Миротвор Шварц - Всё не так

Несчастная Россия, подумал японец. Разделенные семьи, разделенные судьбы, разделенная страна… Советский Союз есть Советский Союз, Дальний Восток есть Дальний Восток, и вместе им не сойтись.

А ведь СССР и ДВР не только различны, не только враги — они к тому же и не признают друг друга. На всех советских картах, во всех советских учебниках Дальневосточная Республика именуется «территорией, временно оккупированной США». Так же относятся к ДВР и все другие соцстраны Европы во главе с Германией. Естественно, дальневосточное правительство в долгу не остается, называя СССР «германским протекторатом». Также не признают Советский Союз страны Запада — Америка, Британия, Португалия и другие члены НАТО.

Более того, те советские граждане, которым «посчастливилось» иметь в ДВР родственников, преследовались в страшные сталинские сороковые наравне с «членами семей врагов народа». Конечно, потом эти преследования ослабли, но и по сей день никто подобное родство не афиширует, несмотря ни на какую перестройку. Лишь взяв с Кимомото честное слово, Тарас рассказал ему по секрету, понизив голос, о подделанном еще в 42-м году свидетельстве о смерти, в котором сообщалось, что Зинаида Мироновна Захарченко уехала летом сорок первого не в Хабаровск, а в Свердловск. И не до начала войны, а после. И не в гости к родителям, а в эвакуацию. И не доехала, а погибла под немецкими бомбами.

Ну, а в Германию, где перестройкой никогда и не пахло, людей с таким политически неблагонадежным родством не пускают и вовсе. Ни в гости, ни на работу, ни даже транзитом.

И всему этому безумию конца-краю не видно, как не видно конца-краю и холодной войне. Которая началась из-за раздела России, и в которой Россия же является главной жертвой.

А вот Япония в холодной войне не участвует, довольно и в то же время как бы виновато подумал Кимомото. Японии в свое время повезло. А могло и не повезти. Ведь в 41-м все шло к войне с США. Задыхаясь из-за американского эмбарго, Япония всерьез готовила нападение, которое для нее наверняка стало бы самоубийственным. Но и Рузвельт отступать не желал.

И тут произошло совершенно непостижимое событие. Утром 21 июня советский Тихоокеанский флот совершил неожиданное, бессмысленное и самоубийственное нападение на американские корабли в гавайском Перл-Харборе.

Разумеется, нежданная атака была отбита, а остатки советской эскадры — захвачены в плен. После чего Власов, отвечая на вопросы изумленных американских следователей, гордо продемонстрировал шифрованную радиограмму с секретным приказом, полученную командованием флота из Москвы. И подписанную, как это ни странно, самим товарищем… Да-да, подумал Кимомото, одним из нынешних обитателей Мавзолея.

Американский Конгресс отреагировал достаточно быстро — просьба Рузвельта об объявлении войны была удовлетворена уже через три дня. А что было дальше, известно всем — высадка Макартура в Приморье, капитуляция Блюхера (практически одновременно со Сталиным), раздел СССР на оккупационные зоны…

Узрев уже тогда в происшедшем возможность германо-американской конфронтации, Тодзио обратился к Тельману с призывом напасть на Америку совместно. Однако немецкому коммунистическому фюреру совсем не хотелось начинать новую войну, да к тому же где-то на другом конце света. Так что Тельман ответил на японское предложение отказом, попросив сначала очистить французский Индокитай, захваченный Японией еще в 40-м — сразу после падения Третьей Республики. Разумеется, в Токио эту просьбу проигнорировали.

Тем временем и Рузвельт наконец пошел на попятный. Ничего не зная о ходе германо-японских переговоров, возможного союза «Берлин — Токио» он все же опасался. Уж лучше остановиться на достигнутом, пожиная плоды легкой дальневосточной победы.

Так, наконец, по обе стороны Тихого океана восторжествовал здравый смысл, и всё закончилось ко всеобщему удовольствию — 7 декабря Япония и США подписали мирный договор, согласно которому Япония получала свободу действий в Китае, а взамен обязалась не покушаться на американские интересы — в том числе и на советском Дальнем Востоке. Естественно, также прекращалось действие американского эмбарго.

После этого японцам оставалось воевать уже недолго — года через два окончательно был захвачен Китай, наполовину присоединенный к Империи, наполовину превращенный в протекторат с послушным марионеточным правительством. Чуть больше повезло Индокитаю — Вьетнам, Лаос и Камбоджа получили формальную независимость и были включены в Сферу Сопроцветания.

Потом к Сфере Сопроцветания присоединились новые страны — на сей раз более добровольно. И филиппинцы, и бирманцы, и малайцы, не успев сбросить колониальное ярмо и получить независимость, тут же получали от Японии такие предложения о дружбе и сотрудничестве, от которых отказаться было просто невозможно. Вошли в Сферу и индонезийцы, свергнувшие в 60-х годах (не без японской поддержки) марионеточный коммунистический режим Сукарно и победившие (опять-таки не без помощи Токио) германских оккупантов в долгой кровопролитной войне. После чего японцы помогли новому президенту Сухарто подавить сепаратистские мятежи в Восточном Тиморе и провинции Ачех — и Индонезия осталась единой.

И это правильно, подумал Кимомото. Нельзя делить страну, народ, нацию. Ну разве можно представить себе разделенную Японию? Или, скажем, Германию, куда он поедет летом в отпуск? Или ту же Америку, которая пережила столь страшную войну в прошлом веке из-за сепаратизма конфедератов? Или его родную провинцию Корея, которая вот уже восьмой десяток лет процветает под мудрым управлением Императора?

А вот Россия — разделена надвое, разрезана на части, разрублена на куски. После разговоров с Тарасом и госпожой Барсиной журналист словно бы чувствовал эту страшную, мучительную, непрекращающуюся русскую боль, пусть сам он и был не русским, а японцем…

Неожиданно Кимомото вспомнил русскую же шутливую поговорку — «лучше быть богатым, но здоровым».

Да, подумал он, по-японски это будет по-другому — «лучше быть мирным, но процветающим». Лучше не замахиваться на мировое господство. Лучше не пытаться насадить всюду свою идеологию, будь то коммунизм или западная демократия. Лучше спокойно доминировать в Восточной Азии и мирно трудиться.

А война, пусть и холодная — не японское это дело.

15:30

Сент-Луис, Миссури, США

Улица Фернвью

В этом семестре рабочая неделя преподавательницы русского языка Ольги Томпкинс исчислялась всего четырьмя днями. Так уж удачно сложилось расписание курсов Вашингтонского Университета, что по понедельникам у Ольги не было ни одной лекции.