Виктор Суворов - Святое дело

Постойте, постойте. Разве не мог Жуков встретить сталинского сына на Центральном аэродроме Москвы? Разве подготовка пролета самолетов над Москвой и Центральный аэродром Москвы не связаны между собой?

Вот именно: не связаны.

Центральный аэродром был отдан сухопутным войскам. Где прикажете размещать парадные полки на время подготовки? Их ко традиции размещали на Центральном аэродроме.

Летом 1945 года там был не палаточный городок, а настоящий город. Прикинем: десять сводных полков от каждого фронта. В каждом полку — 1465 солдат и офицеров, не считая запасных и обслуги. Кроме того, сводные полки от НКВД, Войска Польского, ВМФ, Наркомата обороны, оркестр в 1300 труб и 100 барабанов, кавалерийская бригада, отдельные батальоны. Представьте себе хотя бы палатки-бани и палатки-столовые, в которых эту уйму людей приходилось кормить одновременно по три раза в день. Так это не все. Тут же и столпотворение боевой техники: танков, бронемашин, артиллерийских тягачей, самоходных орудий, ствольной и реактивной артиллерии, пехоты на автомашинах. И вся эта техника с расчетами и экипажами. И этим расчетам и экипажам тоже надо целый месяц тут жить и работать. Для всей боевой техники надо развернуть полевые ремонтные базы. Тут же места для осмотра, технического обслуживания, мойки и окраски машин и пр. и пр. Самолетам там было делать нечего: все поле заставлено палатками, взлетно-посадочные полосы — боевой техникой. А центральная полоса разрисована под Красную площадь. На ней бесконечные, от зари до зари, тренировки.

Да если бы и пуст был Центральный аэродром, то использовать его для подготовки к воздушному параду невозможно. Не над центром же Москвы каждый день сотни самолетов гонять. Для подготовки воздушного парада существовало другое место — Тушино. И не только. Чтобы гнать колонны самолетов непрерывной чередой над Красной площадью, надо было обеспечить почти одновременный взлет сотен машин. С одного аэродрома это невозможно. Потому самолеты были рассредоточены по всем военным и гражданским аэродромам вокруг Москвы.

Непростое это дело — организовать взаимодействие колоссальных масс авиации, взлетающих с разных аэродромов. Требовалась точность балетной постановки. Этим и занималось командование ВВС, тысячи летчиков, техников, инженеров и прочего аэродромного люда. Авиационный парад был связан с парадом на Красной площади только по времени. Потому участникам грандиозного воздушного представления было решительно нечего делать там, где звенели подковы и лязгали гусеницы.

Потому присутствие сталинского сына там, где его якобы встретил Жуков, – вымысел. Крайне неудачный.

Через два десятка лет после смерти Жукова дочерью великого стратега была найдена «подлинная», она же «первоначальная», рукопись. В ней-то, в «первоначальной», и содержался фрагмент про арабского коня. Мемуары были переписаны в соответствии с вновь найденными Откровениями, и версия про сталинское падение получила официальное жуковское подтверждение.

Однако Марии Георгиевне не следовало спешить. Не надо было исключать возможности того, что «первоначальную рукопись» сочинили какие-то бессовестные, безграмотные, безалаберные прохвосты, залезли ночью в квартиру и эту фальшивку сунули в старый шкаф. Дочери стратега надлежало бы проявить элементарную бдительность. Она должна была просто сопоставить даты.

Рукопись «Воспоминаний и размышлений» была передана в издательство АПН в сентябре 1965 года. Об этом Жуков сообщил в письме Брежневу от 11 декабря 1967 года. Но во «вновь найденной первоначальной рукописи» встречаются ссылки на источники, которые появились после 1965 года. Следовательно, это не первоначальный, а уже переработанный, переделанный, уточненный вариант.

Лихие ребята, которые сочинили «подлинную первоначальную рукопись», так увлеклись работой, что как-то между делом упустили две даты: 24 декабря 1968 года и 18 июня 1974 года.

Первое издание «Воспоминаний и размышлений» было подписано в печать 24 декабря 1968 года («Огонек». 1988. № 18. С. 20), следовательно, в «первоначальной рукописи» не могло быть ссылок на источники, которые появились после этой даты. Но их — множество. Получается, что сначала была опубликована книга, а уж потом кто-то сочинил ее «подлинную» рукопись.

Авторам «первоначальной рукописи» следовало на белом потолке кабинета, в котором они сотворяли сей бессмертный шедевр, черной краской написать еще более важную дату — 18 июня 1974 года. Буквы — по метру, цифры — по два. Это день смерти Жукова. На эту дату надо было смотреть каждый раз, когда взгляды сочинителей устремлялись вверх в поисках вдохновения. «Подлинную рукопись» надо было подделать так, чтобы эту дату ни в коем случае не перескочить.

Но сочиняли нетленное творение «наши ребята за ту же зарплату». В результатах своего труда они были не заинтересованы, и получилась стандартная совковая халтура. Настоящая первоначальная рукопись была завершена Жуковым и его соавторами в августе 1965 года, а в найденной дочерью стратега «первоначальной рукописи» встречаются ссылки на 1-й том Советской военной энциклопедии, подписанный в печать 11 сентября 1974 года. Короче говоря, «первоначальная рукопись», которую вдруг отыскала дочь Жукова, создавалась какими-то жуками не только после того, как книга была опубликована, но и после того, как Жуков умер.

А ребятки, дабы придать своему творению большую убедительность, не стесняясь, ссылались на книги, изданные и в 1975-м, и в 1976-м, и в другие более поздние годы.

На мой взгляд, существует единственный достойный выход из глупейшей ситуации. Дочь Жукова должна (просто обязана!) объявить, что ей подбросили фальшивку. Маршалы Советского Союза Язов, Куликов, маршал бронетанковых войск Лосик и другие ответственные товарищи уверяли нас, что настоящая правда открывается только в последних изданиях мемуаров Жукова, переписанных в соответствии с «первоначальной рукописью». Этим товарищам следует открыто и честно объявить: мы — люди наивные, доверчивые, нас так легко обмануть, мы не правы, берем свои слова обратно. Издателям, которые публиковали эту липу, следует вернуть читателям деньги и принести извинения.

Впредь следует публиковать только то, что содержалось в самом первом издании мемуаров Жукова, изданных при его жизни. Да, великий стратег предстает трусом, подхалимом, лизоблюдом, угодником, конъюнктурщиком. Но других мемуаров нет. Все остальные издания — невероятная чушь, фальшь и глупость.

А моему критику, анонимному Грызуну, сообщаю: это не я проявил невнимание и рассеянность, читая жуковские шедевры. Это вам, дорогой товарищ, подбросили шитую гнилым шпагатом «первоначальную рукопись» с арабскими сказками про арабского коня, а вы оказались ротозеем того же калибра, что и некоторые наши маршалы, генералы, адмиралы, академики и писатели-герои.