Доктор Курбаши - Мистраль

Обстановка в Кронштадте оставалась спокойной, хотя по прежнему не работала паромная связь с Ленинградом. Руководство Ленинграда пока что себя никак не проявляло, но Макаров чувствовал что это не на долго, скоро нарисуются с проверкой, но ничего встретим. Десантники отловили несколько особо ретивых граждан пытавшихся уйти с острова на лодках, но серьезных врагов среди них не было, поэтому их подкорректировали и отпустили с миром. Отмена карточной системы на продукты и увеличение продовольственных норм для красноармейцев и моряков сработало как отвлекающий фактор от прихода в порт Мистраля и отмены паромов. Ладно еще день или два, а затем постепенно восстановим сообщение с берегом, но надо будет ввести пропускной режим и селективную психокоррекцию. Да кстати, надо будет дать Зимину задание без шума восстановить церковные службы в Морском соборе, который закрыл для посещения и богослужений его предшественник, тоже будет фактор в нашу пользу, большенство населения ведь верующие.

11 Сентября 1929 года.

Париж. Франция.

Богато и со вкусом одетый молодой человек с модной в этом сезоне бородкой эспаниолкой вошёл в неприметное здание без вывески расположенное на Ру де Сан Себан в престижном районе Парижа недалеко от собора Парижской Богоматери. В просторном холле прямо перед лестницей ведущей на второй этаж стоял большой письменный стол за которым восседал мужчина неопределенного возраста и с не запоминающимся лицом, при виде вошедшего посетителя человек попытался улыбнуться, показал испорченные желтые зубы и на плохом французском спросил:

-Добрый день месье, чем могу быть полезным?

Да не повезло мне, подумал лейтенант Крапивин, я то надеялся увидеть здесь молодую симпатичную французскую секретаршу, а не это чудо природы, у него же на лбу печать «Я СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ СССР» большими буквами пропечатано, но «А ля Гер, ком А ля Гер», как говорил когда-то Миша Боярский, ничего не поделаешь придется с этим типом любезничать. Ну понеслась, сыграем в стиле Коровьева замечательно исполненым Сашей Абдуловым в последней версии фильма «Мастер и Маргарита». Крапивин широко улыбнулся, раскрыл руки для обьятий и громко по русски сказал:

-Дорогой товарищ, бонжур, бонжур, бонжур! Я тут с оказией в Париже и подумал, ну как же я могу не навестить моих дорогих и любимых товарищей по борьбе за все хорошее и по уничтожению всего плохого. Нет этоже невозможно просто, невозможно, ну как же не навестить моих дорогих и любимых советских друзей. Вот вы дорогой сегодня завтракали? Вижу, вижу что завтракали, а вот мне не довелось, не откажите в любезности небольшое денежное вспомоществование соратнику поможет укрепить расшатанные за время борьбы нервы.

Если бы Крапивын не был занят спектаклем он бы от души посмеялся наблюдая за метаморфозами лица чекиста, оно как будто было вылеплено из пластиллина и постоянно перетекало и меняло цвет. Прервало монолог Крапивина настойчивое звякание колокольчика который судорожно тряс человек за столом, откуда-то появились два дюжих молодца с суровыми лицами и подхватив Крапивина под руки поволокли к выходу. А Крапивин перешёл на крик и вещал.

– Как вы смеете выгонять бывшего регента. Я этого так не оставлю, я буду жаловаться Сталину, нет я буду жаловаться на Сталина!

