Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия)

- Хорошо, - согласился Власов. - Роммеля, девять, шесть. И обойдитесь без стрельбы.

- Она так же не в наших интересах, как и не в ваших, - заверил Гуревич. - Что-нибудь еще?

Фридрих назвал ему номера машины и мотоцикла Зайна и дал отбой. Затем принялся писать следующее донесение Мюллеру - с теми же сведениями, какие сообщил Гуревичу, плюс дополнительными, освещающими роль Зайна в этой истории. Формально фора, которую он дал израильтянам, исчерпывалась считанными минутами, что в большом городе и вовсе не является форой; все зависит от того, кому откуда придется ехать. Однако Власов догадывался, что моссадовцы уже несколько дней стояли на низком старте, ожидая подобной весточки, и рванули за добычей сразу же - а у Управления уйдет еще некоторое время на организацию операции.

Ответное письмо пришло четыре минуты спустя, сразу на оба сообщения. Чуть позже, чем ожидал Фридрих - видимо, Мюллер, в отличие от Гуревича, в это время все-таки спал. Как Власов и предполагал, послание было лаконичным.

"1, 2 - понял. Нет связи с Хайнцем. Вы знаете, где он?"

Ну да, конечно. Ведь именно он должен заниматься Зайном.

"Нет", - отстучал на клавиатуре Фридрих. Это была чистая правда, и все равно он чувствовал себя лжецом. А ведь так, пожалуй, старик отвлечет часть сил на поиски Эберлинга - не чтобы его арестовать, а чтобы ему помочь... Впрочем, нет. Шеф прекрасно знает, какая задача сейчас приоритетна.

Минута - и в ящик падает новый ответ.

"Тогда общее руководство захватом на вас. Он нужен живой. Вам виднее на месте, кому там сейчас можно доверять. Постарайтесь обойтись без русских. Телефон не освободился?"

Нет, Мюллер не будет крайним в этом деле. Во всяком случае, единственным крайним. Сейчас он переложил ответственность за подбор персонала и общий исход операции на Власова, причем сделал это вполне логичным и естественным образом. Фридрих действительно сейчас наилучшим образом осведомлен, кому из оперативников не следует доверять. Хотя руководство группами захвата - не его специализация. Но если Зайна не удастся взять живым, виноват будет понятно кто. Или если его уведут из-под носа РСХА израильтяне. Впрочем, нет, Фридрих не даст повода к себе придраться. Больше никаких фор Гуревичу. Теперь Власов будет работать без дураков, и если Моссад не успеет - значит, Израиль не использовал свой шанс.

"Понял, - отстучал Фридрих. - По телефону могут в любую минуту прийти новые сведения."

Теперь - отобрать команду. Власов уже перебрал мысленно московских оперативников, но сейчас торопливо перелистал их досье на экране рехнера, проверяя, не упустил ли он что-нибудь существенное. Впрочем, досье ничего не гарантируют - у тех, кого назвал Эберлинг, они тоже были безупречны... Так или иначе, время идет, сомневаться некогда. Непосредственно командовать захватом Фридрих, конечно, не собирался - все же каждый должен заниматься своим делом. Командиром группы он решил назначить хауптмана Конрада Шрамма, на счету которого уже имелось восемь успешных операций, связанных с захватом или освобождением захваченных. Шрамму приходилось работать в самой Америке, и нынешнюю свою командировку в союзную Россию он, должно быть, воспринимает, как отдых - или даже как знак начальственной немилости. Случайно ли он оказался здесь, или это предусмотрительность Мюллера? Так или иначе, пора ему вспомнить славное прошлое. Фридрих набрал его номер - тот, который, согласно иструкции, надлежало использовать лишь в чрезвычайных ситуациях. Несмотря на ночь, Шрамм отозвался моментально, даже быстрей, чем Гуревич - вот что значит выучка профессионала. Власов назвал свой пароль и добавил: "Код 'змеи'." Это означало - предатели среди своих.

- Принял, "змеи", - ответил Шрамм. Его голос был ровным, хотя можно было представить, какой гнев вызывало у образцового бойца это известие.

Фридрих лаконично поставил ему задачу, подчеркнув необходимость предотвратить ликвидацию Зайна (и умолчав, естественно, об израильских конкурентах), и перечислил отобранных членов группы.

- Понял, - ответил Шрамм и повторил перечень фамилий. Фридрих, ожидавший, что он, как более компетентный в данном вопросе, как-то прокомментирует его выбор, подумал, что беспрекословная исполнительность идеальных солдат иногда все же раздражает.

- Вопросы, возражения? - осведомился он.

- Никак нет.

- Тогда исполняйте. Связь на частоте 133.2, - эта частота отличалась и от стандартной, и от резервных, каковые могли прослушиваться заговорщиками. - Позывной - "егерь", объект - "фазан". Группой командуете вы, но я тоже прибуду на место.

- Так точно, - снова Власов подумал, что за бесстрастным уставным ответом на самом деле скрывается неудовольствие. Профессионалы (и сам Фридрих не был исключением) не любят, когда кто-то путается у них под ногами, в особенности если этот кто-то - с начальственными полномочиями. И, в принципе, назначив командира группы, он мог спокойно оставаться дома и ждать докладов. Но если взять Зайна не удастся, первым делом ответственному за операцию поставят в вину, что он не проконтролировал ее лично - хотя это и не было его обязанностью. И кроме того - при наихудшем развитии событий только он сможет остановить стрельбу.

Фридрих встал из-за стола, взял пистолет и запасную обойму, затем бросил сомневающийся взгляд на плат Вебера. Брать его с собой было опасно - мало ли как будут развиваться события, плат может пострадать... но оставлять без присмотра, пусть даже и на точке С, в свете открывшихся обстоятельств тем более не хотелось. Да и будет ли вообще прок от этих зашифрованных данных? Все же он взял плат в левую руку и пошел в прихожую.

Теплее и уютнее на улице, естественно, не стало; Фридрих чуть не поскользнулся у самого подъезда и подумал, что ехать по городу, где мороз прихватил все, что натаяло днем, придется с осторожностью. Было не очень темно, ибо рассеянный свет огней большого города отражался от низко нависших над Москвой туч, вновь меланхолично сеявших редкий снежок. Переулки были, естественно, пустынны, хотя с Нового Арбата, где с часу ночи вновь открыли движение, то и дело доносился шум машин - главные артерии российской столицы не затихают ни на минуту даже в самые глухие ночные часы.

Улица Роммеля, однако, к главным никак не относилась. Расположенная на западе Москвы почти возле кольцевой, к северу от Можайского шоссе, она представляла собой практически такую же рабочую окраину, как Ореховый бульвар. Или улица Гудериана... Фридриху вдруг подумалось, что в Москве есть улицы, названные в честь каждого из трех триумвиров, но все они достаточно захолустные. Не идущие ни в какое сравнение с тем же Новым Арбатом, не говоря уже о Власовском проспекте. Фридрих с удивлением понял, что это вызывает у него странное смешанное чувство - он даже не мог определить, преобладает в этом чувстве досада или гордость.