Сергей Чекоданов - Гроза 1940

– А скажите мне, товарищ батальонный комиссар, зачем вы попросили куратором именно меня?

– Затем, чтобы тебя не расстреляли. – Андрей решил отбросить дипломатию и с самого начала выработать между ними откровенный стиль общения. – К тому же мне будет намного легче работать с тобой. Один раз ты уже решился мне поверить, значит и дальше будет проще тебя убедить.

– Убеждать нужно не меня, – усмехнулся Егорцев, – а вышестоящих товарищей.

– Вот ты мне и нужен для убеждения этих товарищей. – Сказал Андрей. – Мало знать о том, что будет. Нужно ещё заставить поверить в это других, причём преподнести это не как готовое знание, а заставить их самих до этого додуматься. А для этого нужно знать много такого, о чём я понятия не имею.

– А что именно?

– Да хотя бы то, как принято обращаться к начальникам разных уровней. Где можно приказать, а где просить нужно. Что известно всем, а что является божьим откровением. И информацию нужно передавать стилем этого времени. – Начал свои объяснения Андрей. – К тому же раз ты у нас в политехническом учился, значит и физику должен знать.

– Учить приходилось, – ответил Сашка, – но, по отзывам преподавателей, больших высот в ней не достиг.

– Ничего, если партия поручит выучить, то куда ты денешься.

– А зачем физику учить? – уже серьёзно спросил Егорцев.

– Нам с тобой придётся в срочном порядке сделать несколько открытий. – Пояснил Андрей. – Но современного научного языка я не знаю. Твоей задачей будет всё это сформулировать так, чтобы ни у кого не вызвало сомнений, что это открытие какого–то гения, безвестно сгинувшего в лагерях НКВД.

– Это сделать будет не сложно, ну а дальше? Ведь всё это нужно будет защищать от нападок других учёных. Ты не представляешь какой «"гадюшник"» представляют собой все эти научноисследовательские институты.

– Почему не представляю, – усмехнулся Андрей, – в наше время нравы в них не намного лучше. Разве что возможности повесить на оппонента ярлык врага народа не получится, и отправить его лес валить, как это принято сейчас. Подожди, скоро товарищ Сталин начнёт воздавать по заслугам всем нашим академикам.

– А что они не так сделали? – поинтересовался Егорцев.

– А что они могли сделать? Отправили самых талантливых и способных в лагеря. Хорошо, если им там дают возможность работать, хотя бы в «"научной шарашке"». А то ведь первые годы попросту расстреливали. Но к этой теме мы ещё вернёмся, и очень скоро, как мне кажется.

Андрей посмотрел на часы. Времени до возможного вызова к Сталину оставалось ещё много. Он достал тетрадку и карандаш, который ему принесли на второй день по его просьбе. Перо Андрей просить не решился, понимая, что, привыкнув к шариковой ручке, писать им вряд ли сможет. Он уже сделал наброски некоторых вопросов, «"открытие"» которых требовалось в первую очередь. К таким он отнёс радиолокацию, жизненно необходимую для борьбы с авиацией противника. Вторым номером у него стояло открытие полупроводникового диода и транзистора. Третьим номером значилось начало работ над электронной вычислительной техникой. Ничего сверхъестественного для данного времени в этих открытиях не было, всё необходимое уже было, оставалось только подтолкнуть научную мысль в нужном направлении, или убрать с её дороги некоторые препятствия, активно мешающие движению.

Здесь же он записал и все сведения, известные ему о создании атомной бомбы и ракетной техники. Но здесь требовались Курчатов и Королёв. Андрей уже говорил о них Сталину, но пока никакой реакции от него не последовало. Но сдаваться он не собирался и обязательно собирался повторить свои пожелания вождю.

– Возьми, почитай пока, – он протянул тетрадь Егорцеву, – и подумай как это всё преподнести нынешним учёным, чтобы они за идею ухватились и стали её реализовывать, а не отмахнулись, как от собачьей чуши. Я думаю, что лучше всего поручить это молодёжи, ещё не нахватавшейся научной спеси и зазнайства. Егорцев согласно кивнул, взял тетрадь и начал чтение.

Ближе к полуночи Андрея вызвали к Сталину. Он прошёл по коридорам уже привычным путём, вошёл в приёмную. Поскребышев, привыкший за эти дни к его визитам, только молча указал на дверь. На его лице не отражалось никаких чувств, Андрею даже стало интересно, способен ли он удивляться хоть чему–либо. Но подумав, сам пришёл к выводу, что способность удивляться на этой должности смертельно опасна.

Сталин читал один из отчётов Андрея. На второй встрече они решили выработать новый стиль работы, когда Андрей писал общий отчёт об интересующей вождя теме, а затем Сталин задавал уточняющие вопросы. Работать стало намного легче. За эту неделю они обработали такой объем информации, который не осилить при обычном рассказе.

Сталин указал Андрею на один из стульев справа от него. Андрей сел и стал ждать, когда вождь дочитает его отчёт. Наконец Сталин отложил последний листок, затянулся трубкой, немного помолчал и спросил:

– Товарищ Банев, а американцы действительно уже ведут работы по атомной бомбе?

– Да, товарищ Сталин, и не только они. Немцы также активно вели разработки этой темы, но с самого начала пошли по неверному пути. А может просто не успели. В Америке же работы ведутся с тридцать девятого года, а за год можно успеть очень много.

– Вы утверждаете, что эти работы стоят очень дорого. Можем ли мы позволить себе такие траты перед началом войны?

– Товарищ Сталин, нам необходимо это сделать. Если мы не начнём сейчас, то потом, догоняя, мы потратим намного больше сил и средств. – Андрей понял, что Сталин уже принял решение, но желает ещё раз выслушать его доказательства. – К тому же в начальный период теоретической разработки больших вложений средств не понадобится. Пусть Курчатов вначале разработает основные принципы работы, а затем уже принимается за практическую часть.

– Почему вы, товарищ Банев, так настойчиво называете именно фамилию Курчатова? – Сталин с интересом посмотрел на Андрея. – По моим сведениям, данными вопросами занимается также товарищ Ландау из института товарища Капицы.

– Я постараюсь объяснить причины выбора, товарищ Сталин. Но, поймите меня правильно, это не мой выбор, а ваш. – Андрей вздохнул, он ожидал этого вопроса, но к его радости их преподаватель физики в институте хорошо знал историю закулисных интриг в науке предвоенного времени, и не считал нужным скрывать своё отношение к некоторым учёным. – Да, товарищ Ландау занимался работой над теорией ядерного взрыва и пришёл к очень интересному выводу о его невозможности. После чего все работы по этой теме в нашей стране были свёрнуты. Из–за этого Советский Союз отстал в создании ядерного оружия на несколько лет. Так как Курчатов активно возражал против этих выводов, то его, как это сейчас принято, объявили лжеучёным, отстранили от работы и отправили в войска заниматься проблемами разминирования неконтактных мин, где он и пробыл до сорок третьего года. Пока не понадобилось делать бомбу, ибо разведка донесла, что американцы уже близки к её созданию. Хорошо, что к тому времени уже шла война и нужны были учёные на фронте, а то могли бы и расстрелять.