Юлия Иванова - Дремучие двери. Том II

/Филарету/

«Хочу воспеть свободу миру, на тронах поразить порок».

Вампирский порок тронов, развращающих и губящих всех и каждого — вот оно, рабство лежащего во зле мира.

«Да будет воля Твоя на земле как на Небе»… Почему же мы сомневаемся в правомерности стремления к созданию Божьего порядка уже в этой жизни в противовес «лежащему во зле» миру? Разве не исполним тем самым волю Неба? Да, первая попытка была не слишком удачной, «строители отвергали камень, лежащий во главе угла», но разве не обязаны мы, пусть порой ценой крови и насилия, строить справедливый, угодный Богу мир? Или ценой ещё большей крови и насилия отдать его на произвол царству зверя?

Когда делаешь добро — приходит Господь. И уходит, когда творишь злое. Независимо от того, атеист ты или верующий.

ВАМПИРИЯ. Человеку заповедано в поте лица добывать хлеб свой. Нигде не разрешено питаться силами и жизнью других, ничего не отдавая взамен. Здесь сатана пасёт свою добычу — откормленный кровью других грех. Не ты ли в праздности и роскоши бредёшь, погоняемый его кнутом, в преисподнюю?

РОДИНА — часть замысла Божия о тебе. Своеобразный предназначенный для тебя футляр, который не может быть сам по себе свят или грешен. Служить тьме, ради якобы Родины — идолопоклонство, жертва Небесным отечеством ради земного, вечностью ради временного.

СЛУЖЕНИЮ ЧЕМУ была жизнь совков? Праздности и похоти номенклатуры? Очень в малой степени. Собственным похотям? Тоже нет, наверное, ибо была своеобразная «цензура похотей». Государственной машине? Родине? Да, скорее всего. И это служение было во многом положительным, ибо позволило уберечь от Вампирии православное отечество, дав народу шанс служить ближним добрыми самоотверженными делами. То есть жизнью «по-Божьи», несмотря на государственный атеизм.

— Враньё, что самая производительная работа — на себя. — спорила Иоанна с видимыми и невидимыми оппонентами, — Вот где-то на севере строят в невероятных условиях город, куда должны скоро приехать люди его обживать. Прокладывать рельсы, долбить вечную мерзлоту… Эти люди делали чудеса… Работать на себя — пошло. На господина, алчного хозяина — унизительно, это вообще с церковной точки зрения человекоугодие. На благо отечества, если оно не принадлежит хищникам — да. На прогресс со знаком плюс /наука, техника, культура/ — да, но здесь очень легко заблудиться со знаками. На дела добра и милосердия — да, ибо это служение Небу.

— А на кесаря?

— Здесь по известной формуле: «Богу — Богово, а кесарю — кесарево». — Солдаты шли в бой «За Родину, за Сталина!» Но если кесарь — вампир, предатель интересов отечества, самодур и пьяница, наплевавший на высшее свое предназначение — он губит паству, вместо того чтобы спасти и сохранить /не случайно слово «спасти» от «пасти»…/ Служить такому кесарю — не только идолопоклонство, но и отдание Богова… Мы разделяем с ним грехи перед народом и Небом, ибо сами посадили его на трон.

Формула Достоевского «если нет бессмертия, то всё дозволено» была опровергнута исторической жизнью «товарищей» за семьдесят лет советской власти. В том смысле, что душа изначально знает, что она бессмертна, и стихийно живет согласно этому своему тайному знанию. Одни лихорадочно собирают материальные ценности, подобно пушкинскому скупому рыцарю, забывая, что придётся всё оставить, то есть перенося свою веру в личное бессмертие на земную жизнь. Другие инстинктивно находят верный путь и вершат дела Света — просто как потребность души летать. Инстинкт самосохранения в вечности порой сильнее греха, ибо все земные мощные стимулы — самоугодие, размножение, гордое тщеславие — лишь извращенные болезненные проявления заложенного в душе ведения о полноте бытия. Бог прорастает в душах людей.

Весной 98 г. новый премьер Кириенко заявил, что был убежденным комсомольцем, коммунистом, да и сейчас убеждён, что это самая лучшая и справедливая идея… Но поскольку она неосуществима, он стал банкиром и капиталистом. Вроде бы умный, обаятельный молодой человек… То есть корабль плыл к Земле Обетованной, потом капитан свихнулся и повернул к вечной мерзлоте, штурман и боцман передрались из-за корабельной казны, матросы спились, в трюме течь. И вообще на корабле чума. Но часть команды, здоровая, разумная, вместо того, чтобы взять руль в свои руки, арестовать предателей, заделать течь, излечить или изолировать чумных, протрезвить алкашей и попытаться всё-таки спастись, достичь Берега, — заявляет: «Раз на корабле всё плохо, давайте поплывём к айсбергам».

Несколько веков Откровение Неба призывало «глаголом жечь сердца людей» лучшие умы и совесть Руси, отвергая категорически «широкий путь в погибель», которым вы сейчас собрались следовать. Открывая, ремонтируя, восстанавливая храмы, жертвуя на церковь и на словах примиряясь с Богом, вы отвергаете самое главное — курс, в котором одно несомненно — он указывает на «Прочь!» Вы можете не очень чётко знать «Куда?», колебаться, плыть по синусоиде, блуждать — Господь вам простит, но мы точно знаем, где это «не туда!», мы его выстрадали. Прочтите Евангелие и подумайте о пассажирах на корабле, за загубленные души которых Небо спросит с вас, с команды…

Мы на словах начали исповедывать Бога, но Его стало меньше в нашей жизни, несмотря на открывающиеся церкви. Звериная лжесвобода поработила страну, и теперь мы пожинаем горькие гибельные плоды. Нынешние беды нам даны для нашего вразумления, ибо Небу нужна иная Россия, хранительница православных традиций, удерживающая мир от падения в бездну. Если мы не осознаем, что происходит, если сомкнёмся во зле с окружающим миром, с Вампирией, то пропали. В мире не станет «удерживающего», и мы всех утянем за собой пропасть.

«Горе городу нечистому и осквернённому, притеснителю!

Не слушает голоса, не принимает наставления, на Господа не уповает, к Богу своему не приближается.

Князья его посреди него — рыкающие львы, судьи его — вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости.

Пророки его — люди легкомысленные, вероломные; священники его оскверняют святыню, попирают закон.

Я истребил народы, разрушены твердыни их; пустыми сделал улицы их, так что никто уже не ходит по ним; разорены города их: нет ни одного человека, нет жителей.

Итак ждите меня, говорит Господь, до того дня, когда Я восстану для опустошения, ибо Мною определено собрать народы, созвать царства, чтоб излить на них негодование Моё, всю ярость гнева Моего; ибо огнём ревности Моей пожрана будет вся земля». /Соф. 3:1–4, 6, 8/ «Ревность» — это так понятно человеческому сердцу! — размышляла Иоанна, — это измена Богу, Его делу. Его замыслу о тебе.