В общем, когда его вытолкнули за дверь он для приличия покричал еще немного, а затем двинулся в сторону Шампс Ализе, через несколько минут в отражении одной из витрин он увидел что за ним направили хвост, замечательно, то что нам и надо. Владимир с группой только сегодня утром прибыли в Париж и из-за отсутствия времени на длительную подготовку решили действовать сразу и дерзко. Путь группы Крапивина проходил через Таллин, где были куплены Эстонские паспорта и билеты до Берна. Кстати с покупкой документов им помог комиссар Зимин, он выделил валюту из фондов Кронштадта, естественно что все наличные деньги находившиеся на борту Мистраля в этом времени были бесполезны, экипаж однако собрал золотые изделия на довольно большую сумму, что позволило всей группе комфортабельно добраться до Швейцарии. В Берне Владимир получил в нескольких банках с номерных счетов, которые раскопал в архивах, в общей сложности более 800 тысяч Британских фунтов, таким образом обретя финансовую независимость все члены группы приоделись и двинулись в Париж для знакомства с представителем «Воствага» в Европе товарищем Мрочковским. В то время как Владимир направился в центральную контору компании-ширмы «Спакомер», четверо десантников остались его прикрывать, а остальные расположились в пансионе Мадам Крюсо, причём сняли весь особняк и заплатили за месяц вперед. Владимир умело вел филера в сторону пансиона и когда он последовал за Крапивиным в небольшой безлюдный переулок, к нему сзади неслышно подошёл один из десантников и уколол в шею дозу препарата «ВМ», ноги филера подогнулись и он был стремительно доставлен в комнату выделенную для допросов. Молодой чекист оказался земляком Мрочковского, поляком Станиславом Кривицким. Владимир выяснил обычное расписание пана Мрочковского, его домашний адрес, привычки и сексуальные предпочтения, количество сотрудников парижской миссии, краткие характеристики на каждого из них, основные контакты во Франции, систему и методы связи с Москвой и другие сведения. Кривицкий многого просто не знал, поэтому нужно было выходить непосведственно на Мрочковского. Крапивин подробно проинструктировал Кривицкого, дал ему несколько установок на ближайшие дни, оговорил способ связи и отправил назад в контору с «отчетом» о проделанной работе. Мрочковского решили брать вечером у его любовницы Люси, которая живет в квартире на Монмартре. По словам филера Мрачковский обычно остается у неё до утра, так что времени должно хватить. Люси на самом деле была дочерью русских иммигрантов Люсей Воронцовой, которые убежали из советской России в числе последних в 1922 году. Все деньги, которые они привезли с собой у них быстро кончились и начались обычные скитания в поисках заработков, мама Люси давала уроки музыки, а отец вынужден был пойти водителем к богатому Парижскому Еврею – Сержу Абрамовичу, которому нужен был дисциплинированный гой способный работать 7 дней в неделю за половину обычной зарплаты и грамотный как механик чтобы починить машину если потребуется, лучшего кандидата чем русский инженер иммигрант находящийся во Франции на птичьих правах ему было не найти. Люся закончила в Париже курсы машинописи и стенографии и начала искать работу секретаря или делопроизводителя. Когда Люся увидела обьявление в одной из газет, что требуется секретарь в компанию «Спакомер» со знанием французского, немецкого и русского языков она немедленно пошла на прием подать документы и после разговора с Мрочковским была принята на работу. Когда она возбужденная и в преподнятом настроении рассказала об этом родителям, они сразу поняли, что это одно из советских представительств и отговаривали дочь от поступления к ним на работу, но за семь лет проведенных во Франции Люся успела подзабыть весь тот ужас, который пришлось пережить её семье пока они были в охваченной гражданской войной стране и она заявив, что уже взрослая, ведь ей недавно исполнелось 20 лет, все-таки пошла работать в «Спакомер». Ей удалось проработать относительно спокойно только две недели, хотя она иногда ловила на себе сальные взгляды Мрочковского, но не предавала этому особого значения. Все началось когда Мрочковкий пригласил ее в ресторан пообедать, время было дневное и Люся согласилась, во время обеда Мрачковский показал ей состряпанные им документы о том, что отец Люси заочно приговорен к высшей мере наказания за саботаж на предприятии и сказал, что должен привести приговор в исполнение даже здесь во Франции, он рассказал ей, что является офицером ГПУ и только от нее будет зависеть дальнейшая судьба ее отца. В общем он настолько запугал бедную девушку, что она была на все согласна, вечером она сказала родителям что переезжает к жениху и поселилась в квартире, которую снял Мрочковский.