Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

- Ну я уже согласен, - говорит Максим. - Я был пижоном и дураком и не успел вовремя притвориться. А на моих ошибках учились наверняка. Но, Франческо, вспомни хотя бы, с чем я к тебе в первый раз явился. Через голову моего начальства, между прочим.

- Вы меня необыкновенно обяжете, господин Щербина, если хотя бы попробуете заподозрить, что... - на весь оборот дыхания не хватает. Голос садится от ненависти. - Я способен сделать хоть что-то сам.

Максим улыбается, поднимает руки. Дурак. Идиот. Кретин.

Кейс переводит взгляд на каменную панель. Лазурит - чисто синий, яркий, с небольшим количеством белых паутинных прожилок. Кажется, из Сары-Санг. Швы совершенно незаметны. Лихой росчерк буквы S, растянутой по диагонали - родиевое покрытие. Представительская панель. Интересно, владельцу нравится наблюдать этот официоз каждый день - или он просто красуется на фоне?

- Так чем я вам не угодил, господин Сфорца? - продолжает Векшё. - С трупом, оказывается, все в порядке, операция близится к завершению, у моего руководителя и у приглашенного специалиста ко мне претензий, о которых я осведомлен, вроде бы нет...

Сфорца смотрит на него как таран на новые городские ворота. С профессиональным интересом.

- Вы мне не угодили тем, что с самого начала операции подсиживали вашего руководителя, а под конец просто сдали информацию наружу. Мне не жалко Юсефа. Он мне просто под руку вовремя не подвернулся со своими связями и со своим кокаином, да? Тут вы все правильно подумали. Но вы рисковали моим племянником, чтобы устроить козу Максиму.

- Это уже слишком! - подскакивает... отнюдь не Карл Векшё, а жертва его происков. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. - Франческо, перестань, мы все устали, но не до...

- Я ничем и никем не рисковал! - цедит сквозь зубы интриган. - Я вел Юсефа с самого начала... - и осекается, и смотрит с отвращением на недопитый бокал, а потом в один глоток выхлебывает остаток. Улыбается. - Вы могли бы и спросить, а не пользоваться подобными штучками.

Руководитель самоуверенного интригана плавно опускается на стул. Приподнимает брови, кажется, перестает дышать.

- Там, - вздыхает Сфорца, - был лимонник, да? Очень полезно для здоровья, но привкус, конечно... Вот это вы от усталости. И от желания сказать. Недостаточно же просто сделать. На что вы надеялись? Вы ведь Максиму на прощанье рассказали бы, как у вас все вышло. Чтобы победа считалась настоящей победой. Вообще вы хорошо все продумали, за исключением этого момента и еще за одним вычетом - про ящик и я знаю, и Совет про него знает, и заглядывает. Письмо было оставлено для них, чтобы они поняли, что паниковать не надо, мы понимаем, что они ни при чем. И случись такое несчастье, как вы планировали, само по себе - я не счел бы Максима виновным. Форс-мажор, осложнение, в котором никто не виноват.

- Да вы бы и так не сочли! - Векшё закладывает ногу на ногу. - Я ведь не слепой. Есть люди, которым все можно. Прыгать через голову начальства, бить морду вашим родственникам, врать всем, убивать, забывать что угодно где угодно, переспать с новым экспертом прямо посреди совещания... Всегда все можно и все вокруг только аплодируют. Университет... да когда они выяснили, что он психопат, они убить его должны были. Должны! А они?

Сфорца подпирает костяшками подбородок. Ловит отвисшую челюсть. А что он думал, если человека подобного типа долго, методично тюкать с кротостью голубиной по всем ссадинам, тот ему букеты роз начнет преподносить? Благоухать росным ладаном при каждом слове?

Все-таки сволочь. Запредельная и все осознающая притом. Размазал этого Векшё, который страдает даже не жабой, а самой обычной латентной социопатией по стенам с высоты авторитета. Того самого авторитета, который для референта, кстати, служил сдерживающим фактором и "заказчиком" поведения. И вот этого-то Карл Векшё не заслужил, в отличие от служебного расследования и наказания по всей строгости за вопиющую выходку с журналистом и почтовым ящиком.

Нет, ну а референт-то сукин сын, следом думает Кейс - я же ему на пальцах, на пальцах объяснила, чем это грозит! Прилюдно! А впрочем, какой с него спрос? Веками никто не понимает, на какую полку этих класть - не то врожденный сволочизм, не то что-то сродни дислексии в отношении норм. Угроз не осознает - не ощущает, точнее, рискнуть готов чем угодно, хоть собой, хоть другими, сожалений не испытывает и уроков не извлекает. Даже наказывать бесполезно. Студентам отдать, на опыты. Роскошный экспонат.

- Я кстати, так и не понял, - грустно говорит Максим, - почему они этого не сделали, а просто с факультета меня выперли. Абсурд какой-то. А я думал, Карл, что вы работать хотите.

- Я хотел. И я даже работал. Пока вы, вы меня не дернули и не заставили с собой состязаться. С гандикапом!

- Смотри, - кивает Сфорца. - Слушай. Тебе вдолбили, что ты примерно вот это. Скажи, когда разница дойдет. Вы продолжайте, пожалуйста, господин Векшё. А я должен был вас оценить, сравнить и сделать выбор? Изгнать паршивую овцу, да?

- Да мне плевать, кто тут паршивый! Но я хотя бы усилия прилагал! Я себя в раковину морскую свернул, чтобы быть как люди, а не вытворял все, что в голову взбрело! Мне было не все равно!

Сфорца наклоняет голову к одному плечу, к другому, хрустит позвонками. Запущенный остеохондроз. Позорише...

- И для чего же вы так напрягались? Ради какой награды?

- Ради... ради... да что вы, сами не понимаете? - уже не трещит, хрипит. - Чтобы было правильно.

- Да? - Вот теперь Сфорца перестает изумляться и начинает терять человеческий облик. Звериного не обнаруживается, скорее, и правда что-то из-под холма. Короны не хватает и наряд не тот, но это все атрибутика. А вот лицо светлеет и плавится, в глазах металлический блеск. - Правильно - это когда вы стали бы моим фаворитом, подставив моего друга? Когда вы стали бы фаворитом моей сестры, едва не погубив ее сына? Правильно - это так ходить по головам, чтобы никто не мог поймать за руку, да?!

- А что бы мне сказала ваша тетушка, а?

- И что же вы имеете в виду? - Потомственный герцог, тиран и кондотьер поднимается, опирается на стол.

Хорош, надо признать. "Какая прелестная гадость!". И внушает трепет, невзирая на то, что по виду его можно намазать на каменную панель у него за спиной. Таким же тонким слоем, как он Векшё. Обманчивое впечатление, Кейс знает это по себе. По позвоночнику бегут мурашки...

Но блудному балту уже все по колено.

- Да хотя бы то, как ее от внешней безопасности отстранили. Прошли по голове. И ничего.

Сфорца слегка подается вперед, скребет ногтями по стеклу столешницы, потом запрокидывает голову и начинает смеяться.

- Вот вам и цена вашей... правильности. Вы себя в такую раковину сворачивали, что чужое неэтичное действие решили мало что повторить... превысить - чтобы добиться той же цели. А если бы Максим уронил на Флориду одну бомбу и получил повышение, вы бы уронили пять? Мне же это должно нравиться, да? А что мне нравится - то и закон, и совесть. Пока в университете надо было сворачиваться, вы и сворачивались. А тут можно развернуться, да? Как сказал бы Алваро - обломитесь, мой юный Карл. Вы спутали "благодаря" и "вопреки".