Юлия Иванова - Дремучие двери. Том I

— Что я, в конце концов, зря летела? Поправки сдавать, времени в обрез, так хорошо придумала, всё бросила, и летать боюсь, теперь вот ещё обратно… Думала — всем сюрприз, ты, во всяком случае, оценишь, а ты… Серый ты, Кравченко! — орала она ему вслед, уже прыгающему прочь по ящикам, скользящему по некондиции из перезревшей хурмы и помидоров, уже сообщнику.

Он обернётся и в бессильной досаде покрутит пальцем у виска.

— Балда, я всё беру на себя! — крикнет она вдогонку.

Он исчезнет, а она опять полезет в море. Ей было то жарко, то холодно. И тогда, и ночью на узкой койке Отарика, где она проворочается почти без сна, то затворяя, то распахивая балконную дверь. И запах зреющей «Изабеллы», и треск цикад. И, как конец света, налетающий время от времени огненный грохот проносящегося поезда, и упоительно-мазохистская мысль, что Денис и эта, «Шкаф», конечно же, сейчас вместе, и его рука на её маленькой точёной груди, и сплетённые тела извиваются, как осьминог, и окно, как у неё, то открыто, то закрыто. И трещат цикады, и пахнет «Изабеллой», и грохочет поезд…

Всю ночь напролёт будут терзать её демоны, снова и снова прокручивая в воспалённом мозгу адскую эту эротику, и она будет пить и пить из ядовитого сосуда, всё более пьянея разрушительной злобой. Это будет захватывающе-мучительно, как заглядывание в пропасть.

«За период зимней кампании 1942–1943 годов Красная Армия нанесла серьёзные поражения гитлеровским войскам, уничтожила огромное количество живой силы и техники врага, окружила и ликвидировала две армии врага под Сталинградом, забрала в плен свыше 300 тысяч вражеских солдат и офицеров и освободила от немецкого ига сотни советских городов и тысячи сёл. Зимняя кампания показала, что наступательная сила Красной Армии возросла, наши войска не только вышибли немцев с территории, захваченной ими летом 1942 года, но и заняли ряд городов и районов, находившихся в руках врага около полутора лет. Немцам оказалось не под силу предотвратить наступление Красной Армии». /И. Сталин/

«Навсегда сохранит наш народ память о героической обороне Севастополя и Одессы, об упорных боях под Москвой и в предгорьях Кавказа, в районе Ржева и под Ленинградом, о величайшем в истории войн сражении у стен Сталинграда. В этих великих сражениях наши доблестные бойцы, командиры и политработники покрыли неувядаемой славой боевые знамена Красной Армии и заложили прочный фундамент для победы над немецко-фашистскими армиями». /«Правда», 23 февраля, 1943 г./

«Суд же состоит в том, что свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму; нежели свет, потому что дела их были злы.

Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идёт к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны». /Иоан. 3, 19–21/ То есть оправданы будут ИДУЩИЕ К СВЕТУ, ПОСТУПАЮЩИЕ ПО ПРАВДЕ.

Ибо дела ПОСТУПАЮЩИХ ПО ПРАВДЕ В БОГЕ СОДЕЛАНЫ.

Это напрямую относится к советским людям. Иосифу удалось своим «жезлом железным» худо-бедно создать Антивампирию, семью народов, противостоящую мировому злу, царству Мамоны.

«…Простите, но я в этом отсутствии самого вкуса к провинциализму, в неумении и нежелании устраиваться своим меленьким мирком, какою-нибудь там самостийностью вижу всё-таки печать величия нашего народа, и его духовного превосходства, по крайней мере, в призвании: единственный в мире народ вселенского сознания, чуждый национализма… И вообще в этом залог великого будущего, а всё великое трудно, и даже опасно». /прот. Сергий Булгаков/ Капитализм — более-менее цивилизованный мир хищников, поделивший территорию на «зоны владения».

Социализм — гостиница с равными правами для всех, но с отдельными номерами люкс. Неимеющие их завидуют имеющим, что потенциально порождает возможность реставрации капитализма.

Коммунизм — дружная семья народов, спаянная любовью. «Все за одного, один за всех». «Хлеба горбушку, и ту пополам».

Царствие Небесное — семья народов, спаянная любовью, в Доме Отца.

Есть вечные ценности пред Богом. Это, прежде всего, добрые дела — накормить голодного, дать крышу над головой бездомному, одеть нагого, исцелить болящего, сеять «разумное, доброе, вечное», «избавлять от лукавого»… Ну и, конечно, благословлённая Церковью защита православного отечества. Точнее, богоугодного, потому что и другие конфессии благословили свою паству защищать Антивампирию — Родину. «Кто душу положил за други и до конца всё претерпел…» «Пароходы, строчки и другие ДОЛГИЕ ДЕЛА».

Каждый день советских людей, прожитый «по правде», превращал личное историческое, тленное время в ВЕЧНОСТЬ, в вечную ценность, благословлённую Небом. Это прекрасно понял Пастернак в обращённых к Иосифу стихах:

Я понял: всё живо.

Векам не пропасть, И жизнь без наживы — Завидная часть.

Спасибо, спасибо Двум тысячам лет, В трудах без разгиба Оставившим свет.

— Постой, почему «Двум тысячам»? — спросил АГ.

— Двухтысячелетняя история христианства, сын тьмы. Слушай дальше:

Суд будет над мироощущением, «состоянием души» каждого. Сумел ли человек за свой земной путь выздороветь от порождённого самостью вампиризма или хотя бы понять, что БОЛЕН? Или по-прежнему отнимает у Неба время и души детей Его, а свою жизнь тратит, чтобы самоутвердиться за счёт других и даже самого Неба…

«Чтоб служила мне рыбка золотая, и была бы у меня на посылках»…

Мироощущение малой части вселенского восходящего Целого — Богочеловечества, самоотверженно служащего этому Целому… Оно, осознанно или интуитивно, имелось у советского народа. Это был уже НАРОД а не стадо.

Состояние души, сердца, осознавших себя как «малое в великом», его соответствие Замыслу. Всякая малая клетка, самоотверженно служащая всякому живому организму на земле, частью которого она является, получает в награду жизнь. Временную, земную. Цветок, дерево, птица, любая клеточка и орган человеческого тела…

— Кроме аппендикса, — хмыкнул АГ.

— Жизнь земная — награда за соответствие Замыслу на земле.

Жизнь вечная — награда Неба.

«Сейте разумное, доброе, вечное»… Всё это заложено в Молитве Господней «Отче наш» — Формуле Спасения. В традиционных христианских ценностях, во многих других религиях мира.

Было ли такое мироощущение у «товарищей» с их «мечтой прекрасной, ещё не ясной», которая являлась, безусловно, заложенной в сердце тоской по Свету. С отвержением буржуинской Вампирии, где можно за счёт других дать вволю разгуляться самым низменным инстинктам, с мечтой о Тайне, — они были «на Пути». И Господь неведомо стоял рядом, и рождалось в сердцах Царствие, давая ощущения счастья, полноты истинного бытия, выхода бессмертия в Боге, приобщения к Великому Целому.