Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

- Привилегия высших классов - рисковать жизнью за интересы и убеждения. Res publica альбийского или литвинского образца, не так ли, доктор Камински? Неофициальная, необъявленная, но тем не менее. Воюющие, молящиеся и работающие. Только место Церкви в социальной системе заняла та часть науки, что двигает промышленные революции. И сфера поддержки, конечно. Мы как-то говорили об этом с господином Сфорца.

Говорили. Было дело. И один из собеседников, тот, что устроился в кресле, считал, что стоит у стенки. Впрочем, большая часть аудитории разделяла это мнение.

Сейчас он, кажется, более чем доволен своей работой, своей жизнью. То, что раньше торчало осколками стекла, давно сгладилось, и все же не ушло до конца. Вслушиваешься, вглядываешься - тогда чувствуешь застарелое, почти привычное, нытье на стыке затылочной кости и атланта, словно песка в шарнир бросили. Но не то, что год назад, не сравнить просто. Это живой человек с осколками старой войны, засевшими в нем, а не вежливый ходячий покойник.

- От наступления подобной республики на здешние реалии местные пытаются свернуться в бронированный шар и отстреливаться на 360 градусов. Знаете, почему? Наше сословие воюющих ни черта не знает о том, чего хочет. Все это вмешательство начинается как "жалко котеночка" и заканчивается "ничего себе выросла скотина, а ну пошла вон!" - или "давайте ее срочно кастрируем, вдруг поможет". Мы, из своего благополучного Старого Света, хотим, чтобы люди не убивали друг друга и не ели, буквально, как здесь было в осаду. И ни черта не представляем о том, почему они убивают и едят. Совет видит "горячую точку" на глобусе - и давай ее тушить.

- И чрезвычайно обижается... вернее, точней будет сказать, обижался, когда его мероприятия - все, включая вещи полезные, встречают тем самым огнем на 360 под лозунгом "дайте нам уже как-нибудь самим разобраться". Вот, возвращаясь к моей просьбе, компаньеро Амаргон и решил, что главное - выжить отсюда доброхотов. Корпорации его беспокоили куда меньше. С теми, кто ищет конкретной выгоды, в его представлении, легче договориться.

- Вы можете повлиять на позицию Джастины как официальное лицо, - напоминает Максим. - Это будет проще и надежнее. Она, в конце концов, чрезвычайный посол доброхотов. И сейчас все-таки не время вспоминать прошлые претензии.

Любимая женщина уже переползла на внешний край кровати и даже свесила вниз босые ноги. Разглядывает гостя, обнюхивает, ощупывает взглядом. Почти не пытается поддеть.

- А вы из Винланда, - говорит. - И долго преподавали. Где-нибудь в Онтарио или Манитобе, так?

- Где-нибудь, - кивает Эулалио. Слегка разводит руками, извиняясь: мол, сами понимаете, мое прошлое принадлежит не мне. - Мое официальное лицо - это стратегический резерв командования. Потому что если все пойдет так, как мы хотим, именно госпоже Сфорца и придется с ним работать.

- Пусть обмениваются любезностями через решетку, пока фонтаны не иссякнут, - советует Кейс. - Это иногда помогает. Хотя это все, конечно, совершенно не мое дело.

- "Господин Лим, проблема в том, что моя жена хочет оторвать вам голову - не позволите ли вы ей попробовать..." Кстати, с вероятностью помогло бы.

- Кстати, где сейчас этот герой экстремальной журналистики? - спрашивает Максим.

- Неизвестно. Он, представьте, позвонил Васкесу с городской АТС, непосредственно с АТС, я имею в виду, с девятки - и сказал, что у "Сфорца С.В." есть неделя, пока он решает, какую именно пластическую операцию делать.

- Не надо операцию... такой коллекционный нос нельзя трогать. А реакция, пожалуй, неадекватная до истерической. Ему сейчас надо стричь купоны и приходить торговаться в ореоле славы героя-спасителя. Да и без ореола он может откусить больше, чем прожует. У нас же новая блажь - семимильными шагами к признанию за Флорестой права на самоопределение.

- Вы забыли про его коллег по Бригадам. И про людей под ним. Далеко не все там будут в восторге от происшедшего. Не меньше половины. А во второй половине не меньше трети придет в восторг по неправильным причинам. Так что рисковать имеет смысл только за что-то очень весомое. Наш Одуванчик хочет быть невестой, а не женихом.

- Мусульманской невестой он хочет быть. Так пусть уже заявит, какой свадебный подарок хочет. Вряд ли ему откажут. - Очень сильно вряд ли. Разве что запрос будет уж запредельно фееричен.

- Пусть попросит голову господина Сфорца - и я на нем женюсь, - говорит Кейс.

- Я против, - говорит Эулалио.

Максим думает и кивает:

- Я тоже. Даже дважды.

- Кстати, о господине Сфорца, пока он еще жив. Он в весьма резких выражениях посоветовал мне заняться вашим учебным заведением и порядками в нем, - председатель антикризисного комитета закладывает руки за голову. - Я намереваюсь с удовольствием последовать этому совету. И хотел бы использовать ваш случай как казус белли.

Это когда-нибудь кончится? Кончится ли это когда-нибудь, или мне уже застрелиться все-таки? Кто-нибудь способен услышать мое мнение и обратить внимание на мое отношение к учебному заведению - или они никого не волнуют?..

- Ну и с каких пор от казуса белли требуется разрешение?

Кейс поджимает ноги, берет себя за пятку и так замирает, прислонившись к спинке кровати. Пытается видеть сразу двоих. И еще удивлена. Кажется, прозвучало слишком резко.

- Видите ли, я знаю, что у вас лично к университету претензий нет. Наоборот, когда мы разговаривали с вами в последний раз, вы были им вполне признательны за то, что они вас всего лишь выпустили с волчьим билетом, а не убили, как должны были. Но я понадеялся на то, что последний инцидент все-таки заставил вас задуматься.

Несомненно, заставил. И был один интересный разговор, после которого чертовски хочется запустить руки в базы данных университета, посмотреть, что там за чудеса в личном деле. Защищены они, наверное, так себе, а у нас есть Королева - так что можно заняться. И раньше можно было, что мешало-то? Наверное, полное отсутствие любопытства по этому поводу. Все казалось совершенно ясным. Теперь, конечно, у меня есть вопросы. За что они меня перевели - по-прежнему понятно, структурам Совета деятели вроде меня не нужны, но почему не выгнали, как положено?

- Я думаю, что у Карла, в отличие от меня, есть претензии - и вполне обоснованные. Я их поддержу.- Еще как поддержу. Это просто свинство, то как с ним обошлись. И опасное свинство. Я, конечно, тоже дурак...

- Я думаю, увы, - разводит руками Эулалио, - что претензии Карла причиной реструктуризации не сделаешь... да, прозевали человека с неподходящим психологическим профилем. Серьезная ошибка. Но именно этот профиль, сами знаете, чрезвычайно адаптивен. Собственно, и мы могли еще долго не узнать о том, что Векшё сначала неправильно распределили, а потом покалечили, если бы его так качественно не заклинило на вас лично. Им будет чем оправдываться.