Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия)

- В общем, да, - признал Эдик, - в явном виде это обычно не прописано. Хотя... думаю, вопрос решался бы индивидуально.

- Понятно, - кивнул Фридрих. - То есть вы не против наркомании и наркоторговли, не против того, чтобы число наркоманов росло - ведь всякое предприятие, в том числе и легальное, заинтересовано в расширении рынка - но при этом не очень бы хотели, чтобы наркоманами становились ваши люди?

- Мы против наркомании, - неожиданно заявил Эдик, - мы не против наркоманов. Просто наркоторговлю нужно ввести в цивилизованное русло, как это сделано на Западе, например, во Франции, а не отдавать на откуп мафии. Зло все равно невозможно искоренить декретами, так что...

- Вот-вот, причем легальные наркоторговцы будут платить налоги, - вмешался Игорь - которые можно направлять на финансирование клиник для лечения наркоманов.

Фридрих не мог не восхититься этой потрясающей логикой.

- Почему бы тогда не легализовать и убийства? - осведомился он. - Выдавать лицензи наемным убийцам, брать с них налоги на помощь родным жертвы... и вообще заменить весь Уголовный кодекс прейскурантом. А что касается декретов, то ими зло действительно не искоренишь. А вот надежными полицейскими силами, имеющими соответствующие полномочия - очень даже. Если не искоренить, то, по крайней мере, очень сильно сократить. Черный рынок всегда намного уже легального. В конце концов, и в Райхе, и в России наркоманов практически нет.

- Вы опять ссылаетесь на лживую официальную статистику, - брезгливо изрек Игорь. - В Москве и Бурге наркоманов полно. Причем если в Москве в основном анаша и ЛСД, то в Бурге все больше тяжелые.

- Тяжелые - это героин? - прикинулся простачком Фридрих.

- Разные, - неохотно ответил Игорь. - В том числе героин. Или штрик.

Это-то Власов и хотел услышать. Помимо того, что сказанное подтверждало прошлую информацию, оно еще и свидетельствовало, что российские либералы - во всяком случае, некоторые из них - в курсе весьма специфических дел. Разумеется, Игорь не сказал ничего такого, что позволило бы привлечь его хотя бы в качестве свидетеля. И было бы верхом наивности надеяться, что скажет. Но, как говорится, sapienti sat.

- Что ж, возможно, у меня устаревшие сведения, - смиренно признал Фридрих вслух. - Насколько я знаю, еще несколько лет назад такого не было.

- Времена меняются, - пожал плечами Игорь.

- Господа, давайте не отвлекаться на посторонние темы, - вмешался Эдик. То ли он опасался, что Игорь все же сболтнет лишнего, то ли просто заметил, как кое-кто из присутствующих - вероятно, "интересующиеся", а не члены демократических партий - с интересом смотрят на Власова и с явным скепсисом воспринимают слова его оппонентов. - У нас тут не круглый стол по проблеме наркотиков, а обсуждение политики демократического движения в России и прием заявлений от желающих вступить в наши ряды... У кого-нибудь есть вопросы ближе к теме?

- У меня, - жестом примерного ученика поднял руку розоволицый юноша. - Вот тут, - он поводил пухлым пальцем по лежащему перед ним бланку некой анкеты, - во вступительном заявлении требуется указать адрес по месту прописки. Но ведь в программе демократических либералов сказано, что они против института прописки как нарушающего право человека на свободный выбор места жительства!

- Где? Дайте посмотреть, - Эдик придвинул к себе бланк. - Хм, да, действительно. Ерунда какая-то. Знаете, напишите, что вы, вступая в ряды ДЛ, отказываетесь заполнять этот пункт как несоответствующий партийной программе. Прямо в этом пункте и напишите. Хорошо, что вы заметили, я передам, чтобы исправили... - он вернул бланк юноше. - Хотя... знаете, адрес все-таки укажите на всякий случай, но припишите, что это адрес не прописки, а текущего места жительства. А с институтом прописки вы, в соответствии с партийной программой, не согласны...

Юноша, наклонив голову от усердия, принялся вписывать меленькими буковками всю эту конструкцию в отведенное под адрес место. Фридрих понял, что он оказался первым, кто обратил внимание на несоответствие между программой и анкетой одной и той же партии. Сколько в ней уже членов? По оперативным сводкам, кажется, около тысячи...

- Я бы все же хотел уточнить, - снова подал голос Власов. - По политике демдвижения. Предположим, вы придете к власти. Я правильно понял, что в этом случае наркотики, проституция и порнография будут легализованы, а смертная казнь и трудовые лагеря отменены?

- Да, во всяком случае, определенные формы будут легализованы, - ответил Эдик, с трудом сдерживая раздражение. - Демократия - это строй для живых людей со всеми их недостатками, а не для нацистских юберменшей.

- Недостатки есть у всех, - признал Фридрих, - просто при одной системе их стыдятся и стараются преодолеть, а при другой ими гордятся. Но, между прочим, кто вам сказал, что эти живые люди вас поддержат? Вы вообще собираетесь спрашивать их мнения, прежде чем принимать такие законы?

- Это только тоталитарные режимы не спрашивают ничьего мнения, - снова заколыхалась толстая в розовом, - а при демократии законы принимает всенародно избранный парламент. Не тот театр опереты, что ныне заседает во Дворце съездов, а настоящий. Для того, чтобы прийти к власти, мы должны будем иметь в этом парламенте большинство, а это автоматически значит, что народ нас поддерживает.

- Отнюдь не значит, - покачал головой Фридрих. - Во всех атлантистских странах, где отменена смертная казнь, абсолютное большинство народа выступает за ее восстановление. Но их демократически избранным политикам на это плевать.

- Не по всем вопросам следует спрашивать мнение народа, - заявила толстая. - Этак можно устроить референдум, надо ли платить налоги.

- Полагаю, большинство ответило бы положительно, - возразил Фридрих. - Вы слишком плохого мнения о народе, о котором печетесь. Большинству людей вполне понятна необходимость налогов как таковых. Другое дело - конкретные налоги: если бы бюджет демократических стран принимался на референдуме, мало кто стал бы оплачивать из своего кармана содержание нежелающих работать паразитов или тех же избавленных от смерти убийц...

- И фундаментальную науку тоже, - заметил козлобородый.

Власов посмотрел на него с интересом: это был первый резонный контраргумент за весь разговор.

- Возможно, - не стал спорить Фридрих, - хотя это зависит от пропаганды. В пятидесятые-шестидесятые наука в Райхе была безумно популярна. Конечно, это было связано с ядерной гонкой и космическими успехами, то есть задачами военно-прикладными... но прикладные цели способствовали росту интереса и к фундаментальной науке. Да и сейчас на Райхсфернзеен множество познавательных передач, что отражается и на высоком конкурсе в технические вузы. Если же с утра до вечера крутить фильмы о безумных ученых, мечтающих уничтожить весь мир, и о простых парнях, спасающих человечество от этой напасти, то и результаты будут оответствующие. Так что объяснить народу полезность науки вполне реально, поскольку есть аргументы в ее пользу. А вот объяснить полезность отмены смертной казни, как видите, не получается.