И. Николаев - Новый мир.

Впереди была неизвестность, которая снова поблескивала оружейным металлом и звенела стреляными гильзами.

- Пойду, прогуляюсь, - сообщил Мартин, спрыгивая вниз.

Мгновение покачался на носках, приноравливаясь к качке. Берлинг, бледный как мел, с лицом христианского мученика что-то бессвязно пробормотал и махнул рукой.

- Хорошо, принесу, - ответил Мартин. - На обратном пути.

В коридоре было шатко и малолюдно. Их каюта располагалась ниже ватерлинии, далеко от первого класса, лишь изредка матросы и еще какие-то морские люди попадались навстречу. Мартин совершенно не разбирался в форме и знаках различия моряков, поэтому всех скопом зачислил в "матросы". Путь наверх занял почти четверть часа, Микки уже достаточно хорошо ориентировался, чтобы не блуждать по кораблю часами, но не настолько, чтобы безошибочно и с первого раза попадать куда требуется.

На палубу он выбрался достаточно быстро, но отбил палец на ноге о какую-то зловредную железяку. В темноте уже светился светлячок чьей-то сигареты, мигал и попадал, чтобы снова возгореться неяркой звездочкой. Единственной на угрюмом фоне сплошь затянутого пеленой неба. Мартин встал с наветренной стороны, спасаясь от порывов ветра несущих брызги волн и дождя. Долго щелкал зажигалкой, но ветер подхватывал и срывал язычок пламени..

- Не получится.

- Что? - не понял Мартин.

- Я говорю, на таком ветру не получится, - терпеливо повторил незнакомец, громче, почти перекрикивая шум ветра. - Я уже пробовал. Позвольте, я помогу.

Он взял у Мартина сигарету и прикурил от своей.

- Благодарю, - сказал Мартин, принимая дар и стараясь рассмотреть коллегу курильщика в свете двух табачных угольков. Получалось плохо, спасаясь от ветра и воды, незнакомец надвинул шляпу и поднял высокий воротник плаща. Впрочем, в национальности сомневаться не приходилось, не узнать американский акцент было невозможно.

- Северный сосед? - неожиданно с добродушным юмором спросил попутчик. Он сделал два шага ближе, и теперь они могли говорить, почти не повышая голос. Летчик подождал, пока пронесется очередной порыв шквала, и ответил:

- Нет, я из Австралии. А почему вы решили, что я с севера?

- Акцент. Очень похож на канадский. Мама говорила мне, что канадцы едят много кленового сиропа, - говоривший доброжелательно усмехнулся, - и от этого голоса у них тягучие и сладкие. Простите, конечно, если обидел.

- Нет, не обидели.

Мартин невольно улыбнулся.

- Я не ем сироп. Вообще не люблю сладкое.

Теперь они стояли друг против друга, почти соприкасаясь полями шляп, но черты лица американца Мартин по-прежнему не мог рассмотреть. Только улыбку и добродушный блеск глаз.

- А я очень люблю, - как-то совершенно по-детски вздохнул американец. - Но с моей работой возможность съесть хороший горячий пончик выпадает нечасто.

- Тяжелая работа? - дипломатично спросил Мартин. Он знал в лицо практически всех, кого они завербовали в эту поездку, незнакомец был не из их числа. Но он мог быть кем угодно, "Куин" уже давно перестала быть местом, где можно было встретить лишь сливки общества, теперь в каждый рейс корабль забит под завязку крайне разношерстным людом.

- Как сказать... - незнакомец слегка замялся. - Ах да, простите. Невежливо получилось. Мое имя - Шейн. Питер Шейн. Арканзас, коммивояжер. Любитель пончиков.

- Микки Мартин, Австралия. Летчик.

- "Арсенал Демократии"? Возвращаетесь к месту службы? - немедленно догадался американец. То ли заметил, то ли почувствовал неудовольствие собеседника и немедленно поправился:

- Простите, не мое дело. Просто привычка - быстро оценивать и быстро думать. В моем деле без этого нельзя. Увы, к сожалению, я иногда еще и быстро говорю. Не подумав.

Мартин снова улыбнулся. По определенным личным причинам он несколько недолюбливал янки. Но этот был каким-то родным, располагающим. И не чинящимся признать собственную бестактность, что Мартин весьма ценил и как человек, и как летчик

- Все в порядке, - добродушно ответил он. - Я действительно из "Корпуса". Не думаю, что из этого следует делать секрет, разве что вы из коммунистической разведки.

- Нет, что вы. Мой бизнес куда проще и совершенно безобиден!

- Чем торгуете, если это не секрет? Оптика, механика?

Шейн взмахнул руками.

- О, нет, что вы! Мелкая галантерея. Иголки, нитки, пуговицы, прочие швейные принадлежности. И конечно швейные машинки, по специальным заказам, оптовые поставки, но можно договориться и об отдельных экземплярах.

Мартин неподдельно удивился.

- Пуговицы? Иголки? И ради этого стоит пересекать океан? Да еще с риском...

Он невольно оглянулся на беснующийся океан. Словно в такт мыслям, сигарета Шейна мигнула и погасла. Американец зажег новую, действуя массивной зажигалкой едва ли не с кулак величиной. В ее пламени, похожем на маленький огнеметный выхлоп, австралиец наконец рассмотрел лицо Шейна - где-то между тридцатью и сорока, правильные черты, высокий лоб, темные живые глаза и чуть поджатые губы окаймленные двумя резкими складками.

- Вот именно, - отозвался Шейн, закончив табачные манипуляции, - вот именно. По крайней мере, раньше однозначно стоило! Вы, наверное, на официальном содержании. Поэтому давно не покупали в английских магазинах разную хозяйственную мелочь, не так ли?

Мартин слегка потупился. Что верно, то верно, "Злой Клэр" мог спускать с подчиненных по три шкуры на дню, но в отношении снабжения "Арсенал" сбоев не давал даже в худшие дни осени сорок второго.

- Видите! - воодушевился американец, - когда разговор заходит о войне, все в первую очередь думают о снарядах и забывают, что людям надо одеваться и чинить одежду. Об этом я и беспокоюсь. С некоторой выгодой для себя.

- И хорошая выгода? - поинтересовался Мартин.

- Теперь уже не знаю. Британская таможня никогда не была особенно приветлива к тем, кто привозит товары из-за границы. Дескать, пусть покупают отечественное. Теперь же... В каждом приезжем они видят немецкого или на худой конец русского шпиона и террориста.

- Странно, - удивился Мартин. - Вроде бы должно быть наоборот, если не хватает своих сил, нужно порадоваться помощи со стороны. Все-таки война, лишения.

- Косность, - вздохнул Шейн. - Косность, традиции. Еще, говорят, финансовая политика - никакого вывоза капитала из страны. И вот результат! Раньше я приезжал с отдельными образцами и стопкой контрактов, все было цивилизованно и очень удобно. Я раскладывал образцы, записывал пожелания, оформлял сделки, собирал все и шел дальше. Теперь как нищий коробейник тащу с собой три чемодана. Что-то конфискуют на таможне, большую часть придется раздавать в виде ...э-э-э... благодарности за разные услуги и так далее. Скоро мне придется торговать вразнос, буду ходить с лотком на шее как мои предки.