Ивакин Геннадьевич - Мы погибнем вчера

– Кончайте базлать! Разорались на весь лес. Таругин!

– Я, товарищ командир…

– Вытащи этому…

– Метису! – встрял Еж.

– Чего?

– Ну метис… Как у Майн Рида – ни то ни се. Русский датчанин на службе Германии. Смешно же!

– Все бы тебе ржать только… – Танкист вытащи кляп, спросить хочу.

Таругин вытащил пилотку вместе с выбитым, вернее вбитым в рот Шальберга зубом.

Фон немедленно закашлял кровью.

– Не перхай, не перхай… – примирительно сказал дед. – Чего-то перхаешь-то?

– Что? – выговорил с трудом фон Шальберг. – Я вас не понимать…

– Не кашляй, говорю, на весь лес, а то остатки зубов в горло вобью.

– Я помогу!

– Ежина, ты когда молчать научишь свой рот, а?

– У нас демократия или чего?

И тут же получил кулаком под нос от Леонидыча.

Дед на Ежа не обратил ни какого внимания, впрочем, как обычно:

– Константин Федорович?

– Ich fertee niht!

– Ишь чего… Не понимает он…

– Кирьян Василич! Дай-ка я попробую, – неожиданно подал голос Таругин.

– Давай!

– Слышь ты… Костя фон Шальбург…

– Ich fertee niht!

– Да мне это… Девочки, ушки! Малоебучий фактор – ферштеешь ты или нет. Сейчас мы тебя тащить будем. Через нейтралку, понял? А при любой попытке малейшего сопротивления тебя будем мало-мало резать. С ушей начнем, яйцами продолжим. Не смертельно, но очень болезненно и…. И безперспективно для будущего? Усек?

Русский датчанин кивнул.

– Понимает, надо же… Где твои бойцы сейчас породистые? Почему своего геройского командира не спасают?

– Не есть кому, геррр… Все есть на передофая…

– Не фига ты не русский, – Таругин поморщился. – Дать бы тебе сапожищем в еблище…

– Олег…. Успокойся. Все-таки дамы тут!

– Товарищ майор, дамы то того…. Дремлют!

– Буди тогда! Этому снова кляп. И ноги ему развяжите.

Таругин достал немецкий штык-нож и, глядя в глаза фон Шальбургу, перерезал ему веревки на ногах.

– Смотри, фон, вредить будешь – яйца отрежу и в сторону Германии им выстрелю, тварь. Ферштеен?

Тот попытался что-то сказать, но тут же получил пилоткой в рот. Старую – всю в крови и слюнях – Таругин побрезговал брать. Снял свою. И распорол звездочкой датчанину щеку. Не до уха, конечно. Но рот у эсэсовца чуть увеличился. Тот замычал в ответ от боли. Олег-танкист улыбнулся и похлопал штурмбанфюрера по здоровой щеке.

– Олег! Вытащи у него пилотку изо рта! Задохнется ведь! Нос-то сломан, похоже, – сказал доктор.

– Да хрен с ним… – ругнулся танкист, но пилотку все-таки вытащил и похлопал датчанина по плечу – Жив, скотина? Дышать можешь?

Тот снова молча кивнул в ответ.

– Погодите, мы же идиоты! – вдруг вскрикнул Еж, – Документы! Может это и не Шальбург?

– Шальбург не Шальбург… – буркнул дед. – Какая в задницу разница.Фюрер и есть фюрер. Хоть штурм, хоть бан. Главное офицер ихний.

Таругин охлопал фашиста по карманам:

– Ага… Есть!

Он достал из нагрудного кармана фрица книжицу размером с ладонь и в несколько страниц толщиной:

– Так… Кристиан фон Шальбург… – продрался он по слогам сквозь тевтонские буквы. – Год рождения тысяча девятьсот шестой… Карточка только не очень похожа. Он вон какой тут в документике… Породистый!

– А кто ему физиономию разрисовал? – хихикнул Вини. – Ты еще разик ему прикладом засвети – вообще на Геринга похож будет.

– Эй, ду ист фон Шальбург?

Датчанин помолчал, зло глядя в глаза Таругину, а потом опять кивнул.

– Отлично… – обрадовался, играя желваками Еж. – Юра хоть не зря погиб… Тварь немецкая.

Фон Шальбург внезапно вскинул голову:

– Я русский! И русским умру!

– Хы… Русский… Фон Шальбург… Хы… А я тогда папа римский! – немедленно ответил Ежина.

– Да, я русский! – Обернулся к нему штурмбанфюрер.

Дед Кирьян подошел к нему молча, взял за подбородок повернул к себе, посмотрел долгим прищуром…

И плюнул ему лицо. А потом сказал всем, не отводя взгляда:

– Пора! Стемнело уже.

Шальбург чуть побелел от волчьих глаз унтер-офицера, но в ответ лишь промолчал.

– На коленочках, задницу прижимаем к земельке и вперед! Фрица берегите! – сказал дед. И прибавил очень тихо, перекрестившись: – И себя…

И они поползли по изрытому воронками полю…

– Петер!

– Чего?

– Смотри, кто-то ползет.

Второй часовой осторожно высунулся над избитым бруствером. Луна хотя и шла на убыль, но освещала нейтралку хорошо.

– Пейзаж как в аду. Ни одного ровного места. Где и кто ползет?

– Вон смотри! – первый показал куда-то вдаль.

Из воронки в воронку и впрямь перебегали несколько фигур.

– Раз, два, три… – стал считать второй. – …девять, десять… Словно блохи.

– Кого-то вроде тащат.

– Раненый? Или язык?

– Не поймешь на таком расстоянии.

– Слышишь, Йорген! Дай-ка по ним очередь. Русская разведка, наверное. В их сторону ползут.

– Не дам. У меня патронов мало. Две ленты всего. И стволов сменных пара. Если очень хочешь можешь из карабина пострелять.

– Ты короткую, ну, Йорген!

– Отстань, Петер! Звони лучше обершарфюреру. Может, дадут пару залпов минометами.

– Как скажешь…

– Петер, я вот тебя еще с Копенгагена помню, ты, как был идиотом, так им и остался…

– Да ладно тебе! Герр обершарфюрер? Западный пост. Тут, кажется русские ползут. Нет не сюда. Мимо. К своим позициям. Координаты…

…Больше всего деду хотелось пристрелить сначала упрямого эсэсовца, за то, что тот старательно падал на каждой выбоинке, а потом чертов месяц, который нагло улыбался в половину лунной хари. Однако пока обходилось. Пыхтели, но все-таки волокли оберштурмбанфюрера. По-армейски подполковник, между прочим. Жирная птичка.

Да и на высотке, несмотря на предательство безоблачного неба, немцы сидели тихо. Не замечали, видимо. Тьфу, тьфу! Никогда не бывший суеверным, но верующим, дед все-таки поплевал за левое плечо. Когда втроем – он, Рита и Марина – нырнули в очередную воронку поглубже.

– Что, девчат, запыхались?

– Есть немного, – тяжело дыша, сказала Маринка.

Ритка только размазала грязный пот по лицу.

За ними Леонидыч и танкист, мужики крепкие, волокли фон Шальбурга.

Замыкали группу Еж, Вини, политрук и хромающий доктор. Валера был, как никогда, сердит сам на себя – ломаная нога тормозила всех. Но нейтралка есть нейтралка – первые две группы ушли чуть дальше.

– Все, вперед, курить и спать у наших будем. Терпите, девоньки… – Они по очереди выползли наверх и двинулись дальше.

А Леонидыч и компания скатились как раз в эту.

Дед чуть-чуть подзадержался: