Джеймс Оуэн - В поисках красного дракона

Из постелей детей выманили не ласковые звуки колыбельной, и все же то была песня. Родители не слышали ее, ибо мелодия предназначалась не для их ушей.

Песня была для детей; и когда дети услышали ее, они пришли.

Полусонные и босые, в ночных сорочках детишки выбирались из постелей, вылезали в окна, которые взрослые по незнанию оставили открытыми, чтобы впустить прохладный вечерний ветерок.

Зачарованные, они шли извилистыми переулками, сходившимися в одну тропу, которую никто из детей не видел прежде, но которая была всегда.

У нее было много названий, ибо ступали на нее лишь дети, а детям нравится придумывать вещам имена. Но каждый идущий по ней ребенок знал ее настоящее имя — Дорога в Рай. Они знали это, ведь так пелось в песне.

Казалось, что звуки музыки доносятся отовсюду сразу и ниоткуда, а музыкант, когда они увидали его в сумерках, менял облик вместе с музыкой.

Его мерцающая призрачная фигура казалась малышам то взрослым, то ребенком, как они сами. Иногда он вообще не походил на человека. В мелодии звучало его имя – Король Сверчков. Сопротивляться его песне не мог никто.

Кроме одной.

Ее предупредили, что однажды Король Сверчков явится за ней, и если она не будет готова, он заберет ее. Ни один ребенок не в силах противиться его зову, только если он не калека, не способный идти за Королем Сверчков, или глухой и не сможет попасть под чары.

Пчелиный воск, которым она заткнула ушки, как ей сказали во сне, не дал ей услышать музыку так, чтобы поддаться ей — но кое-что она услышала и почувствовала томление, и не смогла сдержать слез, капавших на подушку, когда она наконец-то уснула, по-прежнему видя во сне Рай.

Для некоторых детей путь закончился перед огромным каменным лицом, раскрывшимся, чтобы впустить их, и сомкнувшимся за ними. Другие вышли на край обрыва и добровольно шагнули вперед, ведь песня сказала им, что они умеют летать. Но большинство детей дорога вывела к Железным Людям и огромным кораблям, которые скрылись с рассветом.

Утром тропа вновь исчезла, но у нее появится новое имя — Дорога Слез.

Проснувшись и найдя постели своих сыновей и дочерей пустыми, мамы и папы в городах и деревнях сперва пришли в изумление, ими овладел страх, а после и ужас. Их плач даст новое имя этой тропе.

Но было уже поздно. Слишком, слишком поздно.

Дети исчезли.

Джон редко видел сны и еще реже запоминал, что ему снилось. Но в последнее время он видел сны каждую ночь и помнил их все — потому что ему снились Гиганты.

Живые колоссы поступью своей меняли пейзажи, не замечая крошечных перепуганных созданий, взирающих на них снизу. Гиганты были столь огромны, что, казалось, сочетают в себе одновременно и неимоверную тяжесть, и невесомость; словно следующий громоподобный шаг внезапно мог унести их в небо, и там они соединились бы с богами и титанами среди созвездий.

Стоя вместе с прочими жителями своего мира грез (которые, как ни странно, все оказались детьми), Джон в немом изумлении наблюдал за тем, как Гиганты медленно ступают мимо. И вот — как и в каждом сне — один из Гигантов оборачивается и смотрит вниз, прямо на Джона. Гигант наклоняется и тянется к нему рукой размером с амбар, а дети вокруг принимаются истошно вопить.

Раздался пронзительный свисток поезда, вырвав Джона из его беспокойных дум. Он встал и окинул быстрым взглядом толпу людей, выходящих из лондонского поезда. Станция в Оксфорде была совсем небольшой, но днем движение поездов всегда было оживленное, а Джон не хотел упустить человека, которого дожидался.

С нарастающим нетерпением Джон понял, что рад видеть старого друга гораздо сильнее, чем сам думал. По сути, они провели вместе всего пару недель несколько лет назад, но событий тех дней хватило, чтобы сблизить их сильнее, чем просто коллег. Так что когда на платформу сошел худой, нервного вида господин с высоким лбом и в круглых очках, Джон устремился к нему и поприветствовал, как родного брата.

— Чарльз! — радостно воскликнул он. — До чего же я рад тебя видеть!

— И я рад, Джон, — ответил Чарльз, похлопывая Джона по спине. — Так странно — чем ближе мы подъезжали к Оксфорду, тем сильнее у меня было чувство, что я возвращаюсь домой. Но не из-за места, а потому, что я знал, что увижу тебя и Джека. Как тебе такое?

— Я изумлен, — рассмеялся Джон, — но это нормально. Ну, давай я помогу тебе с вещами.

Погрузив свои пожитки в машину Джона, Чарльз нервно огляделся по сторонам и ближе наклонился к приятелю.

— Я хотел спросить, — заговорщически прошептал он, — она, э-э, ну, ты понимаешь, «она» у тебя с собой?

— Разумеется, — ответил Джон и ткнул пальцем в кипу книг и бумаг на заднем сиденье. — Она там где-то между ними.

Чарльз потрясенно уставился на него:

— Здесь? Прямо вот так вот? — воскликнул он. — Не под замком там, я не знаю. Джон, ты что, рехнулся? Это же, это же… — он снова понизил голос. — Это же «Воображаемая Географика». Самая ценная книга на свете. Тебе не кажется, что это несколько, м-м, рискованно?

— Ничуть, — откликнулся Джон с выражением некоторого самодовольства на лице. — Посмотри на заголовок первой лекции.

Чарльз поправил очки и вгляделся в документ.

— Написано «Предложение по реорганизации учебного плана изучения древне-исландского языка». А дальше там, кажется, записи по курсу сравнительной филологии.

Чарльз уселся на пассажирское сиденье рядом с Джоном и озадаченно поглядел на друга.

— Не пойми меня превратно, но сколько народу, даже здесь, в Оксфорде, интересуют такие вещи?

— И я о том же, — ответил Джон, заводя автомобиль. — Мне с таким трудом удается привлечь внимание студентов к англо-саксонскому, не говоря уж о старо-исландском. Что же лучше защитит «Географику», как не кипа бумажек, до которых никому нет дела?

Прошло девять лет с тех пор, как Джон и Чарльз повстречались в Лондоне. Девять лет с тех пор, как они и друг, которого они собирались повидать, совершили самое удивительное приключение в жизни.

Особые обстоятельства свели молодых людей на месте преступления. Убитый, наставник Джона профессор Сигурдссон, был одним из Хранителей «Географики».

Сама же «Географика» представляла собой атлас из карт места под названием Архипелаг Грез — огромной цепи островов, от начала времен связанных с нашим миром и повлиявших на судьбы многих исторических личностей.

Но Архипелаг влиял на наш мир не только положительно.

Человек, называемый Зимним Королем, пытался использовать «Географику» и знания, заключенные в книге, чтобы покорить Архипелаг. Другой Хранитель, Берт, убедил Джона и двух его друзей отправиться на Архипелаг и попытаться остановить Зимнего Короля, и каким-то образом, несмотря на ужасные препятствия, им это удалось.