Сергей Чекоданов - Гроза 1940

На шоссе показалась машина командира дивизии, гауптман встал, отряхнул и оправил форму и приготовился рапортовать. Генерал вышел из машины, окинул взглядом солдат, командира батальона приготовившегося рапортовать и пошел сквозь придорожную лесополосу к заставе. Картина, которую он там увидел, потрясла его. Поле устланное телами солдат его дивизии, лениво чадящие танки и груда развалин на месте русской заставы.

– Вы взяли её гауптман, – спросил он.

– Никак нет, господин генерал, – хриплым голосом отрапортовал тот.

– Но почему, – удивился генерал, – там же уже ничего нет, только груда кирпича?

– Доты ещё целые, – ответил Мильке, и увидев удивлённый взгляд генерала, добавил, – три из четырёх.

– Вы хотите сказать, что наши орудия не смогли пробить стены дотов?

– Так точно, господин генерал, разрушен только один, потому что удалось попасть в амбразуру. Попадания в стены и крыши разрушить их не смогли. Как докладывали солдаты побывавшие около разрушенного дота, стены в нем толщиной более полуметра. Наши солдаты пытались в него проникнуть и закрепиться, но остававшиеся внутри русские взорвали его вместе с собой и нашими солдатами.

– Гауптман, я не поверю пока не увижу это собственными глазами, поднимайте солдат в атаку.

– Господин генерал, солдаты устали, они уже предприняли семь атак, мы потеряли половину батальона. У меня не осталось офицеров, погибли почти все унтерофицеры. Я не смогу поднять их ещё раз.

– Что значит не сможете? – Начал распаляться генерал. – Не можете поднять солдат, значит не можете быть командиром батальона. Я найду вам замену! – Он начал осматриваться по сторонам, но не обнаружил ни одного офицера среди солдат батальона, наконец он перевёл взгляд на свою свиту, толпящуюся около машин. – Майор Гюпсо, ко мне. К генералу подбежал подтянутый адъютант, отдал честь.

– Майор, вы должны взять эти развалины, – поставил ему задачу генерал, – ибо некоторые бывшие офицеры, заявляют, что это невозможно.

Адъютант посмотрел на развалины, на генерала, перевёл удивленный взгляд на Мильке, опять на развалины и козырнул. Он развернулся к солдатам и начал энергично формировать их в цепь. Теперь бывший, командир батальона отошел в сторону на несколько метров и прислонился спиной к дереву. Ему было жалко солдат, несколько из них опять погибнет. Жалеть штабного дурака он не собирался, хотя приговор ему уже подписан, такую мишень русские не упустят. Энергичными выкриками подбадривая солдат майор заставил цепь подняться и ленивым шагом двинуться к заставе. Русские молчали, ожидая когда цепь немецкой пехоты сократит расстояние. Мильке закурил сигарету и впервые за день окинул взглядом окрестности. Отстоящий от дороги метров на восемьсот лес уже начал темнеть, солнце почти касалось далёкого горизонта. Темнели вдали крыши ближайшей деревни, которую он так и не успел проверить. По дороге попрежнему двигалась техника, хотя танков уже не было только автомобили, двигались тыловые службы ушедших вперёд танковых дивизий. Хотя появилось и что–то новое – навстречу бензовозам и машинам со снарядами двигалась длинная колонна санитарных машин и наскоро приспособленных для перевозки раненых грузовиков. В них были раненые, много раненых! Мильке даже забыл про сигарету, считая проходящие мимо автомобили со страшным грузом. Если раненых столько, значит досталось не только ему. Где–то там впереди идёт тяжелый бой, русские перемалывают их корпус, ведь судя по длине колонны, здесь более батальона. А убитые! Их вряд ли меньше. Потрясенный Мильке вдруг понял причины нервозности генерала – ему нужен был успех, хоть какой–нибудь но успех.

Он перевёл взгляд на цепь своих солдат. Они уже перешли ту грань, когда ещё можно просто оттянуться назад. Теперь русские непременно начнут огонь. Так и произошло. Мелькнула в амбразуре русского дота еле различимая вспышка и красавец адъютант ухватился руками за грудь и завалился вбок. Мильке закрыл глаза, чтобы не видеть, как русские пулемёты будут выкашивать его солдат, он уже достаточно насмотрелся на это зрелище за сегодняшний день. Застрочил пулемёт, но достаточно быстро умолк. Мильке открыл глаза, солдаты не дожидаясь, когда пули начнут их прореживать упали на землю, раздумывая стоит ли отползать назад под гнев командира дивизии, или лучше полежать здесь, пока он не передумает брать упрямые русские доты.

Мильке перевел взгляд на генерала, окруженного несколькими штабными офицерами и тут русские решили напоследок показать все, на что они способны. В доте засверкало большое пламя и Мильке немедленно упал на землю, понимая, что для русского ДШК, так кажется они его называют, осталась только одна достойная цель – генерал со свитой, прекрасно освещенный заходящим солнцем. Когда очередь замолкла, он поднял голову и обомлел. От генерала и его свиты осталась груда изломанных трупов, горела одна из машин, остальные превратились в груду металлолома продырявленные крупнокалиберными пулями. До потрясенного Мильке дошло, что он весь день ходил в пределах досягаемости русских ДШК, но по нему почему–то не стреляли! Если русские решились показать все свои возможности, значит что–то произошло. Он посмотрел на недалёкую границу леса и похолодел – из леса длинной цепью выезжали русские танки, за ними выбегали густые цепи пехоты. Танки открыли огонь из пушек и пулемётов, на дороге начали взрываться машины. Мильке вскочил и побежал к своим солдатам, собираясь разворачивать их против русских, но из–за кромки леса выскочили русские самолёты, которых не было видно целый день, только свои четким строем проходили на восток, и на дороге начался ад. Русские штурмовики поливали огнём из своих пулемётов всё, что могло двигаться в пределах их досягаемости. Мильке упал на землю, стараясь полностью вжаться в неё, надеясь что солдаты додумаются поступить также. Огненный ад на дороге, казалось, продолжался целую вечность. Оглохший гауптман потерял всякое ощущение времени, когда стрельба вдруг затихла и наступила тишина, прерываемая только рёвом русских танков, которые, разбросав автомобили, въезжали на мост.

Вставать не хотелось, навалилась усталость за весь бесконечный и бессмысленный как оказалось день. Весь день они как глупые мыши грызли такой заманчивый и вкусный сыр, не догадываясь, что рядом облизывается довольная кошка, ожидающая, когда они поглубже вонзят свои мелкие зубки в приманку. Но вставать всё равно пришлось, ибо требовательный пинок в бок других вариантов действий не оставлял. Встав гауптман увидел русского солдата в светлозелёной форме с карабином наперевес. Тот весело кивнул ему в сторону дороги, там уже толпились оставшиеся в живых солдаты его батальона и уцелевшие после налеты водители. Русские торопливо сформировали из них колонну, выделили конвой и погнали в сторону леса. Шагая по лесной дороге, Мильке видел многочисленные колонны русских солдат, выдвигающихся к захваченному их танками мосту. «"Кажется, для меня война закончилась, может так и лучше"», – подумал он, – «"интересно, русские позволять написать матери, что я остался жив"».