Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

- Какой?

- Повесить над камином голову компаньеро Амаргона, в обрамлении из местной растительности.

- Боюсь, что я еще не выплатил прошлый кредит... - Учитывая обстоятельства получения кредита, учитывая, как именно и обо что пострадал героический спасатель, и почему, второй раз брать деньги за ту же рыбу - это уже перебор. - Но госпоже Сфорца можно еще раз и внятно объяснить, какую пользу уже принес этот компаньеро - и какую еще принесет.

- Польза ее в настоящий момент не интересует. - Вежливый человек скорпион рушится в кресло, позволяя временному хозяину палаты опуститься на кровать. - Ее интересует голова. Желательно - хорошо выделанная. В натуральную величину.

Отчасти это понятно. У Одуванчика зуб на Мировой Совет... а у представителя Совета во Флоресте - зуб на Одуванчика, потому что крови он у нее попил больше, чем все остальные, вместе взятые.

- Попросите Паулу, она все-таки помнит, что Амаргон нашел Антонио первым. У нее приоритет на эту голову, особенно в плане права убежища.

- Королевство Неаполитанское какое-то, - доносится мрачное ворчание из-за спины Максима. Судьба его и жизнь перебралась туда, прячется. Приятно. То есть, никуда не годится, но все-таки... - Головы! Вы еще скальпы начните собирать.

- Скальп не производит нужного впечатления, - задумчиво отвечает из кресла председатель антикризисного комитета. - Тем более, что его можно снять, не нанося особого ущерба.

Его самого, в свое время господин Сфорца затребовал целиком. С головой на плечах. В зверинец.

Через пару недель господин Сфорца едва ли не переселился в этот зверинец сам, а комната, она же камера, с надписью "Здесь водятся скорпионы" начала обретать статус центра и оси вращения главного здания корпорации. С головами и скальпами как-то надежнее. Стоят себе на полке или висят над камином, молчат, ничего не хотят, знай себе - стирай пыль метелочкой. Или лед меняй в холодильнике...

Кейс пытается провести ревизию себя - и не привлечь при этом внимания. Получается, конечно, хаос движений от волос к воротнику и обратно - и никакой официальной ноты в полудомашний костюм все равно внести нельзя. Быть мне убиенным во цвете лет... но зато офисным пингвином дальше дразнить не будут.

- А что он такого натворил, этот ваш Амаргон?

- У него, - жизнерадостно объясняет Эулалио, - идея фикс. Что Терранова уже лет двести как разобралась бы со своими внутренними проблемами, если бы каждый раз в критический момент сюда не влезали доброхоты из Старого Света, одержимые желанием сделать как лучше. Причем, как правило, весьма разнообразные доброхоты, с взаимоисключающими "как лучше". Дальше следовала катастрофа. Главная сложность с этой идеей фикс заключается в том, что в описательном смысле она совершенно корректна. Последние два обвала были порождены именно вмешательством извне. Ну а теперь представьте себе, какие выводы сделает из такой посылки... если не ошибаюсь, тогда еще семнадцатилетний молодой человек из Сан-Хуана. Не знаю, доктор Камински, насколько вы в курсе того, что у нас творилось на юге, но Сан-Хуану особенно не повезло - город промышленный и его утюжили трижды. Сначала господа генералы, потом войска МС.

- А! - говорит Кейс. Выпрямляется, подбирает ноги. Только что лежала, вжимаясь в кровать, теперь сидит - и дела ей нет до внешности. А было бы о чем беспокоиться; ладно, 130-й сонет Шекспира я ей напомню, когда меня будут убивать за неожиданный визит и полную к нему неготовность. И, вероятно, меня убьют второй раз. - Тот мальчик с дурацкими советами... какие семнадцать, что вы? Да я представляю, что тут творилось, разузнала перед тем, как переезжать. Ваш Одуванчик просто не может посмотреть на происходящее снаружи. Да, наверное, влезая, когда у больного начинается кризис, со стороны кажешься злым отравителем...

- И примерно в трети случаев им являешься... - кивает Эулалио. - Винландская рулетка с двумя револьверами. Вмешательство - невмешательство. Как при нейрохирургии. Пациент может умереть от опухоли, а может от операции или от последствий операции. На это очень трудно смотреть снаружи, если лежишь на столе - и если тебя не спрашивают, оперировать или нет. А ему сейчас... двадцать три, если не ошибаюсь. Начал в четырнадцать.

И почему-то кажется, что половина слов не о том и что говорящий где-то внутри себя давится хохотом. Ну да, да, такая у меня вышла личная жизнь, чего уж там. И степень, до которой я горжусь и радуюсь, что она такая - да, зашкаливает, да, до неприличия. Да, меня попросту раздувает от зависти самому себе, как рыбу-пугало. Еще бы господину скорпиону не смеяться, он в курсе того, что я думал обо всем этом раньше.

Весь рестийский филиал в курсе, в общем-то. И теперь этот филиал в меру тактичности и бестактности выражает свои впечатления. Кто про себя, а кто вслух.

Чем бы ни тешились, лишь бы любимая женщина не переживала.

А она переживает уже потому, что ее вообще упоминают в разговорах. Вдвойне - потому что за спиной. Втройне - потому что в связке со мной. В каком контексте - уже не так важно, хотя некоторые контексты сами по себе достойны помещения в музей, под стекло.

Нужно будет найти того, кто выдумал, будто я наконец откопал себе в личное пользование Франческо Сфорца нужного пола, и вежливо предупредить. Потому что когда его найдет Кейс, она его убьет.

Пожалуй, переплюнуть эту версию может только теория, по которой я откопал себе в пользование мистера Грина-и-так-далее нужного пола и статуса. Кто-нибудь несомненно додумается. Но вот его вряд ли убьют. Наш домашний скорпион нашей домашней черношеей кобре, кажется, нравится. И не в виде блюда, что удивительно.

- Вы знаете, что тут, во Флориде, было? Как местная полиция, которая в бедных кварталах уже откровенно работала на местный криминалитет, вплоть до того, что начальник участка - правая рука босса, и вот эта полиция держала кварталы против всех. Против этого, как его, Пелаэса - или другого такого же урода... и против Совета, который их отсюда выбивал. Половина тех полицейских до сих пор служит в Управлении - и это, пожалуй, лучшие из всех. Только при виде взяток теряют волю, - усмехается Кейс.

Очередное напоминание, что управлением нужно заняться - и поскорее. И очень здорово наблюдать, как эти двое ходят вокруг друг друга, шевелят вибриссами - или что там у кого, выясняют, что перед ними: добыча, враг, партнер - все вместе?

- Да, вполне конструктивная реакция, - соглашается Эулалио. - Не очень приятная, но нормальная, жизнеспособная. А по меркам Старого Света, по официальным меркам, конечно, коррупционер - это вещь куда более страшная, нежели политик противных тебе убеждений, не так ли?

За плечом фыркают.

- Они лет триста не видели политиков противных убеждений через прицел, со стороны дула. Так что страшнее взяточника зверя в нашем лесу нет. А если еще точнее, - женщина придвигается поближе к собеседнику. Сантиметров на десять. - Нет ничего страшнее коррупционера на уровне рядового полиции и члена вспомогательного отряда радикальной группировки умеренного крыла оппозиции. Потому что на высших уровнях можно лоббировать, взрывать и расстреливать.