Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее

Я нарисовал на карте известные мне места дислокации немецких частей и маршрут, обходящий Радошковичи и Рогово с севера.

– Вот от этого шоссе держитесь подальше, мы несколько дней назад взорвали на нём мосты… – не преминул похвастаться я, – и теперь здесь полно вражеских войск.

– Мосты взорвали? – комиссар с уважением посмотрел на меня.

– Ага. И на шоссе и в окрестностях…

– Вы москвич? – внезапно спросил Санин.

– Да, а что?

– Ничего, просто говор у вас характерный. Вы где живёте?

– А это сейчас важно?

– Нет, конечно… Я просто сам с Остоженки.

– Ну а я – с Триумфальной.

– Почти соседи… – со вздохом сказал комиссар.

– Ну вы скажете тоже – «соседи»? – «искренне» удивился я. «Неужто на такой фигне меня поймать хочет?» – Почитай другой конец Москвы!

– Да для меня сейчас даже человек из Мытищ или Люберец будет как парень с соседнего двора…

– Понимаю… В моём наушнике раздался голос Тотена:

– Тоха, мы подходим. Я ещё пару винтовок немецких захватил.

Вместо ответа я приглашающе помахал рукой, повернувшись в сторону леса. Спустя несколько мгновений из-за деревьев показались Зельц и Сомов, нагруженные оружием и припасами.

– Вот, всё – чем можем.

– А, может, вы с нами пойдёте? – спросил вдруг комиссар.

– Нет, у нас своя работа – партизанскую борьбу в тылу врага вести.

– Постойте… Какую борьбу?

– Партизанскую, как в восемьсот двенадцатом году. Двадцать девятого числа Совнарком и ЦК выпустили Директиву советским и партийным организациям. Я думаю, что вам, как командиру и политработнику следует знать… – тут я заметил, что ефрейтор, который так храбро остался на открытой местности вместе с комиссаром очень внимательно прислушивается к тому, что я говорю, поэтому, прервавшись, я поинтересовался у Санина: – А ничего, что ефрейтор слушает?

– Томилину можно. Он – коммунист!

– Тогда ладно… – согласился я. – В общем, в пятом пункте этой директивы призывают к организации в тылу у врага партизанских отрядов и диверсионных групп с целью действий на коммуникациях противника и уничтожения его личного состава и материальных средств. Правда, как мне кажется на райкомы и обкомы надежда маленькая – отряды, конечно, организуют, но вот как они воевать будут… Вы, кстати, из каких войск?

– Я то? Из пехоты, а какое это имеет сейчас значение?

– Ну, может, вы решите отряд организовать? Или примкнёте к какому-нибудь отряду…

– Нет, товарищ старший лейтенант госбезопасности, мы к фронту пойдём. Там обстрелянные люди сейчас нужнее.

Мои бойцы уже подошли, но не решались прервать нашу беседу. Санин окинул взглядом принесённые богатства, а затем помахал рукой своим, прятавшимся в кустах. Из зарослей выбрались четверо сильно обтрёпанных бойцов.

– Так, товарищ батальонный комиссар, вот вам ручной пулемёт с четырьмя полными дисками, две немецкие винтовки с бэка. Еды немного. Ну а маршрут я вам нарисовал и описал. И ещё пара советов – опасайтесь дорог… Шоссе вообще лучше вам переходить ночью и через водопропускные трубы… Немцы уже организовали в этих местах вспомогательную полицию из всякого сброда: уголовников, антисоветчиков, много среди них и прибалтов, предатели тоже попадаются… Так что, заслышав русскую речь, не спешите навстречу. Для отдыха встаньте вот в этих лесных массивах между Ушой и Вязынкой, там и оружием можно разжиться, что после боёв осталось. И… Удачи вам! Повернувшись к самолёту, я крикнул:

– Иван! Хорош возиться, пора идти!

«Командиру 141-го охранного батальона майору Странске

Доношу до вашего сведения, что вчера вечером, 22 июля 1941 года во время патрулирования дорог моя патрульная группа в составе 4-го отделения вступила в боевой контакт с группой неизвестных, совершавших диверсию на мосту возле населённого пункта Удранка. Несмотря на то, что мост располагается на шоссе Радошковичи-Шипки, постоянный пост охраны на нём не размещён, а охрана осуществляется моторизованными патрулями, поскольку сам мост расположен вблизи от Радошковичей (3,5 км).

Около 20:00 наша патрульная группа, передвигавшаяся на мотоцикле и автомобиле с севера к Радошковичам, на подъезде к мосту заметила группу неизвестных осуществлявших поджог моста. При попытке помещать производству диверсии по нам из близлежащего леса был открыт сильный огонь из винтовок и пулемёта. В результате воздействия противника ранения получили стрелок Айзенбаум и гефрайтер Кёлер. Автомобиль группы получил незначительные повреждения (прострелена одна покрышка, пулевые повреждения деталей кузова). Огнём и маневром противник был отогнан от моста и, понеся значительные потери, отошёл в лесной массив к востоку от шоссе. Ввиду незначительности сил патруля организовать преследование я не смог. Диверсантам удалось также поджечь мост. В силу того, что средства борьбы с огнём у патруля отсутствовали, то потушить пожар нам не удалось. В результате пожара сильно повреждён мостовой настил, и, незначительно – опорные конструкции.

Большая часть диверсантов была одета в форму войск противника, однако, среди них были и люди, одетые в гражданскую одежду. фельдфебель Мойзер, командир отдельной патрульной группы. 23. 07. 1941»

«Начальнику отдела …. Старшему майору госбезопасности Дутову.

Из беседы с лейтенантом Сотниковым Сергеем Степановичем, 1922-го года рождения, комсомольцем, бывшим командиром отделения 136-го отдельного пулемётного батальона.

«– Так вы утверждаете, что вы с остатками личного состава были задержаны представителями диверсионной группы Наркомата Внутренних Дел?

– Да, именно так.

– А почему вы решили, что эти люди имеют отношение к органам госбезопасности?

– Они представились.

– Как же?

– Я точно запомнил несколько имён: майор госбезопасности Александр Куропаткин, старший лейтенант госбезопасности Антон Окунев, военврач 3-го ранга Сергей Кутяев. Фамилии капитана госбезопасности – он, как я понял, начальник оперчасти и лейтенанта госбезопасности – ответственного за разведку, я не знаю. Знаю только, что их зовут Александрами. Остальных членов группы я знаю только по прозвищам.

– Вот как! Интересно. А какие у них прозвища?

– Командир группы – Фермер, оперативник – Бродяга, старший лейтенант Окунев – Арт, военврач – Док, разведчик – Люк, есть ещё Тотен и Казачина.

– Занятно. А откуда вы узнали про эти прозвища?

– Они так друг друга называют в боевой обстановке и во время радиопереговоров.

– То есть вы даже присутствовали при сеансах радиосвязи?