею двери и колол орехи). Нам он нравился еще тем, что, к сожалению, он держал свое слово и играл на стороне Угрюмого, но мы не теряли надежды перетащить его на свою сторону.

Так вот, я чуть повысил голос, чтобы убрать улыбки с лиц, – нам нужно во время проводимой операции сделать следующее…

Тишина. Темно. Стрекочут кузнечики и ночь стоит с таким тяжелым травяным духом, что голова становится тяжелой, как после самодельной «тяжелой» браги. Мы отправились в засаду. Леночка, зависла с ПНВ и винтарем на параллельной улице за трансформаторной будкой. Иван молчал, покусывая травинку; Саня внизу, что-то бурчал себе под нос, благо команды на молчание не было. Ильяс со своим невозмутимым восточным разрезом глаз сидел в сторонке у лестницы вверх, привалившись к стене, отставив в сторону автомат, и поглаживая двух огромных псов, сидевших у него по бокам. Те шумно дышали, вывалив языки с тонкой ниточкой слюней. Мишаня с Алиной сидели в подготовленном джипе между засадой и городом за квартал от нас. Семеныч, по стариковски сгорбившись у окна чердака, баюкал в ладонях вторую свдэшку с ночным прицелом. Я сидел на стуле и вглядывался в темноту, до появления перед глазами разноцветных кругов. Пока все было тихо. На всякий случай, если; я подчеркиваю – если; у Угрюмого, что-нибудь сорвется, то на пути отступления посетителей ждали сюрпризы. В частности я посадил троих, хорошо вооруженных молодых людей с гранатометом и ручным пулеметом, на пути возможного отхода. Все, что я мог придумать, я предусмотрел. Оставалось только ждать и думать.

Над дальним концом поля раздались выстрелы, заревели машины; то есть все как обычно при налете; и вдруг включились прожектора. Перестрелке, развязавшейся на полях, могли позавидовать артиллеристы, утюжащие эшелонированную защиту противника. Наконец, минут через пять-шесть, стрельба начала стихать. Скорей всего, налетчики, напоровшись на горячие обьятия встречающих, решили не задерживаться в гостях, а побыстрее слинять, даже не попив чаю.1 (Теща приезжает в гости к дочке, дверь открывает зять: О, мама, радость то какая! И надолго к нам? Теща, кокетливо: Ну, пока не надоем. Зять удивленно: Что даже чаю не попьете?)

Сейчас надо было попытаться перекрыть самые вероятные пути отступления и взять наконец-то этого хитрожопого резидента, который столько времени водил нас за нос и другие части тела. Ребята не суетились, а терпеливо ждали пока мы с Майклом и Алиной определимся. Я напряженно вслушивался в замерший в ожидании сектор. Майкл щелкал клавишами, переключаясь с одной камеры на другую.

Есть! Нашел! Едут по Лермонтова, через три квартал от нас и как раз на засаду. Два джипа, как всегда.

Алина схватила рацию и начала высвистывать незамысловатый мотивчик: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин…» По машинам, – скомандовал Иван Стоять!

Миша лихорадочно переключал камеры. Одинаковые пустые улицы, кое где горят остатки городского освещения. Хочу сказать ему спасибо, если бы не его основательность и любовь к порядку, мы бы их упустили.

Трое человек. Бегут вглубь нашего сектора по улице Петрова. Все вооружены. Сейчас на перекрестке улиц Петрова и Серова.

Иван, на тебе с Саней и Леной – джипы. Алина, Семеныч, Ильяс – эти трое. Майкл – на координации. Я к Угрюмому.

Разобравшись по машинам, мы разъехались. Завернув за угол, я остановился и поднес рацию к губам: Угрюмый, ты где?

Внутри зашипело, захрипело, потом мне показалось, что плюнуло в мою сторону, а потом чей то инопланетный голос произнес: На связи Танго – браво! Покиньте рабочую частоту!

Я вздохнул, выматерился и членораздельно, медленно, как для идиотов сказал: МНЕ НУЖЕН УГРЮМЫЙ! Далекий радист упрямо повторял: Покиньте частоту, вы мешаете проводимой операции.

Поняв, что толку с этой игрушки будет немного, я рванул к ним включив все фары, какие только можно. Объезжая колдобины и рытвины я по привычке подумал о дорогах и дураках, правда это пословица приобрела в моем представление довольно таки конкретное и адресное звучание. Выскочив на поле, я поехал медленно. Кто его знает, что может быть на уме у человека с ружьем. Самое поганое, что мое предчувствие меня не обмануло. При подъезде к освещенному фонарями участку я побибикал, сбавил скорость, мигнул фарами и … получил длинную очередь по лобовому стеклу. Попытавшись выпрыгнуть из машины, я получил дверкой по башке, удар по ногам и полное онемение руки, а машина – выстрел из гранатомета. Матерясь про себя (вслух я это седлать не мог, после соприкосновения челюсти с ботинком спецназовца), я пытался подобрать ноги под себя, чтобы попытаться встать и идти самому, но в очередной раз получив удар прикладом между ребер, успокоился. Дотащив до освещенного круга, меня бросили на землю и приказали: «Встать». Опираясь на руки я подтянул под себя колени и встал. Сначала на четвереньки, а потом и сам. Слегка пошатываясь я смотрел на стоящего передо мной Угрюмого, в боевой раскраске, и, ей богу, мне было нисколько не смешно. Если он вдруг захочет, то меня стрельнут и спишут на какого-нибудь затаившегося в кустах боевика. Видимо, угрюмый прочел мои мысли, поскольку кривая усмешка расползлась по его лицу. Клянусь. Я чуть не описался. Избитый, грязный, травмированный падением, я производил гнусное впечатление. Если бы взглядом можно было убивать, то все в округе превратились бы в пылающие факелы. И что ты здесь делаешь? – спросил он. Тебя ищу, – по привычке огрызнулся я.

Ну что ж. Ты меня нашел. Но рад и ты этому. – Угрюмый непривычно медленно цедил слова, словно стараясь удержать себя от чего-то такого, о чем будет впоследствии жалеть. Он сделал шаг и врезал мне под дых, вторым ударом разбив мне лицо и опрокинув на спину. Мне показалось. Что он сейчас начнет меня пинать и скрючился в позе эмбриона постаравшись закрыться. Он стоял надо мной нависая и шумно дышал. Даже не видя его я чувствовал, что ему хочется меня убить. Меня схватили под мышки и снова поволокли, бросив на землю перед пятью трупами.