Татьяна Апраксина - Пустите детей

- Вы можете не принимать его раздражение на свой счет, - щелкнув пультом, сказал референт. - Боюсь, что в комитете сейчас творится такое, что Грозный был еще весьма сдержан...

- Я, в общем, даже понимаю. Там сейчас вирусная паранойя выведется. Питательной среды хватает... - Джастина свернулась на диванчике в переговорной, положила голову на мягкий подоконник, длинно и с удовольствием вздохнула.

Референт открыл банку энергетика, перелил напиток в высокий стакан, кинул несколько кубиков льда, вставил соломинку. Спокойно, ритмично, словно считал про себя "раз - открываем, два - льем, три - бросаем банку в урну...". Это успокаивало. Он вообще умел успокаивать, и в первую очередь - тем, что совершенно не волновался сам.

Стакан очутился на столике перед Джастиной, Максим уселся на противоположном подлокотнике дивана. Уже скинул пиджак и закатал рукава рубашки, хотя в комнате было достаточно прохладно.

- Да, удивляться нечему. - Удивляться было чему, в том числе тому, что референт перестал изображать глыбу льда, намерзшего вокруг стальных стержней. - Нам отдали, целиком, организацию, о которой в комитете до сих пор даже не слышали.

- То есть?

- Госпожа Фиц-Джеральд... разве вы до сих пор не поняли? Ваш Потрошитель никак не Хуан Алваро Васкес. - Кто? А, тот самый юный убийца-одиночка, вспомнила Джастина... - Он вовсе не надеялся на то, что его явление останется тайной. Ему это и не нужно было. Более откровенно сдать свою организацию он мог бы только одним способом: записавшись на прием к Грозному с полным пакетом документов.

- Что это за организация? - с сердца свалилась целая тонна камней, интересно, расслышал ли референт грохот... этот может, пожалуй.

- Вы, разумеется, слышали о подпольном Радужном Клубе? Настолько подпольном, что о нем слышали практически все, а комитет знает его членов поименно, а заодно и получает протоколы каждого заседания.

- Это же тусовка старых болтунов... играют они в тайную ложу, да и все.

- Это умеренное крыло. Есть и радикальное. А вас посетил представитель радикального крыла, который, надо понимать, недоволен деятельностью своих коллег. Настолько недоволен, что решил отдать их нам.

- Однако... - Джастина задумчиво грызла трубочку. - Теперь Совет растерзает любого, кто хоть пискнет против скорейшего объединения.

- Именно так, - светловолосый референт кивнул. - Плюс наверняка под шумок снесут все антипанафриканское лобби. В ближайшие десять лет антиглобализм станет равносилен признанию в сотрудничестве с радикалами Радужного Клуба.

- Как вы думаете, это единственный ренегат?

- Сейчас рано об этом говорить. Посмотрим, что произойдет за неделю на других территориях. Возможно, я делаю поспешные выводы, и все это вообще акция Совета, - Максим покачал головой. - Ну что, вы уже успокоились?

- Да, спасибо. Вы мне подкинули вкусную загадку.

- Я старался... - мальчишеская улыбка.

Шантрапа, подумала тогда Джастина, и три дня спустя она думает то же самое - ну шантрапа же, и шантрапа редкостная, чудесный мальчик, штучный товар, умеют же на берегах Белого моря такое выращивать, а чуть южнее - шлифовать, превращая в настоящее сокровище...

А возлюбленный жених - зараза, тоже редкостная, и его даже понять можно: это Джастина дает показания, а в свободное время валяется по диванам, ходит в бассейн и тренажерный зал в гостинице, не жизнь, а сказка... но Франческо разбирается с тем, во что перелинял Радужный Клуб, который сто лет никто не принимал всерьез, а выросло такое, что лучше бы в прошлом веке, когда нравы были куда круче, всех перевешали.

Это ведь с Джастиной обращались, как с гранатой в хрустальной оболочке, а троим ее спутникам показательная акция ренегата из радикального крыла Радужного Клуба стоила жизни. И это - вполне намеренно, мистеру Потрошителю нужно было подтвердить, что он представляет организацию, совершенно не стесняющуюся насилия и готовую перейти к нему в любой момент.

Три трупа и одна барышня, с которой даже пылинка не упала - хорошая демонстрация возможностей и намерений. Выразительная. Но теперь это забота Франческо, а Джастине остается выполнять приказ Грозного Ричарда, то есть, доверить заботу о своей безопасности корпорации "Сфорца С.В." и выполнять все поступающие от ее представителей указания. Представители же велели сидеть в гостинице и не создавать лишних хлопот. А так как от подъездной дорожки гостиницы до контрольного пункта на выезде - пять километров хорошо просматриваемой территории, бояться больше нечего. Ни за себя, ни тем более - за остальных.

Мероприятие носило убийственное название "Финальное совещание по инциденту Потрошителя". Если, конечно, носило в самом деле, если Максим не пошутил. Может быть, оно называлось как-то скучнее. Но в конференц-зале корпуса службы безопасности собрались все известные Джастине важные персоны корпорации, и еще пяток неизвестных. Разумеется, сам владелец; Габриэла и при ней трое; невесть зачем - де Сандовал, и еще какие-то загадочные личности, один, кажется, вообще глава производственного отдела.

Говорили долго, говорили скучно - уточняли формат мероприятий по безопасности решительно везде, от фабрик до авиаперевозок. Франческо вообще в совещании не участвовал, как устроился на подоконнике с ноутбуком, так и долбил по клавишам с обычной скоростью, даже не поднимая головы. Сидевший рядом Рауль малевал шаржи на выступающих и подсовывал их Джастине, пока она не наступила ему каблуком на ногу: смеяться посреди выступления было бы неприлично, а после шаржей - хотелось. Вообще смысл присутствия Джастины на заседании был ей категорически неясен: какое она отношение имеет к безопасности авиаперевозок? Ну, могли бы и протокол заседания прислать, право слово... а при взгляде на Сфорца возникал соблазн достать наладонник и включить музыку. Через наушники, конечно, зачем же эпатировать публику. Но было бы всяко приятнее, чем разглядывать постные рожи и слушать еще более постные речи...

Унылая атмосфера, заставляющая размышлять о благотворном влиянии поста на душу и тлетворном - на настроение, рухнула, обвалилась, испарилась в один момент. Причем как-то против логики и здравого смысла. В неправильном порядке, точнее.

Франческо вскинул голову - Джастина готова была в том поклясться! - секунд за десять до того, как глухо зажужжал телефон в нагрудном кармане пиджака Максима. Сфорца прекратил щелкать по клавишам и словно принюхался. Женщина наблюдала за ним, затаив дыхание: слепые, невидящие глаза искали что-то в запредельной дали, за пятикилометровой полосой безопасности, за забором... намного дальше.

Звонок - утробное ворчание виброшмеля, несущего горький нектар очень дурных вестей. Это поняли - почувствовали - трое. Сама Джастина, Рауль и референт. Сфорца же знал раньше.