М. Таргис - Золотая пчела. Мистраль

Вы сидите в кресле театра, наблюдая удивительное действо, что создается у вас на глазах талантом постановщиков и актеров. Вы любуетесь образами прошлых лет, переданными особым мастерством художника на прямоугольнике полотна в картинной раме. Вы с трепетом касаетесь страниц старинной книги и разбираете сделанную кем-то от руки выцветшую надпись на полях. Что вы ощущаете при этом – может быть, что на мгновенье соприкоснулись с иной реальностью? Иным миром, иными условиями существования, иными чувствами. Но миг откровения проходит, и вы вскоре забываете о том, что испытали. Герои этих двух повестей заглянули за грань чуть-чуть дальше, не зная, что принесет им это открытие – радость, умиротворение, сознание выполненного долга, разочарование, боль?

Знаменитый в прошлом артист мюзикла, вынужденный оставить сцену из-за психологической травмы, отправляется в небольшой город, чтобы сыграть в спектакле, успех которого дал бы ему шанс вернуться в театр и снова начать жить в полной мере. Можно ли ожидать, что написанная в XIX веке книга сказок столкнет артиста с его собственным прошлым, готовым поставить под вопрос не только судьбу грядущей премьеры, но и человеческую жизнь?

Любопытная студентка случайно попадает на частный островок у побережья Средиземного моря. На старинной вилле она знакомится с владельцем острова – гениальным художником, способным передавать в своих полотнах реальность настолько ярко и точно, что написанные им картины оживают. Удастся ли девушке избежать участи других моделей художника, или она окажется пленницей картины, на столетья привязанной к собственному портрету?

В этой книге читатель найдет две фантазии, где мистика осторожно и мягко вплетается в реальность, не разрушая и не преобразуя повседневную жизнь героев, но одаряя ее легким привкусом нездешнего, оставляя на первом плане деликатно выписанные взаимоотношения между персонажами.

– Мне сегодня приснился твой сон! – торжественно объявила Вероника, с явным удовлетворением разглядывая себя в мутное старинное зеркало над камином.

Хайди, сидевшая за антикварным бюро, оторвалась от своих записей и с усмешкой посмотрела на подругу.

– Как тебе мог присниться мой сон?

– Ну вот так, – Вероника повернулась к зеркалу спиной и привстала на цыпочки в тщетной попытке рассмотреть, как сидят на ней брюки: каминная полка была расположена выше ее талии. – Вот тебе самой что снилось?

– Ничего мне не снилось, – Хайди принялась методично складывать в папку разложенные на бюро документы, старательно проверяя, правилен ли порядок.

– Ну когда мы наконец пойдем на парти?! – простонала Вероника. – Оторвись ты от этих старых бумажек!

– Я почти закончила.

– Так вот, – Вероника подошла к бюро, бесцеремонно сдвинула пачку пожелтевших от времени писем и присела на край столешницы. – В моем сне я была ты.

– Как это? Ты видела себя или меня со стороны?

– Нет, я просто знала, что я – это ты. Ну, как это бывает во сне. И я – в смысле, ты – бежала через горы… Было пасмурно и сумрачно, и совершенно тихо, а я неслась так легко, почти летя над землей, и одета я была только в… наш медальон! – с игривой улыбочкой Вероника вытянула из выреза блузки тяжелый шар на массивной цепочке из непонятно какого тяжелого металла. – В пчелу!

– Вот уж уволь меня от участия в твоих эротических грезах! – Хайди рассерженно захлопнула папку с документами, но тут же замерла, завороженно глядя на медальон, качавшийся в смуглых пальцах Вероники.

– Это же был мой сон! – усмехнулась Вероника, играя с тяжелой подвеской. – Ну ладно на самом деле эту деталь я придумала. Я не помню что на мне – вернее, на тебе – было надето. Но пчела точно была. Я чувствовала, как она качается у меня на груди, такая тяжелая…

Хайди продолжала задумчиво смотреть на металлический шарик: в свете настольной лампы изнутри его высверкивали сквозь вставку тонкого стекла золотые искры.

– On! – Вероника отпустила медальон, и шарик из металла и стекла скользнул по ее груди в вырез блузки, натянув цепочку. – Расстегнуть еще одну пуговицу или это будет уже слишком?.. Так вот. И там, в лесу, меня ждал он – мужчина твоей мечты!

Хайди улыбнулась.

– Мужчина моей мечты?

– Ну да. Я его сразу узнала. И тогда, собственно, я окончательно поняла, что я – это ты. И бежала я именно к нему. А что было дальше, не знаю – проснулась. Какой идиот всегда выключает сны на самом интересном месте?

– И кто же это был?

– Ну кто-кто… – Вероника щелкнула ногтем по лежавшей на столе книге, переплетенной в темную кожу с тисненым золотым орнаментом. Затейливо-кружевные готические буквы гласили: «Die Rabenschlacht» [1] «Битва при Равенне» ( нем .) . – Дитрих твой!

Хайди удивленно приподняла бровь.

– Дитрих Бернский? [2] Дитрих Бернский (Dietrich von Bern) – один из самых популярных персонажей немецких преданий позднего Средневековья.

– Нет, не этот, а тот твой никогда не существовавший безымянный рыцарь из недописанной истории, – фыркнула Вероника. – Неведомый рыцарь, в поисках которого интеллигентная тридцатилетняя женщина могла оставить свой университет и потащиться в такое Богом забытое место, как Янсталь. То есть, я надеюсь , что дело все-таки в придуманном рыцаре, а не в том, что ты тащишься от полоумной бабульки, которая писала детские сказки…

– Это вовсе не детские сказки, а Лаура Таннен была очень интересной личностью, – отрезала Хайди, поднимаясь из-за бюро.

Она подошла к тому же каминному зеркалу, сдернула резинку, удерживавшую ее волнистую каштановую гриву, тряхнула головой, чтобы волосы рассыпались по плечам.

– Как он выглядел-то, мой герой? Он хоть был во что-нибудь одет?

– Все, как положено: меч, железо какое-то, тебе виднее, как оно называется.

– А сюрко [3] Сюрко ( фр. surcot) – средневековая верхняя одежда. Рыцари носили сюрко поверх доспехов и часто украшали гербами. какого цвета?

– Я таких слов не знаю! Собственно… – Вероника нахмурилась, прикусив алую губу. – Я не уверена, что на нем было какое-то железо. И что вообще что-то было, если ты сама говоришь… – Хайди окинула ее холодным взглядом, и Вероника зачастила: – Просто должна же я была как-то понять, что это рыцарь? Или это само собой разумелось? Ну, это ж был сон! – Она обезоруживающе улыбнулась.

– Ну? – поторопила Хайди. – Говори уже, лицом-то он каков?

Вероника озорно рассмеялась.