Олег Курылев - Шестая книга судьбы

Нарвик, представлявший собой маленький городок с двухэтажными домиками, был, как и все другие города королевства, ошеломлен произошедшим. Заснувшие спокойным сном вчера вечером, его несколько тысяч жителей были разбужены донесшейся из тумана непродолжительной перестрелкой и взрывами, а когда окончательно опомнились, по улицам уже деловито шагали немцы.

Однако того, что произошло в тот же день в Дании, здесь не случилось. Престарелый датский король запретил своим генералам оказывать малейшее сопротивление и сдал страну практически без выстрела. Узнав, что с ним обойдутся вполне сносно, он даже похвалил немцев за «блестяще проведенную операцию». Его же брат — король Норвегии Хокон VII — повел себя иначе. Он отказался капитулировать и вести переговоры. Покинув Осло вместе со всем правительством, король бежал на несколько десятков километров на север, призывая народ не подчиняться самопровозглашенному правительству изменника Квислинга. Были моменты, когда король и его люди буквально брели пешком по колено в снегу, в то время как бомбардировщики люфтваффе сносили подчистую деревни, в которых он только что останавливался. Так что очаги сопротивления сохранялись на юге еще некоторое время, в расчете на помощь западных союзников, главным образом англичан и французов.

На следующий день после занятия частями вермахта Нарвика к нему под покровом снежных зарядов подошли несколько британских эсминцев и устроили в фиордах настоящую резню. Сражение было жестоким. Оно возобновилось тринадцатого апреля. Окончательным итогом стало потопление всех немецких кораблей вместе с командиром эскадры коммодором Бонте. Несколько эсминцев были уничтожены огнем более удачливых англичан, другие взорваны или выброшены на мель самими экипажами, когда закончились торпеды и снаряды. На дно отправились и все транспортные суда, пришедшие сюда в соответствии с планом вторжения или оказавшиеся тут по другим причинам. Уфут-фиорд и его ответвления отныне были плотно запечатаны кораблями Грандфлита. Над егерями генерала Дитля начали сгущаться тучи.

Немецкий гарнизон спешно готовился к обороне. Дитль понимал, что полностью блокирован с моря и не может рассчитывать на серьезную поддержку с воздуха из-за большой удаленности от ближайших аэродромов. Он также понимал, что расправой с флотом дело не кончится, и ждал высадки вражеского десанта.

Включив в состав своего гарнизона две с половиной тысячи уцелевших военных моряков, Дитль стал строить оборону по принципу опорных пунктов. Нескольким самолетам люфтваффе все же удалось сесть на замерзшее озеро неподалеку от Нарвика и доставить малочисленной немецкой группировке полевые пушки и несколько ящиков боеприпасов. От своих ближайших соседей — 138-го полка их же дивизии, — находившихся в Тронхейме, их отделяло более 600 километров бездорожья, гор, каньонов и рек.

Работы было много. С выбросившихся на береговые отмели эсминцев снимали орудия и все, что могло пригодиться в обороне. С «Дитера фон Редера» сняли радиостанцию и установили антенну на одной из ближайших гор. Армейские радиостанции в условиях Заполярья себя не оправдали

Однажды Мартин встретил своего хорошего приятеля Эриха Штаутнера из 3-го батальона. Тот в составе лыжного отряда из нескольких десятков человек подъехал к Нарвику с востока. Он стоял, тяжело дыша, опираясь на лыжные палки.

— Эрих! Ты откуда? Из Стремнеса? — спросил подбежавший Мартин.

— Как же! Из… постой, дай попробую выговорить… из Эль-ве-гордз-смуэна. Вот, что-то вроде этого. Туда-то нас доставили на этих чертовых эсминцах, а потом их всех потопили англичане. Дороги, если они тут вообще есть, завалило снегом. Пришлось топать вокруг этого длиннющего залива. — Эрих' показал рукой в сторону Румбакс-фиорда. — Там осталось еще много наших. Мы взяли склады с кучей всякого барахла. Одних винтовок тысяч десять, а также ихнее обмундирование.

— Как там обстановка?

— Норвежцы в нескольких километрах на севере. Похоже, настроены воинственно. А у вас тут что?

— Ждем атаки с моря или с востока. Наши захватили железную дорогу, и сейчас саперы с моряками ее восстанавливают. Осталось только шведов уговорить разрешить ездить по их территории.

Через неделю после этих событий в штаб генерала были вызваны три лейтенанта, получившие приказ скомплектовать три группы лыжников численностью в тридцать человек каждая. Для этого следовало отобрать наиболее подготовленных солдат из рядового и унтер-офицерского состава всех трех батальонов полка. В отряд номер два попал оберфельдфебель Мартин Вангер.

Весь оставшийся день Мартин с остальными готовился к «длительной прогулке», которую, по словам их командира лейтенанта Фридриха Мореля, австрийца из Инсбрука, им предстояло совершить. Они подгоняли крепления розданных каждому трофейных лыж, укладывали в рюкзаки консервы, крупу, упакованные в целлофан брикеты сала, кофе, сахар и другие продукты, рассовывали по карманам и подсумкам патроны и гранаты. Не забыли и про таблетки сухого горючего. Взяли также две ракетницы и несколько подсумков с ракетами разного цвета. Позже тяжелые кожаные подсумки было решено оставить, а ракеты также рассовать по карманам.

После того как рюкзаки были упакованы, все кулиски туго затянуты, а ремешки застегнуты, сверху на них закрепили мотки веревок, подвесили котелки и фляги, которые вообще-то полагалось носить внутри рюкзака, где теперь для них просто не осталось места. Кое-кто притянул ремешками к верхнему клапану тугого рюкзака и свой карабин. Другие предпочитали во время лыжных переходов носить карабин высоко на груди, почти под самым подбородком, на укороченном ремне.

Некоторое количество лыж скрепили попарно, образовав нечто вроде саней, на которые нагрузили два пулемета, запасные стволы к ним, коробки с патронными лентами и с патронами россыпью. Тут же приторочили по канистре с бензином. Такие сани предстояло тащить по снегу, зацепив их лыжными палками.

В каждой группе было два санитара с необходимым набором медикаментов и перевязочных материалов. Мартин, назначенный в своем отряде заместителем командира, фактически мог исполнять обязанности третьего санитара. В его полевой сумке находился второй комплект карт, а к левому рукаву штормовки был привязан наручный спиртовый компас. Был в отряде и радист. Но по опыту знали, что в дальнем походе, да еще в Заполярье переносная рация годится только для приема сигнала, посланного с более мощного стационарного передатчика.

Утром следующего дня около ста лыжников построились на северо-восточной окраине Нарвика. Все они были готовы к выполнению еще не поставленной им задачи. Документы, фотографии и письма из дома каждый сдал старшине своей роты. Погоны с номерами полка также велели отстегнуть и оставить. Это были недвусмысленные свидетельства того, что предстояла диверсионная, разведывательная или какая-то иная спецоперация.