Сергей Чекоданов - Гроза 1940

Манштейн не зря считал себя лучшим полководцем вермахта. Он почувствовал неладное в то время, когда другие генералы бодро докладывали в Берлин об окончательной победе над лапотной армией большевиков. Почувствовал и начал оглядываться назад. Но уже было поздно. Страшный фланговый удар танкового корпуса русских смял его передовую 8 танковую дивизию как картонную коробку. Перебросив резерв он только смог спасти её от окончательного разгрома, но не сумел остановить русские танки. Неповоротливые чудища КВ, пользуясь своим превосходством в броне теснили его панцеры лобовыми атаками, в то время как, лёгкие по русской квалификации, но аналогичные средним Pz–III вермахта, Т–50 терзали его фланги. Тогда ему впервые пришлось поступиться своей гордостью и попросить помощи у соседей. Но оказалось, что 41 танковый корпус Рейнгарда опрокинут другим танковым корпусом русских и стремительно откатывается на юг, теряя солдат и бросая технику. В результате, после тяжёлых трёхдневных боёв все части их танковой группы оказались заперты в котле размером примерно в четыре сотни квадратных километров, где и варились всё это время.

К машине командира корпуса подбежал офицер штаба корпуса. Оборона противника прорвана, можно следовать дальше. Генерал отдал команду своему водителю Нагелю и машина двинулась вперёд обходя препятствия, встречающиеся на пути. Манштейн вдруг почувствовал усталость. Да предыдущие дни были нелёгкими, но большая часть того, что он считал необходимым, всё же произошло. Генерал понял, что он имеет право на отдых, откинулся на спинку сиденья и забылся тревожным сном.

Острая игла боли пронзила тело, когда санитары, прижав его к земле, дёрнули за ногу. Иван заскрипел зубами, с трудом сдерживая крик, выдохнул распирающий лёгкие воздух и сплюнул, скопившуюся во рту слюну.

– Командир, ты как? – Донёсся откуда–то сбоку голос фельдшера.

– Нормально, старшина, – ответил Иван, стараясь не обращать внимание на нарушение субординации, не та обстановка, чтобы разводить хай по пустякам.

– Товарищ майор, – поспешил исправиться санинструктор, неизвестно за какие грехи не получивший заслуженного звания военфельдшера, то есть лейтенанта по армейской «"табели о рангах"», – у вас вывих ступни, мы поставили суставы на место, но нужно некоторое время полежать.

Иван только молча кивнул. В повреждённом суставе постоянно дёргало, отдавало вверх по ноге так, что хотелось только скрипеть зубами от боли. Угораздило же его провалиться в эту канаву. Иван прикрыл глаза, боль в ноге постепенно стихала, но на смену ей пришла боль душевная.

Всё–таки они не удержались. Хотя, надо признать, что шансов у них не было никаких. Остановить танковую дивизию с одной батареей сорокапяток и взводом противотанковых ружей невозможно. Он и так сделал невозможное, задержав их почти на час. Поначалу, конечно, была надежда устоять. Первую роту танков пожгли даже не допустив к окопам, положили и пехоту не дошедшую до первой траншеи каких–то сто метров. Немцы упорно лезли вперёд, не обращая внимание на падающие тела, под секущим огнём пулемётов. Падали, поднимались, бежали вслед за танками. Но тех с каждой минутой становилось всё меньше. Первые из них застыли ещё в полукилометре, завертелись на месте, разматывая перебитые бронебойками гусеницы. Затем подключились ожидавшие своего часа артиллеристы. Вспыхнули ярким пламенем панцеры передовой цепи. Но немцы ещё не теряли надежды, безостановочно перебегая за ещё целыми танками. И только когда в метрах пятидесяти от траншеи остановились последние два, из пятнадцати участвовавших в атаке, панцера немецкой танковой роты, оставшиеся в живых солдаты залегли и начали отход.

Вот только порадоваться этому его бойцам не удалось. Потому что немедленно начали атаку оставшиеся танки немецкого батальона, вслед за ними разворачивалась в цепь свежая пехота. Иван понял, что не устоять. Пересчитывая ползущие по полю железные коробки он дошёл до тридцати шести.

– Танковый батальон. – Выдохнул стоящий рядом начальник штаба.

– И пехоты не меньше полка, – продолжил его слова командир первой роты, – считая тех что уже положили.

– Сомнут. – Начштаба сплюнул и добавил. – Надо отходить, а то всех здесь положим.

– Без приказа нельзя. – Иван ещё раз окинул взглядом надвигающегося неприятеля, повернулся к начальнику штаба. – Семён на тебе связь, звони в полк и требуй приказа на отход. Хотя пока они там прочухаются, нам отводить уже некого будет.

Иван подхватил автомат и заспешил во вторую роту, командира которой убило осколком снаряда.

Следующие полчаса слились в непрерывный грохот разрывов, стрекот пулемётов, гулкие хлопки противотанковых ружей. Но на этот раз немцы были осмотрительнее и открыли огонь издалека, торопясь вывести бронебойки до того, как те смогут пробить броню танков. К танковым пушкам добавились выстрелы гаубиц, которые немцы подтянули после первой неудачной атаки. Тяжёлые снаряды поднимали фонтаны земли, перепахивали окопы, взмётывали брёвна блиндажей при удачном попадании. Несколько снарядов накрыли позицию противотанковой батареи, полетели вверх колёса орудия, ошмётки человеческих тел.

Осмелевший противник устремился вперёд и получил ещё один урок. Со стороны русских позиций, из пыли и дыма, из хаоса, в котором как казалось не осталось ничего живого, ударили хлёсткие огненные струи пулемётных трасс, захлопали винтовки, изредка огрызались уцелевшие в огненном аду бронебойки. Мертвая, как виделось атакующим, батарея открыла огонь, подпустив танки на расстояние метров в двести, вызвав у немецких танкистов шок своим внезапным воскрешением. Два оставшихся орудия вели бешеный огонь, торопясь подороже продать свои жизни. Натыкаясь на железные болванки снарядов замирали панцеры не дошедшие до своего противника двести…, сто…, пятьдесят метров… Последние из них вспыхнули уже на самой батарее.

Потратив последний патрон отбросил бесполезное теперь ружьё бронебойщик в соседнем с Иваном окопе, пригнувшись схватил заготовленную связку гранат. Гремя гусеницами на его окоп накатывался танк. Немецкие танкисты спешили отомстить за свой страх, торопясь раздавить позицию противотанкового ружья. Зло ощерившись, немолодой уже, лет за тридцать – было в последнем пополнении несколько таких человек – мужик подпустил танк на десяток метров и извернувшись всем телом метнул тяжёлую связку прямо под гусеницу. Бросок был удачным, взрывом сорвало несколько траков гусеницы, танк повернуло в сторону. Открылся люк и танкисты попытались покинуть подбитую машину. Иван короткими очередями снимал их с брони, стоило только им выскочить из железной коробки танка.