Дмитрий Хван - Ангарский вариант

– Ты что же, собака! – недовольно воскликнул он. – Вздумал потрошить тощие мешки своих будущих товарищей?! Ты хочешь найти там золото, недоумок? Не забывай, ты был таким же оборванцем.

А вскоре Ким и Сонг, в компании таких же неудачников шли к городу, под охраной шести солдат и офицера, зорко посматривавших на своих пленников. Сергей пытался придать своему виду максимально простецкий вид, дабы не вызвать у офицера подозрений. Тот, впрочем сразу дал понять, что сумеет остановить всякого, кто вздумает бежать. Проходя через деревню, он подстрелил из лука курицу, вышедшую на дорогу в паре десятков метров впереди. После чего, смеясь, приказал Киму сбегать за ней. Провожал он Сергея уже внимательным взглядом, держа в руках уже вторую стрелу. И только после того, как Ким, вернулся с курицей и стрелой обратно в строй, офицер положил обе стрелы в колчан. Курицу забрали солдаты.

– Верно господин офицер Пак в своё время хорошо сдал испытания мугва на чин, – заметил вскользь один из бредущих мужчин. – Вот только кто‑то постарался его понизить, иначе он не занимался бы столь постыдным для офицера делом, – вздохнул усталый собеседник.

После этого случая Сергей оставил попытку побега до лучших времён. В конце концов револьвер при нём, под курткой. Офицер Пак тогда вовремя одёрнул солдата, после этого ангарцев так и не обыскали. Хотя, возможно, это дело времени. Проездные ворота Хверёна, тем временем, приближались, скоро Ким прошёл через них, войдя в город.

Торопливый женский погляд, насмешливые и пристальные взгляды мужчин, любопытные глазёнки детей – так встретил Кима Хверён. А ещё сутолокой, галдежом, да пыльными узкими улочками, которыми их небольшую группу провели до некоего подобия казарм, огороженной частоколом. Пленников оставили в полутёмном помещении глинобитного домишки с дырявой крышей. На земляном полу там и сям валялись пучки соломы, да какое‑то тряпьё. Вскоре конвоировавшие их солдаты принесли пару кувшинов с водой и немного риса, а также лепёшки и овощи. Теперь можно было хорошенько отдохнуть и предаться размышлениям.

– Кангхо, а куда нас пошлют? – спросил приятеля Сергей, дожёвывая свою лепёшку.

– Знамо куда, – ответил вдруг за Сонга его коллега по несчастью, который говорил Киму про офицера Пака. – Где маньчжуры воюют, туда и пошлют. Может, в Китай воевать уйдём, там сейчас жарко.

– Как Китай? – похолодел Сергей. – Нам в Китай никак нельзя.

– А куда тебе надо, неудачник? – хмыкнул собеседник. – Тут выбирать не придётся!

Ким погрузился в невесёлые раздумья. Теперь он будет ждать удобного случая, чтобы бежать. Лучше всего – сегодня ночью. Надо с Кангхо теперь всё обмозговать. Ангарец повернулся к товарищу и только открыл рот, как со стуком отворилась входная дверь. На пороге появился солдат с копьём и принялся выискивать кого‑то в сумрачном помещении. Наконец, уставившись на Кима, он показал на него пальцем:

– Эй ты! А ну, иди сюда, собачье отродье! Офицер Пак желает говорить с тобой!

– Не заговорился ли ты, крысий хвост? – спокойно проговорил Ким, вставая. – Или ты возомнил себя невесть кем?

Выходя из домика, Сергей намеренно пихнул плечом грубияна. Солдат зашипел ругательства, однако, за эфес сабли он только схватился. Вытащить её у стражника не хватило мужества. Сергей был выше его на полторы головы и намного шире в плечах. Презрительный взгляд Кима напомнил стражнику взгляд человека иного сословия, который настолько уверен в себе, что не замечает иных людей. Сглотнув, солдат смог выдавить из себя лишь:

– Иди.

