Владимир Контровский - Томагавки кардинала

Существование этой республики, враждебной континентальному Китаю, устраивало Объединённые Штаты, но в пятьдесят первом Мао-Цзедун, опираясь на поддержку Вечевого Союза, решил «восстановить территориальную целостность Китая». Началась Тайваньская война.

Война эта стала неожиданностью для Жоржа Турменя. Китайские войска высадились на западном побережье Тайваня и начали продвигаться к Тайбэю. Чан-Кайши взвыл, и тогда франглы поняли, что пора вмешаться.

ОША провели через Совет Безопасности КОН [64] КОН — Конгресс Объединённых Наций. Международная организация, созданная в 1946 г. резолюцию, осуждающую агрессию Китая. Американский флот подошёл к берегам Формозы и блокировал Тайваньский пролив, отрезав китайские войска на острове. Правда, не обошлось без потерь — крейсер «Детруа» был торпедирован и затонул, ещё несколько кораблей получили повреждения в результате атак китайской авиации. Франглы были неприятно удивлены — они подозревали, что за штурвалами китайских самолётов сидят не совсем китайцы, а «Детруа» потопила совсем не китайская субмарина, однако прямых доказательств этого подозрения у них не было.

В ответ на действия ОША китайские войска обложили Гонконг и Макао, угрожая захватом этих европейских анклавов, если Объединённые Штаты Америки не прекратят своё вмешательство во «внутренние дела Китайской Народной Республики». Напряжённость нарастала — франглы всерьёз обсуждали возможность полномасштабной войны с Китаем и применения атомного оружия. Новый президент ОША Омар Бредель, бывший командующий американской армией в Европе во время Второй Мировой войны, колебался, понимая всю опасность ядерного конфликта, а Тайваньская война тем временем зашла в тупик.

Поворотной точкой кризиса стала кончина Тимура Железного. После смерти Вождя Верховное Вече Союза Общинных Земель проголосовало за окончание войны. Лишившись поддержки, Китай пошёл на попятную, и в мае пятьдесят третьего был заключен мир на условиях сохранения предвоенного статус кво. Президент Бредель вздохнул с облегчением, а председатель Мао затаил обиду: он считал, что русские его предали. И с этого времени пути-дороги России и эмбриона будущей Поднебесной Империи начали расходиться.

1954 год

— Дал я по нему четырёхторпедный веер, — краснолицый капитан второго ранга расстегнул верхнюю пуговицу кителя. — Три попадания — и как не было его, только пузыри пошли, буль-буль-буль… Только об этом — ни-ни, сам понимаешь.

— Да ясное дело, — сидевший напротив кап-три нетрезво, но утвердительно кивнул. — А дальше, Сергей Иваныч?

— Дальше? Гоняли нас до посинения, часов восемь. Думаю, хотели заставить всплыть — на физиономии наши посмотреть, раскосые они у нас или не очень. Хорошо, слой скачка [65] Слой температурного скачка — граница между слоями воды с разными температурами. Рассеивает и отражает посылки гидролокатора. подвернулся — отстрельнули из кормовых пару имитаторов, и под него. Так и ушли.

— А если бы… — начал капитан третьего ранга.

— А не было бы никакого «если», Василий Ильич, — перебил его кап-два. — Приказ был: при угрозе опознавания государственной принадлежности — лодку взорвать. Погибнуть геройски, и концы в воду: чтоб, значит, международного скандала не устроить. Вот тебе и всё «если», друг мой Вася. Я даже орден получил за заслуги, так сказать, а не за крейсер этот долбаный, хрен ему в грызло.

— Хм… А как тебя звали китайские товарищи?

— Как звали? — краснолицый криво ухмыльнулся. — Сунь-Хунь, или Вынь-Вань, как тебе больше нравится? Шучу… А товарищи эти нам ещё устроят козью рожу, попомни моё слово. Давай-ка мы лучше за твоего новорождённого сынишку выпьем, чтоб моряком стал!

И размашистым движением опрокинул в рот гранёный стаканчик со спиртом.

1956 год

Русские войска шли через Альпы тропой Ганнибала (только по куда более удобным дорогам) и Суворова (только в обратном направлении). Через древние горы шли не только русские — в Италии вспыхнул фашистский мятеж, и войска Берлинского договора спешили его подавить.

Строго говоря, итальянское восстание вряд ли можно было назвать мятежом, а тем более фашистским. Всё было и проще, и сложнее: итальянцы разочаровались в «социализме по-русски», и вызревшее народное недовольство выплеснулось на улицы Рима и Неаполя. Пока национализировались предприятия крупных магнатов, процветавших при Муссолини, и земли богатых латифундистов переходили к беднякам, итальянцы радовались торжеству справедливости, но как только началась организация коллективных хозяйств, настроение крестьян резко изменилось: они ни за что не хотели расставаться со своими виноградными лозами, политыми потом поколений. Масла в огонь подлила антирелигиозная пропаганда (чего в стране с традиционно сильным влиянием Ватикана делать было нельзя ни в коем случае) и, конечно, умелые действия Запада, раздувавшего тлеющие искры до пожара.

Мятеж возглавил «Чёрный Принц», князь Валерио Боргезе: потомственный знатный аристократ, прославившийся при Муссолини своими военными подвигами (потому-то мятеж и был назван фашистским). Созданная им «Подводная когорта» — соединение водителей торпед и боевых пловцов — в сороковом году подорвала в Александрии английский линкор «Малайя» и французский авианосец «Беарн», тяжело повредила в Тулоне мёртрье-крейсер «Страсбург», который впоследствии был захвачен немцами, а в сорок первом году потопила английский авианосец «Игл» на рейде Гибралтара и линкор «Родней» в Скапа-Флоу. На общем унылом фоне более чем скромных успехов итальянской армии и флота звезда Чёрного Принца сияла особенно ярко — говорили даже, что если бы в сорок четвёртом удар по Панамскому каналу поручили Боргезе, а не тевтонским диверсантам, шлюзы были бы разрушены, исход Бермудского сражения был бы совсем иным, и, как следствие, изменился бы весь ход войны и вся дальнейшая история человечества. Князь готовился атаковать из-под воды гавани Нуво-Руана и Норфоля, и только выход Италии из войны помешал ему осуществить этот план. Последней — и самой дерзкой — операцией «Подводной когорты» стало уничтожение захваченного русскими итальянского линкора «Джулио Чезаре». Корабль был взорван в Стамбуле, где он готовился к переходу в Севастополь, и как боевым пловцам Чёрного Принца удалось до него добраться, так и осталось загадкой.

Неудивительно, что после войны Валерио Боргезе остался уважаемым человеком, и даже новая Итальянская республика платила ему пенсию — слишком велик был его авторитет среди военных. Этот человек хорошо подходил на роль знамени, и он стал знаменем мятежа.