Миротвор Шварц - Всё не так

На этот раз оцепенение было незначительным — в конце концов, я уже знал, чего можно ожидать от Катиного деда.

— Я очень люблю смотреть рейхслигу по спутниковому телевидению, — продолжал граф. — Да и местному чемпионату иногда внимание уделяю. А вы сами, молодой человек, в футбол не играете?

— Играю, — кивнул я.

— Саша играет в сборной университета, — гордо уточнила Катя. — Нападающим.

— Вот как? — поднял седые брови Борис Глебович. — И каковы же ваши успехи на этом славном поприще?

— Некоторые успехи есть, — скромно ответил я. — В прошедшем сезоне наша команда заняла третье место в студенческом чемпионате страны.

— И Саша стал лучшим бомбардиром! — добавила Катя.

— C’est bien! — воскликнул граф по-французски. — А почему бы вам, Александр, не попробовать свои силы на более серьезном уровне? Ведь при многих профессиональных клубах есть молодежные команды…

— Да я пробовал, — ответил я. — Год назад пришел в «Луч». Взяли на просмотр, тренер вроде был доволен, обещал взять…

— И что же? — осведомился Борис Глебович.

— К сожалению, изменились обстоятельства, — вздохнул я. — У меня была очень напряженная сессия, а потому пришлось с футболом временно подождать. А после сессии команда уехала на сборы — ну, а потом уже как-то неудобно было являться, пропустив столько времени.

Разумеется, я не стал объяснять, почему же та сессия получилась такой напряженной. Все дело было в том, что в весеннем семестре 1987 года я решил выбрать курс истории СССР. Какую-то историю выбрать все равно было нужно — вот я и сделал именно такой выбор, справедливо рассудив, что уж уроженцу-то СССР получить «5» по истории СССР будет раз плюнуть. Руководствуясь все той же логикой, на лекции я не ходил… пока не обнаружил в самом конце семестра, что материал курса включает в себя целую кучу антисоветской литературы — как научной, так и художественной — которую прочесть в свое время в СССР я не мог никак. Пришлось срочно забыть о футболе и засесть за книги (а ведь другие экзамены тоже никто не отменял!) — так что «пятерку»-то я в итоге получил, но с огромным трудом. Однако рассказать Борису Глебовичу эту увлекательную и вместе с тем поучительную историю я, конечно же, не мог.

Впрочем, о подробностях он и не расспрашивал.

— Жаль, жаль, — покачал Борис Глебович головой. — Будет весьма печально, если ваш спортивный талант так и останется зарытым в землю. Впрочем… — тут он немного задумался, — дело это поправимое.

— Что вы имеете в виду, Борис Глебович?

— Слыхали ли вы, Александр, о футбольном клубе «Гладиаторы»?

— Конечно, — кивнул я. — У них молодежная команда лучшая в ДВР.

— А не хотите ли вы играть в этой команде?

— То есть? — удивленно уставился я на графа. — Конечно, хочу… но кто же меня туда возьмет?

— Их молодежный тренер, — ответил Борис Глебович, — мой хороший знакомый. Вернее, сын моего хорошего знакомого. Мы с его отцом еще по эмиграции знакомы. Оба до войны во Франции жили.

— И только поэтому меня туда возьмут? — я по-прежнему не очень-то верил в подобную возможность.

— Завтра я ему позвоню, — сказал граф, доставая из кармана блокнотик и делая в нем какую-то пометку карандашом. — После чего он позвонит вам. А уж на следующей неделе придете туда на просмотр. Будем надеяться, что вы им подойдете.

— Спасибо, Борис Глебович! — сказал я, совершенно не кривя душой. — Огромное вам спасибо!

И в эту минуту дед моей девушки уже не казался мне чудовищем-погромщиком, достойным лишь отвращения и презрения. Я действительно испытывал к графу Ягужинскому симпатию. Нет, не только из-за предоставляемого мне шанса отличиться на футбольном поприще. Просто Борис Глебович действительно казался мне хорошим, отзывчивым, интересным и интеллигентным человеком.

А рядом с дедом, как и три дня назад, сидела Катя. И я видел, что она буквально сияет, заметив на моем лице искреннюю благодарность и прочие добрые чувства.

Действительно, в воскресенье вечером мне позвонили. А в понедельник я уже сидел в автобусе и ехал на загородную базу «Гладиаторов».

На базе, кроме тренера, не было никого.

— Ну, здор о во! — сказал он мне с таким видом, как будто всю жизнь мечтал со мной познакомиться. — Рад тебя видеть! Тебя Сашкой зовут, да? А меня Леонид Иванычем. Ты как, Бориса Глебыча давно знаешь? Недавно? Но крутишь любовь с его внучкой, верно?

Задав этот вопрос, он хитро подмигнул, а я лишь промычал в ответ что-то нечленораздельное. Впрочем, Леониду Ивановичу мой ответ был и не нужен — он явно умел поддерживать разговор и без реплик собеседника. Слова сыпались из него, как картошка из мешка с большой дыркой.

— А я Борис Глебыча давно знаю, еще с пеленок. Моих, конечно, пеленок, не его. Он человек хороший, так?

— Так, — не стал я возражать тренеру.

— Он к нам часто заходил, когда еще батя мой был жив, царствие ему небесное. Бывало, сядет дядя Боря в кресло — и меня трехлетнего на коленке качает, как сейчас помню. А так мы с ним давно не виделись, но вчера-то уж по телефону наговорились сполна. А все благодаря тебе, Сашка. Так что спасибо тебе большое. Ну да ладно, до тренировки еще час остался, я ж тебя специально заранее позвал, чтобы поглядеть, какой из тебя футболист. Иди вон переоденься — а потом вот туда. Там и посмотрим.

Оставшийся до тренировки час я занимался под присмотром Леонида Ивановича бегом, ударами по мячу и прочими упражнениями. Судя по всему, моя скорость и прочие футбольные параметры пришлись ему по душе.

А там уж приехали и остальные «Гладиаторы» — десятка два с половиной человек, с которыми я тут же перезнакомился. Конечно, добрую половину имен я немедленно позабыл — но так ведь бывает всегда, когда вливаешься в новый коллектив.

Сама же тренировка началась с двусторонней игры, которая длилась около часа. Играл и я — причем забил три гола, чем сразу заслужил уважение товарищей (по крайней мере тех, кто играл со мной в одной «команде»).

— Ну что ж, not bad , — сказал мне на прощание Леонид Иванович. — Следующая тренировка послезавтра в то же время. Приходи. Придешь?

Я понял, что просмотр получился удачным.

Мы с Катей вышли из кино. Очередной Джеймс Бонд — два с лишним часа месиловки и шпионских трюков. Удовольствие одноразовое — один раз посмотреть и тут же забыть. Увы, Тимоти Дальтон — Бонд еще тот. Что же до противостоящих ему злобных гестаповцев во главе с генералом Гёте, то они, как всегда, были ужасно карикатурны и совершенно не похожи на тех немцев, которых я хорошо помнил по СССР. Чуть лучше выглядели два узника гамбургской тюрьмы, которых Бонд в конце фильма спас и увез с собой. Один из них был парижанином, другой — москвичом. Поскольку играли их квебекуанец и дальневосточник, получились эти герои куда правдоподобней своих немецких мучителей.