Пак сидел на террасе центрального дома между двух казарм и потягивал обжигающе горячий чай, внимательно смотря по сторонам. Он был доволен, что выполнил задание, приведя в лагерь десяток новобранцев. Последних двоих он взял в деревне, близ которой захватил и бродяг. Староста отдал одного из кабальных батраков, да в одной нищей семье солдаты забрали одного из сыновей. Они конечно, пушечное мясо, думал Пак, но зато они прикроют аркебузиров. Такова их доля – ловить на себя стрелы, предназначенные стрелкам. Стрелки дороги, их обучение требует времени, а сама стрельба – ума. Среди тех десяти голодранцев, что он привёл в Хверён, Пак видел пару человек, на чьём лице светился ум. Теперь надо посмотреть на них. Вон, первого уже ведут и вскоре офицер смерил его взглядом. Высок, плечист, взгляд дерзкий, смышлёный. Не то, что его сотоварищи – деревенщина, от коих разит куриным помётом.

– Поклонись офицеру, свинья! – зашипел солдат на Сергея.

Ким склонил голову и сказал:

– Ты звал меня, господин Пак?

– Ты либо полный дурак либо никогда не знавал церемоний, – ощерился офицер. – Ты дерзок. А скажи‑ка мне, умеешь ли ты обращаться с аркебузой?

Сергей мысленно поблагодарил самого себя, за то, что в своё время интересовался казачьими ружьями и пару раз стрелял из фитильных дур.

– Умею, господин офицер! – ответил Ким. – И мой товарищ умеет.

"Научу… Конечно, ангарка проще, но научу" – подумал Сергей.

– Ты чуньин? – вдруг спросил офицер. – Незаконнорожденный сын янбана?

– Да, – кивнул Ким. – Только отца я не знаю.

– Я так и подумал! – рассмеялся Пак. – Видно, что ты умён и воспитан, как настоящий чиновник. Будешь аркебузиром, это повышение.

– Спасибо! Не забудьте моего товарища, господин Пак! – воскликнул ангарец.

– Хорошо! Как тебя?

– Нопхын, господин Пак, – уже учтивым тоном ответил Ким.

– Ха! Ну это верно, ты высокий, как жердь у колодца, – снова рассмеялся офицер.

После чего он позвал заскучавшего караульного солдата и приказал тому проводить Нопхына и его товарища в казарму к стрелкам. Тот мгновенно покраснел, увидев ухмылку Сергея.

– Один вопрос, господин Пак! – взмолился Ким, вспомнив о разговоре в запертом доме.

Офицер кивнул, давай, мол, задавай.

– Где мы будем воевать?

– Мы уходим на север, в Нингуту. Наш высокочтимый ван решил оказать помощь нингутинским войскам, не имеющим огненного боя.

– Спасибо за ответ, господин офицер! – широко улыбнулся Ким.

Побег отменяется.

Говорят, человек может неотрывно наблюдать за тремя процессами: горением пламени, течением воды и работой других людей. Напряжённый взгляд руководителя пёстрого ангарского социума, который уже пятнадцать лет как обживал берега сибирской реки, был занят первым. Соколов был погружён в собственные мысли, созерцая застывшим взглядом языки открытого пламени, пляшущего в камине. В ладонях он держал давно уже остывшую чашку с чаем. Не прошло и нескольких минут, как он закончил длинный монолог. Его единственный слушатель, тринадцатилетний сын Станислав, был рядом. Блики света мелькали на лице задумавшегося паренька. Он несомненно повзрослел в последнее время, возмужал. На следующий год Соколов‑младший оканчивал начальную школу и переходил на следующую ступень. Дорога для Стаса была одна – в Железногорск, где должна будет начаться его карьера. И первая ступень – подмастерье, разумеется. Никаких скидок сыну ангарского князя не делалось, что естественно. И вообще, он никоим образом не позиционировал себя выше иных ребят. Потому как внутри Ангарии различия между людьми были только в профессиональной плоскости. Крестьянин ты или рабочий, воин или охотник, лекарь или нянька, прядильщица или повариха в цеховой столовой – каждый занимал свою нишу. С помощью своих наставников. Ещё в школе за каждым ребёнком наблюдал учитель и, руководствуясь своим опытом, помогал ученику выбрать для себя нужную тропинку в жизни. Конечно, большинство ребят старались попасть в Железногорск, благодаря учительской пропаганде эдакого духа рабочего‑металлурга. Тот, кто работает с металлом, является причастным к своего рода священнодействию. Таким образом, успешно создавался культ мастера‑металлурга.