Сергей Чекоданов - Гроза 1940

Мотаясь на жёсткой лавке в такт броскам машины, Роммель шлифовал свой замысел, над которым просидел практически всю ночь. В нём нашлось место и трезвому расчёту, и банальному безрассудству и переменчивой удаче. Но если он удастся, то у него будет шанс взлететь на самую вершину в сложной иерархии вермахта. Хотя у него были сомнения – стоит ли туда стремиться в данной обстановке.

Второй задачей этого плана было заставить англичан считаться с его мнением. Он прекрасно понимал, что со слабым противником британские генералы разговаривать не будут. Сколько бы не покрикивал на них Черчилль из далёкой метрополии, сколько бы не понукал их, реальной власти над этим аристократическим клубом у него не было. Он не мог как Сталин расстрелять провинившегося генерала, или как Гитлер отправить того в отставку. Всё, что он мог сделать – переместить бесталанного полководца на другое, не менее тёплое, место, чаще всего подальше от войны. А такое решение вопроса большинство этих «"джентльменов войны"» вполне устраивало.

Чтобы заставить их поступить как нужно ему, Роммелю, нужно загнать их в самый дальний угол ринга, из которого они не смогут вырваться, и вот только тогда начинать договариваться.

На этот раз в штабной палатке он собрал всех, кто нужен был ему в решении этой проблемы. Первым делом он раздал офицерам и генералам, размноженный к этому времени документ ОКВ, доставленный Паулюсом. Какой смысл скрывать от своих подчинённых то, что скоро будет напечатано во всех английских газетах и комментироваться на всех радиостанциях от Дели до Каира. Если бы данную информацию удалось вручить лично самому Черчиллю, то, может быть, её сохранили бы в тайне. Но в этом вселенском борделе под названием Каир, самое большее, через сутки не будет иметь копию этого документа только самый ленивый или самый жадный.

Офицеры, ознакомившись с содержимым, мрачнели, тихо переговаривались между собой, ждали его указаний.

– Итак господа, я должен сообщить вам неприятнейшее известие – всё, что мы с вами здесь до сегодняшнего дня делали не имеет никакого смысла.

Офицеры мрачно молчали, они и сами сделали такой же вывод. Кто–то тихо выругался.

– Командование поставило нам задачу приготовиться к эвакуации. Но, как вы понимаете, удачная эвакуация возможна только при непротиводействии противника. Предоставит ли он нам в данной ситуации такой шанс?

Роммель высказал общие мысли и теперь внимательно всматривался в лица подчинённых. В них он выискивал недовольство, мрачную решимость, но не видел обречённости. Это ему и было нужно. Пока его корпус не утратил боевого духа, он ещё покажет всем на что именно способен генерал Роммель.

– Второй задачей является ознакомление британских генералов с данным документом. – На лицах некоторых мелькнуло удивление, но вскоре сменилось пониманием. Роммель продолжил. – Вот только сумеют ли они сделать из него правильные выводы?

Генералы с сомнением покачали головами. Кто–то усмехнулся. Начальник разведки корпуса тихо рассмеялся.

– Вам майор, – обратился Роммель к нему, – и предстоит это сделать. Тот только кивнул в ответ.

– Но как вы понимаете, господа. – Продолжил Роммель. – Убедить англичан можно только силой. Со слабым противником разговаривать они не будут. Значит наша третья задача – доказать им, что мы сильнее их, чего бы они о себе не воображали. Роммель подошёл к карте лежащей на соседнем столе.

– Майор, подтвердились ли ваши сведения, сообщённые позавчера.

– Да, мой генерал. – Поднялся начальник разведки корпуса. – Англичане действительно накапливают горючее в указанном месте. От наших позиций до склада всего лишь пятнадцать километров.

– Обнаглел Окинлек. С нами совсем не считается. – Заметил генерал Штрайх, командир пятой лёгкой дивизии. – Насколько велики запасы?

– Нам хватит до самого Каира. – Подвёл итоги разговора Роммель.

Генералы заулыбались. Если уж придётся заключать мир с англичанами, то лучше сделать это в Каире. Это с британских генералов собьёт их спесь, и заставит задуматься о событиях на востоке.

– Я чувствую себя как гость по ошибке приглашённый на светский раут. – Начал постановку задачи Роммель. – Только он вошёл во вкус, как вдруг обнаруживается, что он лишний и его начинают выкидывать за дверь. И как–то хочется напоследок очень невежливо хлопнуть дверью.

– Когда будем «"хлопать дверью"»? – Поинтересовался генерал фон Тома.

– На подготовку операции достаточно трёх дней, но исходить будем не только из этого срока. Нужно чтобы британцы старательно изучили «"эту бумажку"». – Роммель кивнул на справку ОКВ. – И окончательно расслабились. А вот тогда мы ударим.

– Предлагаю назвать операцию «"Случайный гость"». – Сказал командир пятнадцатой танковой дивизии генерал фон Приттвиц.

Засмеялись присутствующие, Роммель согласно кивнул. Генералы придвинулись к карте и началась разработка последнего прощального «"хлопка дверью"» на Африканском театре военных действий.

Противный свист тяжёлой мины резал слух, заставляя прижиматься к земле, хотя по звуку Гюнтер уже определил, что она пролетит дальше. Усилием воли он заставил себя подняться и совершить очередной бросок к спасительным развалинам многоэтажки, за которой находился командный пункт его батальона. Приглушённый расстоянием взрыв оповестил округу, что мина наконец–таки нашла цель. Гюнтер оглянулся. Взрывом разнесло относительно целый, по сравнению с остальными постройками района, двухэтажный особняк в котором у русских находилась какая–то из их многочисленных контор, а в настоящее время держал оборону взвод соседнего батальона.

Гюнтер только что пробегал мимо них и услужливая память вывела перед мысленным взором усталые лица солдат. Особенно запомнился молоденький солдат с испуганным взглядом. Запомнился именно испугом. За десять дней непрерывных боёв всех пугливых уже успели похоронить, а у остальных страх прочно уступил место упрямой решимости и отрешённости. Большинство уже окончательно мысленно похоронила себя. После того как русские три дня назад прекратили бессмысленные атаки, появилась надежда, что скоро к ним пробьётся помощь. Но вместо этого начались бесконечные изматывающие обстрелы и налёты. Большевики не жалели снарядов и бомб, превращая красивый когда–то город в груду развалин. Тем более удивительно, что первые дни авиацию они не использовали вообще, а артиллерия вела огонь только из небольших калибров.

Видимо кто–то там наверху, в Москве, имеющий право решать судьбы не только отдельных людей, но и целых народов, вынес городу смертный приговор. И вот теперь этот приговор приводили в исполнение, не жалея смертоносного железа.