Владилен Машковцев - Время красного дракона

Через полгода после ликвидации махновцев в городе отличился заведующий вошебойкой имени Розы Люксембург — Мордехай Шмель. Он изобрел аппарат по уничтожению паразитирующих насекомых, весьма эффективный и простой по конструкции. В столитровую железную бочку заливалось ведро воды, затем туда опускались решетки с лапками. На решетки Шмель раскладывал вшивое белье и одежду рабочих. Бочка закрывалась крышкой, под ее дном разводился костер. Передвижная вошебойка Шмеля была внедрена во всех концлагерях, а изобретатель получил премию и благодарственную грамоту за личной подписью начальника ГУЛАГа Матвея Бермана.

В порядке шефской помощи сельским труженикам, а также для стирания грани между городом и деревней Шмель выезжал со своим аппаратом в казачьи станицы. Голод и тиф косили людей на всем великом пространстве России, поэтому вошебойка Шмеля действительно приносила пользу.

Но поездки сексота по деревням и казачьим станицам имели и другую цель. Шмель умело выявлял мужиков и баб, которые были недовольны колхозами и советской властью. На площади станицы Анненской, когда собралась толпа, Шмель развел огонь под бочкой и обратился к народу с речью:

— Дорогие товарищи! Не победив кровососущих паразитов, мы не одолеем мировую буржуазию, не перегоним Америку. На данный политический момент главными врагами социализма являются троцкисты и вши. Но социализм овладел умами миллионов людей, и он непобедим!

При этих словах Шмель заметил в толпе седые усы старика Меркульева. Вот где он скрывается! Живет в Анненске, наслаждается ароматом соснового бора, а мы его ищем по всей стране. Надо вести себя осторожнее, дабы не спугнуть контру. И кто знает, сколько у него спрятано еще пулеметов, маузеров? Одно дело, когда тебя побьют и сбросят в яму с калом. Другое — когда подойдут и выстрелят в упор. Лучше уж уйти...

— Где у вас туалет? — спросил Шмель у стоящей рядом бабы, притворно хватаясь за живот.

— Какой тавулет? Клуб што ли? — не поняла баба.

— Не клуб, а сортир, уборная. Живот у меня что-то заболел, понимаешь? Понос!

— Как не понимать? Меня самуе понош намедни прошиб с лебеды.

— Ты, глупая баба, не рассказывай мне про свой понос, а скажи, где сортир?

— Сратир вота, рядом, супротив сельсовета.

В селах и даже районных городках туалеты в те времена не строили, обходились без них — зарослями конопли, прикрытием плетней. Но Анненская станица была, стала при советской власти и железнодорожной станцией. В ознаменование 15-летия революции здесь поставили общественную уборную. Шмель заметил, что старик Меркульев проталкивается через толпу к вошебойке. Вот сейчас он пробьется, подойдет и выстрелит в упор. За пазухой у него что-то спрятано, оттопыривается. Конечно же, это маузер! Никакого сомнения быть не могло. Надвигалась неминуемая гибель. Какая глупая смерть! А в толпе не было представителей сельсовета, не было милиционера. Куда же бежать? Лучше всего в туалет!

— Ой, живот болит! — пролепетал еще раз сексот и засеменил к дощатой, горбылястой уборной, где на одной двери было выведено суриком «К», а на другой «Б». Шмель как человек культурный остановился в растерянности. «К» означало — «казакам», буква «Б» — бабам. Но городской человек не мог расшифровать это «КБ». Вариантов было слишком уж много: коммунистам — беспартийным, крестьянам — барышням, командированным — безбожникам, конструкторское бюро...

— Дикари! — ругнулся Шмель, заскочив за дверь с буквой «К», ибо возле нее было больше окурков.

Он закрыл дверь хилым проволочным крючком, выглянул через щель в горбылях на станичную площадь. Грозный старик Меркульев вышел из толпы и зашагал по-медвежьи к сортиру. Уйти от преследователя не было никакой возможности. Сейчас он сорвет проволочный крючок, откроет дверь уборной и начнет стрелять. Потом сбросит глумливо окровавленный труп в отхожую яму. Какой ужас! Неужели это судьба? Как же спастись? А если самому спрыгнуть в эту яму с калом и дождевыми стоками? А выбраться через женское отделение с буквой «Б»? Пока убийца разберется, можно ведь и убежать.

Обреченный протиснулся ногами вниз через «очко», обмакнулся по пояс в зловонное месиво, повис на руках. Железный проволочный крючок отлетел с петли в резком рывке. Дверь сортира открылась. Террорист вошел, чтобы прикончить здесь свою жертву. Шмель разжал пальцы, скользнул вниз, но яма, к счастью, оказалась мелкой, по горло.

— Слава богу! — подумал преследуемый, торопливо двигаясь к женской половине.

Он подпрыгнул, ухватился за склизкие доски, но увидел перед собой голый, дряблый зад старухи. Проклятая старуха окатила Шмеля напористой струей поноса, залепила ему глаза, да еще и завопила блажно, выскочив из уборной. В этом происшествии никто не мог понять ничего. Старик Меркульев был подслеповат, Шмеля он не узнал, убивать его вовсе не собирался. В уборную Меркульев зашел по малой нужде. Сердобольные люди отвели выскочившего из сортира горожанина к пруду. Ну, приключилась беда, упал человек в яму с говном. С кем не бывает неприятностей?

Шмель уехал в Магнитку с первым товарняком, бросив свою вошебойку в Анненске. Сержант Матафонов не пропустил сексота к начальству:

— Ты што? Тебе, кажись, ндравится мырять в дерьму. Подь сначала в баню, одень нову одежу, надеколонься.

Мордехай бушевал:

— Но мы упустим врага народа! Надо срочно окружить станцию Анненскую. Я там обнаружил Меркульева.

— Ну и хорошо, приходь завтра, расскажешь...

Придорогин никак не мог поверить в то, о чем ему доложили. Шмеля он допросил лично, открыв окно, вытащив пистолет...

— Поведай снова, подробно.

— Я приехал в Анненск демонстрировать передвижную вошебойку.

— Про вошебойку не надо, — погладил ствол револьвера Придорогин.

— В толпе я увидел Меркульева с маузером за пазухой.

— Почему полагаешь, что с маузером?

— Там оттопыривалось, товарищ начальник.

— Валяй дальше.

— Меркульев пошел на меня через народ, убивать. Я спрятался в уборной, закрылся на крючок. Он сорвал дверь с крючка, ударил меня чем-то по голове, сбросил в жижу экскрементов.

— Значит, он узнал тебя?

— Не могу ответить.

— Если узнал, если правда то, что ты говоришь, то его, Меркульева, в Анненске уже нет.

Придорогин выпроводил Шмеля, пригласил Бурдина и Степанова:

— Кажется мне, что наш сексот подкидывает дезу, врет. Голова у него цела, никто его не бил. Если бы Меркульев задумал его уничтожить, он бы его прибил или прирезал.

— Что же произошло? — спросил Степанов.

— Возможно, ничего не происходило. Шмель с перепугу забежал в сортир. А туда же понадобилось и Меркульеву. Наш сексот от страху нырнул в отхожую яму. Срочно выезжайте в Анненск. Меркульев приметен, там легко будет выяснить — у кого он квартировал.