Александр Маркьянов - Бремя империи 2

Первая оконная рама с застрявшими в ней острыми осколками стекла вылетела со второго пинка, вторая – с первого…

– Пошли! За мной!

Прыгаю в темный колодец двора, остро, каждой клеткой тела чувствуя свою уязвимость в этот момент. Если в одном из окон сидит автоматчик – он не мог обратить внимание на вылетающие во дворик остатки оконных рам. Сейчас любой оконный проем может заговорить огнем – охнуть не успеешь.

Тихо. Наверное, лимит неприятностей на этот час исчерпан.

– За мной! Тихо! Маску одень!

Мы – всего лишь боевики, у нас такое же оружие, такое же одеяние, такие же маски на лицах. Мы – одни из вас, мы свои.

Одним броском через двор добегаем до крайнего от стены выхода – просто черного проема в стене. Надеваем маски, сбавляем шаг. Господи, кто сделал эту дурацкую, из какого то дешевого синтетического материала маску? Кожу лица просто жжет, отвлекаешься от всего. Явно в Индии сделана, САСШ и Великобритания превратили Индию в дешевый сборочный цех для продукции, возводя фабрики и заводы с потогонной системой труда и платя работникам сущий мизер. Их дешевые и погано, даже хуже чем в Китае сделанные товары можно было встретить на любом прилавке в САСШ или Великобритании. В нашей стране их не закупали, предпочитали Китай, там хоть японские управляющие за качеством худо-бедно следят и себя не позорят. Так эти твари нам свое барахло теперь вот в таком виде завезли. Нет, это просто невозможно. Снять бы эту гадость – да нельзя…

Когда идешь по разгромленной улице мятежного города – это воспринимается намного острее. Это как будто ты вошел в бассейн, а там кроме тебя еще парочка акул. И вот ты плывешь и думаешь про себя – интересно, а вон та акула, она когда завтракала? А если тот, кто все это устроил, решит поразвлечься и выльет в воду ведро кровавых ошметков с бойни? Просто так, потому что скучно стало.

Улица – не знаю даже названия, одна из улиц, не большая и не маленькая, средняя. Вон там, у еще не сгоревших лавок орудуют мародеры. Вон там, на повороте стоит какой-то грузовик с выбитыми стеклами кабины и с него что-то раздают – понятно, что. Вон навстречу нам идет группа боевиков – небрежно заброшенные на плечо ремни автоматов, у одного в руках какой-то сверток, еще у одного – почему то в руках сабля. Глаза в прорези масок – как дульные срезы стволов, они беспощадны и бездонны, как будто сам сатана взирает на нас. Но мы – свои, мы – одни из них.

Стреляют слева – там стадион и здание министерства. Полномасштабную разведку вокруг него я не проводил, местность не изучал, но знаю. Дорога, стадион и прямо к нему примыкает здание министерства. Если наши заняли стадион – это хорошо. Там можно держать оборону, причем очень долго. Стадион от домов, которые могут послужить прибежищем для снайперов и гранатометчиков, отделает около четырехсот метров – потому что около стадиона расположены стоянки для автомобилей. Достаточно, для того, чтобы держать террористов на расстоянии. Если же стадион в руках боевиков, то все – с него можно даже гранату до окон министерства добросить. Судя по тому, что там стрельба идет, стадион все-таки наш.

Надо пробираться туда. Скверно то, что нет ножа, он бы сейчас пригодился как бесшумное оружие. О глушителе и не говорю.

Ни слова не говоря сворачиваю в проулок. До позиций боевиков лучше вообще добираться дворами и проулками, осторожно и будучи постоянно наготове. Пуля – она, знаете ли, дура…

Сворачиваю в подъезд ближайшего дома – в первый. Обычно в первом или последнем подъезде делают люк на крышу. Осмотреться надо, может даже удастся по крышам пройти.

Дверь в подъезд – стальная, надежная – конечно же выбита. Первый этаж. Второй…

Видимо, все-таки какие-то опознавательные знаки у боевиков есть, а может американский автомат привлек их внимание. На площадке между третьим и четвертым этажом стояли трое, один из них курил, а двое просто стояли. Та же одежда что и у нас, лица замотаны клетчатыми арабскими платками. И один из них, увидев меня, видимо сильно удивился – не испугался – а именно удивился. И задал вопрос…

– What's happened?

– Nothing special, I'm…

Дистанция для удара была уже достаточной, и я, не договорив, ударил – коленом в пах, со всей силы, всем телом подаваясь вперед. Запрещенный в спорте прием, за него сразу дисквалификация, но на войне запрещенных приемов и неспортивного поведения не бывает, так нас наставлял инструктор по РБ. Делайте все, чтобы победить.

Под моим коленом что-то лопнуло, британец даже не завизжал, заскулил на высокой, пронзительной ноте. Продолжая движение и пользуясь элементом внезапности, я выбросил левую руку с растопыренными пальцами в глаза повернувшемуся ко мне второму. Мизинец ткнулся во что-то горячее, мокрое, поддающееся под пальцами – и дикий вой ударил по ушам.

Двое…

Третий успел – понимая, что не успеет ни с автоматом, ни с пистолетом, он выбросил вперед руку с мгновенно выхваченным клинком, ударил широким, маховым движением. Но расстояние между нами уже было слишком маленьким, первым же шагом я сократил его до критического и подставил под удар предплечье – ставить блок было некогда. Третьего же я ударил со всей силы в горло, сжатым до боли в пальцах кулаком, целясь в адамово яблоко. Снова попал – захрипев, британец начал оседать по стене, выпучив глаза. Сломана гортань, скорее всего и трахея повреждена – с этим не живут, умрет от удушья через минуту.

Развернулся – один из британцев согнулся в болевом шоке, схватившись руками за лицо, между пальцев сочилось что-то черное. Ножа чтобы добить у меня не было, поэтому я просто подбил под колени, свалив на землю. Примерился, наклонился, взял голову в захват – и со всей силы крутанул ее как большой, тяжелый штурвал парусного корабля. Что-то хрустнуло, британец обмяк. Спустился на пару ступенек вниз, так же добил и третьего…

Б-р-р-р-у-у-а-а-а-а-а-а-а-а…

Ротмистра вывернуло там же, где он стоял – на площадке третьего этажа, он согнулся, выхаркивая из желудка свой непереваренный до конца обед. Он даже не смог прикрыть меня, он не добил третьего – хотя тот свалился почти что к его ногам. Он просто в ужасе смотрел на то, что происходило – и не выдержал.

А все-таки удачно сделал. Шесть секунд – и трое мертвы, голыми руками, без ножа, без удавки…

Не обращая внимания на избавляющегося от съеденного ранее Голощекова, я принялся обыскивать тех, кого убил. Конечно, еще надо было ножевым заняться, но там – пустяк, царапина. Трофеи – просто прекрасные трофеи. У двоих – те же самые "MASADA", только у одного еще и с цевьем под наш стандарт и подствольным гранатометом ГП-30 нашего образца. И гранаты тоже имеются – шесть штук, еще четыре пустых подсумка на разгрузке. Да и сама разгрузка – тоже трофей ценный. В ней – восемь обойм к автомату, еще один пистолет, тоже Кольт, нож, рация. Бронежилет опять-таки имеется. Великолепно.